Лондон на Оби

Детство, юность, музыка

Мария Лондон свой сетевой успех оценивает скептически. Говорит: «Я занимаюсь этим уже больше двадцати лет». Тем же, кто пристально следит за региональной российской журналистикой, имя Марии Лондон известно давно. В том числе потому, что у Марии было семь командировок в Чечню, на войну, которые «закончились» созданием документального фильма «Боже, дай нам разум». К ра­зуму она призывает и в своей нынешней программе «Кстати, о погоде»:

— Когда начался весь этот шум, меня удивило, почему таких передач не делают другие? Ребята, вы же знаете закон «О средствах массовой информации», думайте, когда пишете, и делайте так, чтобы за вами не пришли и не привлекли. А если испытываешь страх, то и журналистикой заниматься не надо. Поверьте, сегодня такая программа, как «Кстати, о погоде», может существовать в любом городе и свобода слова здесь абсолютно ни при чём, всё зависит от вас, уважаемые коллеги.

Все, кто лично знаком с Марией Лондон, в один голос заявляют, что «она такой была всегда, буквально с детства». Кстати, о погоде, простите, о детстве. Детство нашей героини прошло в Новосибирске, в Академгородке. Для тех, кто не в курсе, новосибирский Академгородок можно назвать отдельной субкультурой. Если родился в Питере, не говори, что россиянин, а если родился в Академгородке, тебя нельзя назвать жителем Новосибирска:

— Всё моё детство прошло в оперном театре, где работал папа, а я бегала по парапету и однажды свалилась в оркестровую яму, заработав сотрясение мозга…

Я очень люблю Новосибирск, и никуда в жизни из него не уеду, но наш город, по большому счёту, промышленный и научный. В Новосибирске замечательные театры, но нет архитектуры, как, например, в Томске. Мы не настолько уютный город, как Барнаул. Последние скандалы вокруг новосибирского оперного театра, скорее, подтверждают мои слова, чем говорят о том, что в городе происходят значимые культурные события.

Как вы уже догадались, музыка не стала для Марии Лондон профессией. Сказалось ли падение в оркестровую яму, история умалчивает, но ближе к сознательному возрасту она решила, что станет следователем и будет ловить преступников:

— Юность моего поколения — гремучая смесь. С одной стороны, был комсомол, а с другой — книги Солженицына, самиздат. И, конечно, песни Окуджавы, Кукина… Наша «новосибирская музыкальная история» сыграла не последнюю роль — Янка Дягилева, Чёрный Лукич, Дима Ревякин и «Калинов мост». В Новосибирске как-то все быстро ушли. Кто-то из жизни, а кто-то из музыки. История осталась, но серьёзной конкуренции Москве, Питеру и Екатеринбургу, на мой взгляд, не получилось.

Работа, семья, политика

Не получилось у Марии Лондон стать и милиционером. Вмешался его величество случай, и она попала на телевидение, как говорится, без образования и опыта работы:

— В девяностые было «золотое время» для журналистики и телевидения. У «всех горели глаза», мы действительно жили своей профессией. Не хватало образования, но это было поправимо. В 1997 году я поехала учиться в Москву в «Школу телевизионного
мастерства Владимира Познера». Огромный для меня опыт. Владимир Познер сегодня — это единственный порядочный человек, который остался в эфире федеральных каналов. Я во многом с ним не согласна, но то, что он порядочный человек, знаю точно. Что касается остальных, то я до сих пор не пойму, каким образом, такой человек, как Дмитрий Киселёв, смог оказаться рейтинговым? Что случилось с аудиторией? То ли мы думать не хотим, то ли у нас отсутствует чувство брезгливости? Большинство современных общественно-политических программ невозможно воспринимать даже на физиологическом уровне — от них тошнит!

Впрочем, так было не всегда. В девяностые телевидение не вызывало рвотного рефлекса. Теперь уже бывший муж Марии, Яков Лондон, в своё время сделал в эфире независимого телевидения Новосибирска целую революцию: в 1991 году он стал одним из создателей телекомпании НТН и её первым директором. В сентябре 1993 года был избран вице-президентом НТН-4. В 1995 году выдвинул проект координированного вещания и создал региональную телекомпанию NTSC, объединяющую пять городов Западной Сибири — Новосибирск, Барнаул, Томск, Омск и Кемерово. Пример работы телекомпании NTSC до сих пор является уникальным и единственным в России. Так же Яков Лондон стоял у истоков организации телекомпаний «Регион ТВ» и «49 канал», был их совладельцем. В 1999–2001 годы даже поработал председателем ГТРК «Новосибирск». С 2001 года — генеральный директор окружного информационного канала «Сибирь-ТВ». Естественно, такая карьера не могла остаться не замеченной со стороны конкурентов и, как показала жизнь, со стороны бывших коллег. В 1998 году Яков Лондон пережил покушение, в результате которого перестал ходить, — с тех пор его жизнь проходит в инвалидном кресле:

— В начале двухтысячных Яша ещё владел несколькими телекомпаниями и пытался баллотироваться на пост мэра Новосибирска. Причём я не могу сказать, что его медиахолдинг был оппозиционным, мы просто говорили о том, что происходит на самом деле. Все остальные телекомпании достаточно мирно жили с местной властью, и у них не было никаких особых проблем. Закончилось это печально — все телекомпании Яши были лишены лицензии на вещание.

Тогда же начались разговоры, что «семью олигарха Лондона лишили кормушки». Многие даже сегодня говорят, что «Мария Лондон такая смелая в своей «Погоде», потому что мстит за историю с бывшим мужем»:

— Сегодня называть Якова Лондона олигархом просто нельзя. У него отняли всё, а учитывая покушение и всё, что он пережил, он, как минимум, достоин уважения. Я не перестаю восхищаться его стойкостью и терпением! И если бы нас отстранили от «кормушки», если бы нас «кормили», то это можно было бы отследить в эфире. Что это была за «кормушка»? Хотелось бы мне узнать адресок! Разговоров такого плана было огромное количество, но мне кажется, что люди просто хотели оправдать себя, они-то ничего не делали! Я уверена, что из Якова получился бы хороший мэр, он замечательный менеджер, но этот номер не прошёл, наша власть жёстко отреагировала. Именно в начале двухтысячных она начала деградировать, и сегодня мы пожинаем плоды этой деградации.

Монстрация, надежда, дети

Сегодня, по мнению Марии Лондон, деградирует уже не только власть, но и общество. Появились новые «враги народа», «национал–предатели» и «пятые колонны». Кроме того, мы живём в информационном мире, а у него свои законы:

— Новосибирск ничем не отличается от всей страны, он не живёт, он выживает. Постоянные массовые банкротства и физических, и юридических лиц. И все об этом знают! Но в информационном поле в Новосибирске всегда происходит что-то «весёлое»: монстрация, «несклоняемый Локоть» — мэр-коммунист, опера Вагнера «Тангейзер», но Локоть или ещё кто-то другой, нет никакой разницы! Тяжко в городе! Даже монстрацию я не могу оценивать положительно, для меня это всего лишь кич. Когда говорят, что это чуть ли не выражение демократии, мне смешно.

Что остаётся в сухом остатке? Остаётся, по крайней мере пока, короткая программа «Кстати, о погоде». Она, вроде бы, не даёт покоя местной и федеральной власти, она стала сенсацией в интернете, но по большому счёту — это трагедия:

— Ужас заключается в том, что сегодня журналисты работают, условно конечно, или на «Первом канале», или на «Дожде». Совершенно не осталось «середины»! Всплески «середины» иногда бывают у региональных телекомпаний. Но нам проще, чем москвичам, у нас больше шансов остаться в живых. Впрочем, таких «всплесков» всё меньше и меньше. Вспомните историю с томским ТВ-2. Если в девяностые телевидение предпочитало личностей, то теперь ему достаточно смазливых девочек. Когда в эфире сидит девочка и читает чужой текст, согласитесь, её проще контролировать и ей не нужно иметь собственного мнения. Личности сегодня не актуальны, а те, кто работает в эфире, так мы их и по именам-то не знаем, они все одинаковые.

Не понимают маму и её дети — по их мнению, она занимается ерундой:

— У меня дочь без «советского прошлого», но это ничего не меняет. Потому что она на меня смотрит как на дурочку, её очень удивляют мои постоянные потуги что-то рассказать с телеэкрана. Их поколению эта страна не интересна. Есть небольшое количество молодых людей, которые ходят на уже упомянутую монстрацию, но это не означает, что они что-то хотят изменить в России. С сыном другая история, не менее драматическая. Он учится в Шотландии и при этом восхищается товарищем Путиным. Из-за этого у нас периодически происходят малоприятные разговоры. «Мама, ты не понимаешь, Путин поднимает престиж России!» — говорит он мне. А я ему пытаюсь объяснить, что престиж России заключается в том, как здесь живут старики и дети, а не в том, как и где мы махнули очередной «кувалдой».

В свою очередь, новосибирские коллеги Марии Лондон пошли своим, своеобразным путём. В 2015 году Марию назвали «Журналистом года». То есть её работу официально признали те, кому она, мягко говоря, поперёк горла. Пусть и бывшая, но жена олигарха. Олигарх тоже бывший, но всеобщая зависть к его телевизионным успехам в Новосибирске осталась. И вдруг Мария Лондон становится «Журналистом года» — ещё один парадокс наших дней:

— Вручение премии с таким «громким» названием — отдельная, очень смешная песня. «Журналистом года» меня сделал тот самый «Союз журналистов», который всегда меня клеймил со страшной силой и членом которого я никогда не была.

Мария Лондон не знает, сколько ещё продержится её программа в эфире. Есть неопределённые планы делать что-то для интернета, но воплотятся ли они в жизнь, пока не известно. Мария верит, что журналистика выживет, несмотря на всё, что происходит с профессией. Утром, прежде чем закурить первую сигарету, она просматривает информационные ленты с надеждой на что-то лучшее, но, к сожалению, пока безрезультатно:

— Практически каждое утро я жду: что-то должно произойти, что-то должно измениться, а ничего не происходит. И от этого мне страшно! Не в смысле профессии, а страшно от того, что я боюсь уже элементарно не дожить. Давайте уже хоть что-нибудь изменим, ведь ужасный конец всё равно лучше, чем бесконечный ужас