Увидеть в море паруса

ШТИЛЬ В НОРВЕЖСКОМ МОРЕ

– Максим, старпом, – невысокий мужчина, по виду мой ровесник, протянул руку, пытливо вглядываясь мне в лицо.

– А я фотограф. Мне нужно снять парусник с моря. Желательно, под парусами.

– Паруса будут. А вот насчёт снять… Был до тебя тут один журналист, за три месяца так и не смогли лодку для него спустить. Не случилось погоды. А сейчас – тем более. Идём в Арктику, на Шпицберген, и ничего хорошего от Норвежского моря я не жду. Так что сам понимаешь…

Согласиться с таким приговором я не мог, не для того, засыпая за рулём, гнал всю ночь от Мурманска тысячу километров.

– Лишь бы паруса были. А уж переговоры с небесной канцелярией я проведу сам. Не впервой.

У меня действительно наблюдается необъяснимый фарт с погодой. Тогда, когда предстояла серьёзная съёмка, я посылал запрос тому, кто может всё. И Он разгонял облака над Северным полюсом, уводил в сторону циклон от Ниагарского водопада, утихомиривал разбушевавшуюся Ладогу. Так что наглость моего заявления базировалась на полутора десятках жизненных эпизодов, когда небеса явно благоволили человеку с фотокамерой.

Мне нужны были снимки «Седова» с воды. Годом раньше парусник был задействован в съёмках германского художественного фильма с весьма трагическим сюжетом, основанным на реальных событиях полувековой давности, и немцы с согласия судовладельца изменили облик судна, перекрасив белый корпус судна в чёрный цвет. Российским начальникам новая окраска пришлась по душе, и было подозрение, что на ближайшие годы он таким и останется. Так что необходимо было пополнить архив изображениями «Седова» в чёрном «мундире».

Мы вышли из Тромсе 3 августа, сразу после обеда. Буднично всосалась в клюзы лапша швартовочных концов, буксир оттянул нос судна, и вот уже с двух бортов неспешно покатились горные пейзажи ещё летней Норвегии. Фьорд был длинным, открытое море показалось лишь перед заходом солнца. Оно же окружило нас наутро, уже без всякой надежды на береговые очертания. Ветер оказался попутным, объявленный парусный аврал силой сотни пар курсантских рук быстро облачил рыжие мачты в… Так и хочется для пущего романтического впечатления добавить «в белоснежный наряд», но ради голой правды скажу, что цвет раскрывшихся парусов поначалу привёл меня в замешательство. Серые, с рыжими проплешинами и разводами, они никак не походили на королевский наряд, скорее напоминали заношенный фартук кузнеца или плотника. Однако наполненные ветром, раздутые тугими пузырями, они были прекрасны и уверенно потащили огромное судно дальше, на север. Волна и скорость парусника не оставляли ни малейшей надежды увидеть всю эту красоту со стороны, с моря, что придало моим мольбам ещё большую неистовость.

Чудо свершилось утром третьего дня плавания. Едва открыв глаза, я бросился к иллюминатору. Зеркальная поверхность тёмно-синей воды растворялась в бесконечности, сливаясь с облаками. Чайки дремали на длинных валах штилевой зыби. «Седов» застыл в этом великолепии, плавно покачивая высоченными мачтами с обвисшими от безветрия парусами. Быстрее к Максиму, на мостик!

– Максим, лодку бы! Шикарная погода, не так ли?

– Ну чего ты так суетишься? Завтрак только что объявили, пойдём перекусим. Ну а потом будет тебе лодка, – старпом Родионов улыбнулся своей многозначительной улыбкой, в которой читалась снисходительность бывалого морского волка к малоопытному новичку.

Завтрак в горло не лез, перед глазами стояло море, вобравшее в себя пятна разбросанных над ним облаков. Мозг лихорадочно обдумывал параметры предстоящей съёмки, оптику, выстраивал предвкушаемые сюжеты. И вот уже под высоким стальным чёрным бортом закачалась рыжая резиновая скорлупка, и я впервые вступил на раскачивающийся подо мной штормтрап.

Это были непередаваемые ощущения – увидеть нашего парусного гиганта со стороны, от уровня воды. Он был каким-то нездешним, никак не из XXI века. Его прекрасные обводы и пропорции меняли представления о дисгармонии мира, волнение переполняло душу, эмоции зашкаливали. В каком-то полусне я лихорадочно щёлкал затвором, пытаясь удержать ускользающую от движения лодки линию горизонта. Взгляд через видоискатель ещё больше усиливал впечатление кинематографичности происходящего.

В тот день я сделал очень много снимков. Небо меняло декорации каждые несколько минут – от свинца тяжёлых туч к лёгким белёсым облачкам с проблесками солнца. В какой-то момент мне стало скучно делать фотокарточки из сидячей позиции, и я вывесил руку с камерой за борт, максимально приблизив объектив к поверхности воды. Лодка плавно скользила, сидящие на нашем пути чайки сердито уступали дорогу. В штиль этим лёгким, грациозным птицам взлетать непросто, приходится несколько метров шлёпать ластами по воде, пока расправившиеся крылья не обретут воздушный поток.

Признаюсь, этот кадр я не видел. Просто периодически нажимал пальцем на спуск, и лишь потом, в компьютере, обнаружил неординарность снимка. Разбегающаяся чайка оставила на поверхности воды расходящиеся «блинчики», траектория её пути точно вписалась в композицию, увенчанную силуэтом парусника. По цвету – почти монохром, лишь лёгкие голубые оттенки у горизонта подтверждали колористическое наполнение кадра. Фотография практически не нуждалась в обработке, лишь чуть-чуть пришлось подравнять слегка завалившийся горизонт.

Этот снимок много печатался, экспонировался на выставках, стал основой обложки моей книги, вышедшей в 2011 году в издательстве «Паулсен». С тех пор я сделал сотни тысяч морских фотографий, имея возможность смотреть на высокомачтовых красавцев с борта, с мачты, с буксиров и лодок. Но по уникальности сюжета эта фотография по-прежнему не имеет себе равных в моей коллекции. Назвал я её «Штиль в Норвежском море».