Современные гаджеты позволяют снимать все, что угодно. Если есть мобильник с камерой, то однажды ты станешь свидетелем какого-либо чрезвычайного происшествия и зафиксируешь его (если повезет). Технологическая цепочка предсказуема: cобственный блог, влог, сетевые ресурсы (вроде Youtube), страничка в соцсетях. И вот уже у твоего видео на полторы минуты десятки, сотни, тысячи просмотров. Море лайков. Голова кружится от популярности.
Помню, как однажды загорелся Троицкий собор в Санкт-Петербурге. Время было летнее и прохожие радостно выстроились вдоль набережной реки Фонтанки, фиксируя уничтожение памятника. Потом некоторые из записей оказались в новостях по телевизору. Сейчас на телеканалах видеозаписи с камер наружного наблюдения, видеорегистраторов, мобильных телефонов стали привычными. Вспомним, как освещался первый этап «майдана» в 2013 году. Или совсем недавняя попытка побега бандитов из здания Московского областного ссуда.
С любительскими видео в телеэфире можно смирится, потому что журналистам нужно иллюстрировать сообщения «картинкой». Но трудно понять, когда на экране появляются видео и селфи, снятые представителями так называемого «экстрим-досуга». Здесь существуют отдельные направления — от руферов (лазают по крышам и высотным сооружениям) и зацеперов (используют для своих развлечений все возможные виды транспорта) до диггеров (проникают под землю). В конце концов, подобные риски — личное дело каждого экстремала. И если уж они хотят прославится таким образом, то и пусть.
,
,
Другое дело — позиция журналистов и СМИ, которые используют частный видеоматериал для своих сюжетов. Понятно, что в потоке новостей непросто обнаружить нечто яркое, да еще и позитивное. А так сенсация рядом, вот она — в сети. Скачивай и выдавай в эфир. Что журналисты и делают, не очень-то заботясь о коммуникационных последствиях. Зачем, например, на федеральном телеканале демонстрировать, как человек перебирается по проводам через Невский проспект? Или брать интервью у недорослей, тайком проникших на охраняемую территорию Ленинградской АЭС? Издания демонстрируют псевдодостижения «смелых и отважных» и вполне могут спровоцировать новую волну похожих селфи-проектов.
Риск — благородное дело, но не всегда. Формировать в массовом сознании безответственное отношение к жизни и здоровью — психологический экстремизм. Ведь жажда острых ощущений подталкивает не только к тому, чтобы от нечего делать взобраться на арку Главного штаба на Дворцовой площади, но и к тому, чтобы отправиться куда-нибудь в «горячую точку», пострелять, заработать впечатлений и денег. Уже можно констатировать: селфи и видео, живописующие сомнительные «достижения» псевдорыцарей, есть результат психологической установки — «слава любой ценой».
Не утверждаю, что жажда фиксировать собственные «подвиги» — прямой путь в запрещенную в России ИГИЛ. Но подобные эксперименты с «картинкой» используются террористами для формирования зрительского интереса и провокативной игры. Особенно действует на тех, кого недооценили или не замечают, кто хочет чего-то добиться, но не может, а то и просто на амбициозных людей.
Устоять против соблазна виртуальной славы трудно. Тем более, когда кажется, что вся жизнь впереди и слава рядом — стоит только сделать умопомрачительное селфи. Например, на вершине Спасской башни Кремля. Только потом не стоит удивляться, когда на почту или в «личку» экстремалу придут предложения еще более острых ощущений.
Может быть, я сгущаю краски. Но если уж так хочется зафиксировать собственный лик где-нибудь в необычной обстановке, то снимите рабочий день. Уверяю: зрелище будет яркое, узнаваемое и оригинальное.
,
