Форматы стагнации

Хорошо, что ещё целый месяц интерес к «ящику» ­поддерживался трансляцией матчей футбольного Евро. Иначе и вправду можно было бы окрестить июль — ​август «мёртвым сезоном». Впрочем, подобная традиция в практике российского телевещания как раз и доказывает одну очевидную застарелую проблему «творцов» эфира: отсутствие конструктивных и новых идей, нежелание искать новые лица, темы, чтобы зрители прильнули к экранам.

Время вестей

Конфликты, санкции, теракты, катастрофы, стрельба, выборы, разоблачения и отставки — ​всё это формирует достаточно печальную новостную повестку дня в отечественном телеэфире. И если отмечать хотя бы какие-то тенденции, то стоит заметить выравнивание в информационных программах общего событийного ряда в том смысле, что вёрстка и набор сюжетов практически не отличает одного ­федерального вещателя от другого.

Программы «Время» и «Вести» различаются только по логотипу, времени выхода и персонам ведущих. Более того, складывается устойчивое ощущение, что где-то там, глубоко в нед­рах кабинетов высоких начальников был определён так называемый тёмник, то есть строгий набор историй и сюжетов, которые надо в обязательном порядке «отрабатывать» и отражать в выпусках новостей. При этом, заметим, государственный холдинг ВГТРК своё новостное вещание выстраивает последовательно, сис­темно и напористо, затягивая ­аудиторию в круговорот новостей и событий, которые в его исполнении ­всегда ­оказываются ­«последними».

Разнообразие, бившее в глаза в 1990-е годы, нынче практически нивелировалось. И зритель уже волен сам выбирать, хотя выбор у него с точки зрения подачи и набора новостей не очень-то велик. В прежние времена предлагали единообразие информационной политики достаточно просто: ретрансляцией программы «Время» в 21.00 по местному времени по всем каналам. Вряд ли российское телевидение в современных экономических и технологичес­ких условиях доживёт до подобной ситуации, но устойчивое впечатление однообразия от обозреваемого в эфире новостного поля остаётся. Здесь-то и приходит на ум высказывание Константина Эрнста, брошенное в сердцах почти десять лет назад. Суть его проста: прежняя структура организации и системы жанров, унаследованная от Гостелерадио, ­себя ­изжила. Осталось только поин­тересоваться: а почему так и не ­появилась новая?

«Нужны новые формы…»

Так, помнится, выражал своё отношение к современности чеховский герой, тоже Константин, но по фамилии Треплев. Вопрос, однако, заключается в том, где и у кого их взять? Есть разные зарубежные фирмы и компании, которые торгуют по всему ­миру ­лицензионными телеформатами. Понятно, что российские продюсеры и директора каналов и сетей их охотно приобретают. Но не всё коту Масленица, настал и Великий пост. Точнее, кризис, и даже два. Следовательно, ассигнования в этой части расходов уменьшились, а значит, сузились возможности. Хотя о некоторых приобретениях стоит сказать доброе слово, ибо без них скука залила бы весь федеральный и отчасти региональный эфир. Проект «Голос» и вправду стал сенсацией последних лет, пробудив в зрителях неподдельный интерес, заинтересованность и — ​главное — ​массовую реакцию. Но только «Голосом» наши радости и ограничились. Остальное катится по заранее проложенным рельсам, хотя у каждого канала свой маршрут, но временами похоже, что по ним катаются постоянно одни и те же «поезда», то есть проекты, которые беззастенчиво повторяют друг друга.

И это ещё одна проблема современного российского телевидения. Называется она «конкуренция» и вредит как самим каналам, так и зрителям, которые вынуждены разрываться между интересными передачами или сериалами, выставленными в сетку вещания на одно и то же время. Впрочем, есть и более изощрённые формы сопер­ничества. Так, Первый канал ударными темпами выпустил в эфир медицинский сериал «Практика» — ​очевидный ответ на успешного «Склифосовского» (канал «Россия»). А с таким известным историческим персонажем, как Екатерина II, и вовсе произошёл семантичес­кий сериальный казус. Сначала канал
«Россия» предложил сериал под названием «Екатерина», а затем Первый канал выпустил в эфир свою версию сериала о российской самодержице, обозначив название второй частью её официального титула — ​«Великая».

А где идеи и герои?

Проблема оригинальности всплывает и в таком сегменте отечественного вещания, как сериалы. И хотя канал «Россия» пытается насытить эфир плохо и наспех сделанными мелодрамами на тему «семья, любовь, разлука», а НТВ твёрдо держится криминально-­детективной линии, всё равно ощущение вторичности не покидает зрителей. Отсюда и сплошная нумерация сериалов — ​«Менты‑13», «Паутина‑4», «Ментовс­кие войны-​9», «Тайны следствия-​6» и далее — ​по списку.

Все попытки сотворения массово любимых народом телесаг на уровне прежней классики вроде «День за днём» или «Вечный зов» разбиваются о жуткую депрофессионализацию в сфере телевидения по всему перечню существующих творческих и технических позиций, и прежде всего на уровне драматургии. Не в силах обнаружить в современности соответствующих персонажей мысли сценаристов и продюсеров обращаются в прошлое, причём советское.

История становится разменной монетой в отчаянных поисках телевизионщиков того, что может быть интересно публике. Отчасти подобный интерес сегодня удовлетворяет такой формат, как ток-шоу.

Пусть кричат!

Семейно-бытовая тематика в подобных форматах по-прежнему пользуется спросом. И вряд ли она спадёт, так как человечество устроено таким образом, что интерес к происходящему за забором у соседа всегда оказывается сильнее, чем соперничество Дональда Трампа и Хиллари Клинтон.

Однако как тенденцию отметим очевидную, почти «ползучую» политизацию прежних популярных форматов. Политическое ток-шоу нынче обязан иметь в сетке вещания каждый уважающий себя федеральный вещатель. Феномен подобного политического теле­театра достоин отдельных научных штудий и статей, быть может, даже диссертаций. Заметим только, что если на первом этапе подобного процесса, когда на Украине полыхал майдан, затем случилось возвращение Крыма и трагедия Одессы, подобный формат казался нужным, адекватным, влияющим на общественное сознание российских телезрителей, то в нынешней ситуации некоторой политической стагнации фактора Украины в жизни России подобные разговоры на телеэкране превратились практически в некий обязательный ритуал по выпусканию эмоционального и интеллектуального «пара». Чему в немалой степени способствует привлечение одних и тех же лиц и персон к разговору об одном и том же.

Удивительным образом, но стиль общения участников проекта «Пусть говорят» практически без коррекции был отлично усвоен и теми, кто приходит в эфир подобных политических телешоу. Можно даже сказать, что мы имеем дело с уже устоявшимися амплуа, когда каждый конкретный персонаж надевает на себя вполне конкретную политически идентифицируемую мас­ку. Всяческие попытки откорректировать и тематику, и сам формат заканчиваются возвращением к тем же лицам, аргументам и даже мизансценам в ­кадре. Порою складывается ощущение, что ­эмпирическая действительность за пределами студийного павильона развивается по своим законам, а творимая на телеэкране ­медиареальность — ​по ­своим.

ФЕЙКовая журналистика

Для объяснения подобных процессов есть термин — ​шоу-цивилизация, который обозначает современное состояние медиа (и телевидения, в первую очередь). Оно заключается в том, что и для тех, кто творит информацию (то есть журналистов), и для тех, кто её воспринимает (то есть зрителей, читателей и даже слушателей), важным и приоритетным с точки зрения оперативности и эффективности воздействия остаётся визуальный канал коммуникации. Проще говоря, любая «картинка», оперативно добытая для выпуска новостей, важнее и значительнее, чем достоверная текстовая информация. Поэтому наш прогноз очевиден: телевидению потеря интереса со стороны зрителей никак не грозит.

А когда скорость становится важнее точности и достоверности, тогда и рождается так называемый феномен фейковой журналистики, которая имеет в своей основе не факт и правду, а фейк и правдоподобную информацию. Подобный тезис вовсе не означает, что телевидение дрейфует в своей информационной политике от правды к неправде. Это означает только одно: не всё, что показывает нам «ящик», является фактом, правдой или информацией, которая соответствует действительности. Для этого как раз и подходят уже существующие форматы отношений тех, кто телевидение делает, и тех, кто телевидение смотрит. Только последним нынче надо быть настороже и проверять увиденное и услышанное. Даже если корреспондент в ­кадре убеждает вас, что всё видел своими ­глазами.

Подводя итог, можно сделать неутешительный вывод: к августу шестнадцатого отечественное телевидение подошло в ужасающем состоянии. Причём этот самый «ужас» охватил все федеральные каналы, где трагические международные события нынешнего лета ежедневно смакуются нашими и зарубежными репортёрами. Всякого рода «чернуха» в виде криминально-любовных сериалов заполонила почти весь эфир, и при этом в сетке вещания лидеров нашего ТВ совсем мало или нет вообще по-настоящему интересных, живых, злободневных передач, которые бы сеяли разумное, доброе, вечное.