«Инопланетяне»
Первая часть первой темы была написана в феврале. Но о самой ситуации я вспоминаю часто. Да и некоторые пассажиры моей электрички не дают забыть. Возможно, это уже другие люди, но эти некоторые — на одно лицо. Ну, так раньше китайцы называли всех европейцев «круглоглазыми», отличая одного от другого по одежде. И европейцы называли китайцев «узкоглазыми». Удобно. Чтобы увидеть — и забыть. Люди ищут следы жизни во Вселенной, собираются лететь на Марс, вокруг которого давно летают спутники и по которому ползают марсоходы. Любой намёк на далёкую жизнь вызывает взрыв эмоций. А по Земле ходят «инопланетяне», которые никого не интересуют. Но, встречая их, я, как журналист, чувствую себя беспомощной и бесполезной.
ФЕВРАЛЬ
…Промозглое февральское утро. То ли дождь, то ли снег лезет в глаза и также настойчиво — в душу. Тяжело не впускать холод в мысли и тело, но я держусь — укутанная в ненавистное пальто трёхлетней давности, иду на вокзал. Вокруг темно и пустынно, только лай собак где-то далеко, и рой ненужных, назойливых мыслей — послевкусие шальных снов, которые не успела обдумать из-за раннего пробуждения. Ветер насвистывает в замёрзшие уши обрывки мелодий. Фальшивит. Пытаюсь сосредоточиться на земном и обещаю себе продолжить в электричке…
…А она подъехала бесшумно, какбудто подкралась, и я вошла в вагон вместе с потоком других, похожих на сомнамбул пассажиров — сонных, размытых и безмолвных(может, я всё еще сплю?). Место у окна.Падаю в сидение и оглядываю попутчиков. Студенты, студенты… а напротив — четвёрка. С виду вроде работяги — на полках лежат их большие тряпичные рюкзаки болотного цвета, все в сальных пятнах. На ногах — грязные резиновые сапоги, а в глазах — груз прожитых лет, окроплённый «огненной водой». Помятые, серые, изможденные лица, беззубые рты, прокуренные голоса и настойчивая декламация мужских и женских гениталий, без которых, похоже, их бессвязная речь вообще потеряет смысл. Я знаю их. Кажется, знаю, если это те же люди, что и вчера или месяц назад. Они ездят на какую-то работу каждое утро. Похоже, они сами не знают, какой будет эта работа сегодня, и будет ли. Или это не работа вовсе. Из того, о чём они говорят, ничего понять невозможно, кроме названий мужских и женских половых органов. Но это давно не слова, не смыслы, а артикли, позволяющие связать одну бессмыслицу с другой. Женщины, похожие на мужчин, а мужчины, уже не похожие ни на кого.
…Чувствую, что они за бортом, целое сообщество невидимых и ненужных людей. Но про этих лишних людей не пишут в романах. Читала в Сети, что разные театры, то в столице, то в провинции, ставят пьесу «На дне», и билеты стоят от 700 до 1100 рублей (немыслимые деньги для моих визави). Этим утром что-то мешало мне просто закрыть глаза. Девушка… С ними сидела девушка, длинноволосая, белокурая, со светлой кожей и подкрашенными голубыми глазами. Она говорила «спасибо» и «пожалуйста», у неё был нежный голос и чистые ботинки. На неё смотрели исподлобья, как на чужачку, идущую по кочкам через болото. Девушка, как и другие, ходила курить в тамбур, подтрунивала над тихоней-соседом, но пока отличалась от своей компании. Она ещё светилась изнутри. Возможно, лет через пять, она сострижёт косы, перестанет пользоваться тушью, вычищать грязь из-под ногтей и мыть обувь, а будет неистово материться, спать со всеми подряд за стопарик и вставать в пять утра, чтобы отправиться на какую-то загадочную работу. Мне захотелось взять её за руку, посадить рядом, отделить от чёрной, поглощающей массы и прочитать кучу нотаций о другой, чистой жизни, увести.
,
,
АВГУСТ
Почему помню? Во-первых, в массе «инопланетян» больше её не встречала. Во-вторых, корила себя за то, что не подошла и не поговорила. И главное. Она могла рассказать свою историю на ТВ, не показывая лица, рассказать, откуда ждала помощи и почему этой помощи не получила. Вопрос вовсе не в том, что перед сюжетом кто-то захотел бы поставить шлагбаум (скорее, наоборот: рейтинговый сюжет, заставляющий зрителей думать и о своей жизни, и о жизни «инопланетян»). Но что будет после? Люди, с которыми я пыталась говорить на эту тему, спешили перевести разговор на другое. Хорошие, добрые люди. Почему не хотят замечать явление? Потому, что не знают, как помочь. И, похоже, никто не знает. Мне даже сказали, что те, о которых я так волнуюсь, не променяют свою жизнь на иную. И что должен делать в таких случаях журналист? Считать их «инопланетянами»? Не замечать? Говорить: «Это бред, никаких «инопланетян» не существует». И знать при этом, что ты лжёшь: другим и самой себе.
«Белфи-мозг»: у него два полушария, которыми не думают
Как? Вы не знаете, что такое белфи? Счастливые люди. Значит, вы не бродите в соцсетях, чтобы анализировать вкусы и интересы молодёжной аудитории. Я брожу, и постоянно натыкаюсь на заголовки: «Хит-парад ягодиц: белфи — звёздный тренд», «Вирус белфи поразил интернет», «Белфи вытесняет селфи»… О нет, это не об «инопланетянах», которым посвятила первую часть материала, не о тех, кто позволил себе опуститься, и не о тех, у кого не хватило сил противостоять жизненным невзгодам. Внешне в хит-параде белфи принимает участие совсем иная категория молодых людей: им и спорт не чужд, и живут намного благополучнее, и смартфоны накрученные, и прикид в норме, и всё такое. Только видоискатель смартфона смотрит не в лицо, как это делают в селфи, а… Впрочем, не знаю, возможно, лицо теперь не там следует искать? Если лицо — это как бы фасад человека, то в море антонимов я не нашла достойного и сконструировала, извините, неологизм «фазад». К нему мы вернёмся позже. Все эти хит-парады белфи — не что иное, как конкуренция на ярмарке тщеславия. Я против конкуренции? Ничуть. И о ней сначала и хочу поговорить.
Когда-то давно, желторотым юнкором, грезила о встречах с большими странами, красивыми городами, неординарными людьми и — ах! — о потрясающем, высоком слоге моих статей, которые бы будоражили умы самых придирчивых читателей, заставляя их думать перед сном о моих шедеврах. Была упорной. Ходила в кружок при районной газете «Юный корреспондент». До начала каждого занятия дралась со своей главной соперницей — девочкой из другой школы, Алиной, у которой тоже были мечты (о Пулитцеровской премии!). Дрались за право присесть в чёрное скрипящее кресло руководителя кружка. Побеждали мы обе — вдвоём и одновременно втискиваясь в это кресло. И в этот момент я воображала себя редактором газеты, она — министром печати. Или наоборот. Потом подтягивались кружковцы, смиренно усаживаясь в рядок на диване и удивляясь двуглавости главного кресла. Потом появлялась корреспондент газеты, чтобы дать нам очередной урок журнализма. Глядя на нас, она улыбалась и говорила: «Хорошо, когда у человека есть здоровые амбиции». Ну, да! Алина равнялась на меня, я — на неё, и мы обе пошли, хоть и по разным, но зато творческим дорогам, негласно соревнуясь и пытаясь достичь поставленных целей, расправить крылья и прилететь в мир прессы полноценными лебедями. Сегодня у неё хорошая работа, не связанная, правда, с журналистикой, а я — корр. на телевидении. Я не победила, а она не проиграла. Мы просто нашли свои места в жизни, дающие чувство желанного, но трудного внутреннего комфорта. И теперь мы соревнуемся не друг с другом, а собой, пытаясь быть лучше, умнее и полезнее обществу, чем вчера. Это самое сложное, жестокое, и экстремальное состязание, на кону которого элитный приз — душевное равновесие.
Я считаю, что у каждого человека должен быть внутренний ментор, вдохновляющий и помогающий идти вперёд. Конкурировать? Конечно. Только чем? Сегодня открыла ленту в социальной сети, а там очередные фотографии накачанных женских поп (да-да, «фазады»). Пафосные подписи о смысле жизни, тайнах мироздания вперемежку с сухим отчётом о потреблённых калориях и количестве сладострастных мужских взглядов, брошенных на данную часть тела в течение дня. Почему вдруг стало модно качать «фазад», а не мозги? Читаю, смотрю, смотрю, читаю, и вдруг осенила страшная разгадка: ведь во многих головах качать уже нечего! Оба полушария из головы по позвоночнику спустились вниз, прошли накачку, и серое вещество превратилось в крепкие розовые мышцы. Нет? Не так? А как?
Слышу глас сердитый: «Не те сайты смотришь!» Увы. Те. Этот обнажённый посыл стал главным журналистским козырем, долгоиграющей новостью, которая не тухнет на следующий день, а долго держится на плаву, постоянно привлекая к себе внимание. Журналистским козырем?! Увы, дамы и господа. Все кликают! Одни — чтобы восхититься, другие — посмеяться. Никого не осуждаю, и жить не учу. Мне обидно, что лица, обретя макияжный лоск, стали терять лицо. Оно уже не вверху спереди, а внизу и сзади.
Попробуйте заменить шёпот силиконовых губ на новости Силиконовой долины, диеты — на распорядок дня гениев. Дайте рекламу математической школы. Расскажите, чего там такого решил Перельман и как Джобс сделал надкусанное яблоко брендом века, попробуйте создать группу фанатов науки и мысли вообще. Если вам кто-то симпатизирует в Сети, лайкнут разок. И всё. Зато спортзалов сейчас — как грибов после хорошего ливня: девушки, как зомби, идут туда не за здоровьем, а за «фазадом» как у Ким Кардашьян. Чтобы потом было белфи, лайки и, если повезёт, какой-нибудь денежный мешок станет временно оплачивать любые прихоти.
Для меня девушки, озабоченные крутизной белфи, — не мотиватор. Мне стыдно, что женщина в век, когда интеллект правит миром, поднимает юбку перед объективом фотокамеры, в фокусе которой должно быть лицо. Да, интернет-журналистика на грани фола, свободная от оков профессиональной этики и зачастую от профессионализма вообще, но функцию воздействия на подсознание не утратившая. Нам определённо нужны другие внутренние менторы, чтобы однажды, на вопрос: «Чем сильны люди?» не последовал ответ: «Белфи-мозгом».
