,
Он наверняка обратил бы внимание на нашу сегодняшнюю тему разграничения стилистических и смысловых ошибок, ситуативных и универсальных вариантов литературной нормы. Что за странное предложение: «Геморрой? Без проблем!» Из рекламы липучки для ловли клиентов, из мотиватора сделали демотиватор. Так изящно выразить противоположное задуманному!
Если говорить серьёзно, ошибка — стилистическая, смысловая, речевая, грамматическая — это, образно выражаясь, коммуникативная мина, которую при подготовке текста журналисты, рекламисты, редакторы не заметили и на которой потом, после публикации текста, сами же и подорвались.
ГДЕ ГРАНИЦЫ ЭКСПРЕССИИ?
Наверняка найдутся читатели, которые скажут, что реклама «с геморроем» — реклама шоковая, что это экспрессия такая и вообще «что хотели, то и получили». Так что ответ на вопрос, «как отличить глупость от допустимого стилистического варианта», не так прост. Правильным считается то, что уместно в данной ситуации. А что уместно? Чувство меры и стиля у всех разное. И коммуникативные ситуации разные. Скажем, в рекламе, крикливой и пошлой по определению, нормой часто признаётся неприемлемое в любом другом случае. Поэтому и обещание добавить геморроя, вместо того чтобы избавить от него, в рамках этого стиля кому-то покажется рекламным приёмом экспрессии, а не оговоркой по Фрейду.
Вот ещё несколько примеров для сравнения: «Миф. В три раза больше пятен», «Бимакс 100 пятен», «Лоск есть, пятен нет!» Какое предложение действительно заманчиво? Мне почему-то кажется, что последнее — как соответствующее назначению и здравому смыслу. Кстати, именно на него, судя по отзывам в интернете, многие и повелись.
КАК ОЦЕНИВАТЬ ВАРИАНТЫ?
Нередко и журналисты на семинарах по повышению квалификации, и радиослушатели передачи «С русского на русский» (я её веду уже десять лет и накопила некоторую статистику) спрашивают:
Как правильно? Откроешь справочник Д. Э. Розенталя, а там сказано, что можно и так, и так, и так, но в каждом случае возникают разные смысловые и стилистические оттенки. Что выбрать?
Действительно, чем больше возможностей, тем сложнее что-то предпочесть. И хорошо, если умная книга перечисляет варианты и среди них есть подходящий. Остаётся его выбрать в соответствии с контекстом.
Но современная стилистика — это и есть анализ и выбор вариантов, и любой из нас хотя бы интуитивно их оценивает и чувствует соответствие или несоответствие смыслу и стилю. Скажем, бюрократ Бывалов, герой фильма «Волга-Волга», отказывался принимать посетителей и решать рабочие вопросы, говоря: «Я очень занят: жду звонка из Москвы». Почему герой предпочитает форму «жду звонка», а не «жду звонок»?
Такой выбор выдаёт этого мелкого бюрократа-бездельника с головой: герой был уверен, что в столице его знать не знают и звонить ему не будут, просто Бывалову очень хотелось, чтобы позвонили. Неважно кто, когда, почему и зачем. Это было бы для него самого доказательством, что он, Бывалов,— не пустое место. Отсюда и «жду звонка». Ведь у формы родительного падежа есть оттенок необязательности, неопределённости, тогда как словосочетание «жду звонок» обозначает целенаправленное, конкретное действие.
На этот счёт существует и другое мнение: фильм «Волга-Волга», как известно, вышел на экраны в 1938 году. В соответствии с тогдашней литературной и сценической нормой фраза «жду звонок» вряд ли была допустима. — ЖУРНАЛИСТ.
ОТКУДА СОМНЕНИЯ?
К сожалению, справочник очень часто молчит, поскольку просто не успевает за стремительно тек ущей жизнью. А нам остаётся перебирать возможности и задавать вопросы. Вот не самый сложный: «тюль» какого рода?
,
,
Почему если урок, то «математики» или «по математике», но если контрольная, то только «по математике»?
Все эти варианты — результат развития языка. Есть закономерности, изменяющие его. Для нас важен закон грамматической аналогии, согласно которому единицы языка, сходные по каким-то признакам, мы отождествляем с целым. Но при этом часто нарушаем литературную норму. Скажем, существуют два синонима «адресован» и «предназначен» и два падежа зависимого слова «для кого» и «кому». Вот вам квест: какой с каким соотносится?
Аналогия как интеллектуальная способность обнаруживать сходство различных явлений помогает и познавать мир, и говорить о нём, и за это мы ей благодарны. Но она же создаёт проблемы, если есть хотя бы два образца для уподобления чего-то чему-то.
Сегодня вариантов выбора, а соответственно, и противоречивых уподоблений становится только больше, поскольку совместно с законом аналогии в языке давно уже действует ещё одна тенденция: уточнение смысла высказывания. Реализуется она за счёт развития предложного управления. Это приводит к образованию новых предлогов и предпочтению говорящими, то есть нами, предложных словосочетаний. Например, ленинскую формулу «Религия — это опиум для народа!» у нас знает каждый. Народ в ней — покорный объект пропаганды. Без вариантов. Так вот, у этой чеканной формулировки была более ранняя и не такая категоричная версия: «Религия — опиум народа!» Оцените разницу.
,
,
Стремление высказаться точнее часто ставит нас в тупик. Как правильно: «контроль исполнения» (видимо, самый ранний вариант), «контроль над исполнением», «контроль за исполнением»? Надо выбрать единственно правильный вариант. А его нет. Вместо него — веер возможностей с тонкой, не всегда существенной дифференциацией значений. Такова современная русская стилистика.
Стремление уточнить наименование выражается и в том, что мы предпочитаем не склонять склоняемые, но малоизвестные аудитории топонимы. Например, какой вариант предпочесть: «в городе Дейр-эз-Зор/Идлиб», «в городе Дейр-эз-Зоре/Идлибе», «в Дейр-эз-Зоре/Идлибе» или «в Дейрэз-Зор/в Идлиб»? Возможны все, кроме последнего. Но в СМИ он появляется регулярно. Видимо, как продолжение древней топографической традиции: не изменять географические названия ради точности. Скажем, при стыковке двух листов карт направление когда-то указывали так: «На Москва». То же происходит и сейчас, ведь по форме косвенного падежа не всегда легко понять, как город называется: «Дейр-эз-Зор» или «Дейр-эз-Зора»? А СМИ обязаны быть точными.
И наконец, вот ещё один закон, который затрудняет стилистический выбор. Это экономия языковых усилий. Под её влиянием мы стремимся не проговаривать вслух то, что легко восстановить из контекста. Например, мы говорим: «Преступник оставил пальчики», — или: «Дайте таблетку от головы». Такие разговорные конструкции с подразумеваемыми компонентами смысла очень распространены в слоганах и объявлениях. Они вполне возможны, пока не порождают двусмысленностей. Например, предложение «Английский по Давыдовой» однозначно понимается как изучение языка по методу И. Давыдовой. Но когда предлагают «Алкоголизм по Довженко», «средство для гепатита» или то, с чего мы сегодня начали: «Геморрой? Без проблем!» — это сплошной культурный шок без всякой рекламы.
,
