Так случилось, что в журналистику я пришёл поздно — после сорока. До этого работал в вузе и, став редактором отдела пропаганды в газете «Советская Россия», о профессии журналиста имел весьма поверхностное представление. В газете я начал работать в мае 1982-го, а уже в октябре меня ждало первое, по-настоящему журналистское испытание — командировка. До этого была чисто кабинетная работа редактора, о чём убийственно точно написал Александр Твардовский в своей сатирической поэме «Тёркин на том свете»:
Весь в поту, статейки правит,
Водит носом взад-вперёд:
То убавит, то прибавит,
То своё словечко вставит,
То чужое зачеркнёт.
И вот — командировка, настоящее журналистское дело.
Потом командировок будет много, я объездил почти всю Россию. Командировки в редакции приветствовались, и сейчас досадую, что не воспользовался возможностью побывать на Сахалине, Камчатке, Алтае. Теперь уже не побываешь.
А та первая моя командировка, о которой я хочу рассказать, была по случаю юбилея СССР. Как раз в 1982 году исполнилось 60 лет со времени провозглашения этого Союза. И газета по этому поводу в течение всего года готовила целевые номера, посвящённые каждой республике. 15 номеров (по числу республик, составляющих СССР) были распределены по отделам редакции. Моему отделу досталась Эстония. И я должен был поехать в эту республику и сделать про неё полосу в номер. Как «сделать» — я, естественно, понятия не имел.
— Не переживай, — сказали мне коллеги, — приедешь в Таллин (в то время этот город писался ещё с одним
«н»), зайдёшь в редакцию газеты «Советская Эстония», там тебе помогут.
В каждой республике в то время были две главные газеты, одна — на национальном, другая — на русском языке. Назывались они одинаково («Советская Эстония», «Советская Белоруссия» и т. п.), но делали их самостоятельные редакции.
Ну что ж, приехал в Таллин, зашёл в русскоязычную «Советскую Эстонию». (Сейчас, замечу в скобках, этой газеты нет, но в истории журналистики она осталась: в 1970-х годах в ней работал корреспондентом Сергей Довлатов, о чём потом написал в книге «Компромисс», очень смешной и грустной одновременно.) Приехал, пришёл в редакцию. Коллеги — симпатичные молодые ребята — действительно помогли: надавали фотоснимков и разных заметок на юбилейную тему. Но мне ещё была нужна главная статья, которая открывала бы наш «эстонский» номер.
— Да в чём проблема? — удивились молодые и симпатичные. — Вот бери готовую публикацию Председателя Президиума Верховного Совета Эстонской ССР, чего ещё надо!
Читаю статью и прихожу в уныние: ни одного живого слова, сплошная идеологическая трескотня, через каждый абзац — цитаты Брежнева. Нет, это не для нашей «Советской России».
— А что бы ты хотел?
— Да мне бы какого-нибудь неформального лидера. Ну есть же у вас знаменитые художники, актёры, учёные. Кто у вас в Эстонии главный моральный авторитет?
Задумались. После небольшой дискуссии решили:
— Тогда тебе лучше всего — Густав Эрнесакс. Но он для журналистов не доступен.
Эрнесакс! Ну, конечно, обрадовался я, конечно же, Эрнесакс — как это я про него забыл! Создатель и руководитель знаменитого мужского хора Эстонии, композитор, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии и прочая, и прочая, и прочая. Он-то мне и нужен!
— А почему не доступен?
— Характер такой. Нелюдим. Да и старый он уже. Живёт в своём коттедже на взморье, никуда не выходит, никого не принимает. Но если тебе удастся уговорить его на публикацию, вся Эстония будет вам аплодировать.
— Но адрес-то вы его знаете?
Адрес они не знали. Пришлось идти в Союз композиторов Эстонии. Адрес Эрнесакса мне там дали, но опять-таки засомневались: вряд ли маэстро согласится писать.
— А его телефон?
— Телефон дать не можем. Вот его книга у нас есть. Называется «На песенных дорогах». Издана в Москве. Может, вам пригодится?
Беру книгу, обещаю вернуть на следующий день, иду в гостиницу и за ночь делаю из этой книги статью о «дружбе народов». Семь с половиной страниц (размер передовицы).
Не знаю, как писал Эрнесакс эту книгу, как он в действительности относился к дружбе советских народов, но в книге всё было идеологически верно — об интернациональном единстве, о взаимообогащении национальных культур, о плодотворном сотрудничестве с Шостаковичем, Хренниковым, другими советскими композиторами и т. д. Складывая статью Эрнесакса на основе его книги, я практически ничего от себя в ней не прибавил — разве что какие-то связки.
Утром иду к Эрнесаксу.
Маленький коттедж под красной черепицей на побережье. На мой звонок открывает пожилая женщина, просит подождать, докладывает о моём приходе, через несколько минут приглашает войти.
Эрнесаксу тогда было 74 года. Он показался мне очень старым, если не древним. Седой, сухой старец. Но удивил он меня не возрастом — к этому я был готов, а плохим знанием русского языка. Пытаюсь объяснить, что вот, мол, есть статья, которую я прошу его прочитать и, если он не возражает, подписать. Тогда она будет опубликована в «Советской России»… Не понимает. Спрашивает:
— Это ваш артикль?
— Нет, — говорю, — это ваш артикль, он сделан по вашей книге.
Наконец, понимает. Но говорит, что сейчас подписать не готов, что предварительно ему должны перевести этот «артикль» на эстонский.
А у меня уже куплен билет на поезд в Москву, ждать мне некогда. Оставляю московский телефон и прошу позвонить мне завтра, в крайнем случае — послезавтра, если он согласится на публикацию. А про себя думаю: а вдруг не позвонит? Что мне тогда говорить в редакции? Но он позвонил. Статья «морального авторитета социалистической Эстонии» была опубликована вместе с подготовленной мною полосой о «братской советской республике».
Недавно я рассказал друзьям-журналистам эту историю. И завязался спор: нравственно ли было именно так готовить публикацию? Мнения разделились.
— Безнравственно, — утверждал один из собеседников. — Типичное враньё совковой журналистики. Сначала кто-то вроде тебя написал за Эрнесакса книгу, потом ты написал за него статью. Не подписать он не мог — ведь ты представлял печатный орган ЦК КПСС. А что он думал о дружбе народов на самом деле, никого не интересовало.
— Отличная журналистская работа, — возражал другой. — Какие тут могут быть сомнения! Во-первых, Эрнесакс наверняка так и думал, как было написано. Зря что ли ему дали Ленинскую премию и Гертруду (так называли в обиходе звание Героя Социалистического Труда). Даже если и не думал, то хорошо знал правила игры и писал, как надо. А с автором и со статьёй — хорошая придумка, оперативная работа. В редакции должны были оценить на отлично.
Именно так и оценили. Хвалили, поздравляли с удачей. Тогда я в этой оценке не сомневался. Сейчас не уверен.
Из готовящейся к печати книги «Бренные пожитки. Автобиография в эпоху перемен».
