Журналистское расследование — как погружение с аквалангом. На поверхностном уровне проблему осознают многие и видят её как темные пятна, расплывающиеся по воде. Но что стряслось в глубине, откуда и почему идет грязь — обществу не понятно. В этом и приходится разбираться журналисту-расследователю.
Первый вызов, с которым мы сталкиваемся, — это огромный массив информации. То есть ты глубоко «занырнул» в проблему, а там целая подводная фабрика, генерирующая что‑то нехорошее. Как рассказать обо всём, чтобы не утомить лишними подробностями, не перегрузить читателя? И как обосновать очевидную достоверность фактов?
,
,
Работая в течение многих лет с большим массивом данных, я пришла к следующим выводам. По моему опыту, основные виды журналистских расследований укладываются в пять сюжетов, каждый из которых дает некий алгоритм для работы с источниками и успешной подачи добытого материала. Рассмотрим их по порядку.
,
,
ДЕТЕКТИВНЫЙ СЕРИАЛ
В основе такой истории всегда лежит противостояние добра и зла, неподкупности и алчности. Вялотекущая трагедия долго незаметна окружающим, пока не происходит какого‑то громкого события. Сюжет выходит из подполья. Но противостояние героев только обостряется, и журналисту ничего не остается делать, как «следить за развитием событий». Это расследование может постоянно дополняться новыми фактами, а детективный сериал, выходящий из‑под вашего пера, — длиться годами. Чаще всего журналист-расследователь становится очевидцем борьбы «комиссара с мафией».
Однажды я попала на заседание квалификационной коллегии судей в городском суде Санкт-Петербурга. Я была единственным журналистом, который присутствовал при беспрецедентном для Петербурга решении: прекратить судейские полномочия судьи Приморского района Владимира Казакова. Широкой общественности города этот судья был уже известен как непримиримый борец с коррупцией. Первая публикация в этом «сериале» началась с материала о том, как Казакова пытались взорвать в зале суда Приморского района ручной гранатой.
,
,
Дело Казакова потребовало восьми серьезных публикаций. Наша газета освещала все этапы. Сначала — ранение в зале суда и последующее покушение в автомобиле. Затем — лишение судейских полномочий за мнимую «аморалку». Аморальным поведением коллегия судей признала развод с первой женой и заключение второго брака. Дальше — больше. Через некоторое время Владимира Казакова закрывают в СИЗО по подозрению в убийстве бывшей жены. Серия громких публикаций, собственное расследование, хождение на суды приносят очень интересную весть: Казаков оправдан судом присяжных, дело разваливается. Казалось бы, сюжет окончен, герой победил систему, и можно наслаждаться жизнью… но автомобильная катастрофа уносит жизнь нашего героя. И всё‑таки «сериал» не закончен. Спустя ещё несколько лет дело Казакова выигрывает Страсбургский суд — хотя героя уже нет в живых.
Моё участие как журналиста в этой истории началось с заседания квалификационной коллегии судей в Городском суде. Поскольку оно было открытое, меня туда допустили, но диктофонная пленка в результате оказалась заглушённой. От провала меня спасли речь Казакова (герой дал мне копию своего выступления), записи в блокноте и помощь адвоката Казакова, который помог истолковать юридические тонкости. На следующих этапах меня ждали допрос в прокуратуре и даже давление на меня как на журналиста и как на частное лицо.
,
,
ГЕРОЙ ПРОТИВ СИСТЕМЫ
Обычно кто‑то, кто «много знает», вдруг решает, что больше не может молчать, и приходит к журналистам (журналистам следует быть в этой ситуации крайне осторожными, чтобы не стать пешками, а то и жертвами в многоходовой операции. — ЖУРНАЛИСТ). Был такой случай и у меня. На одном из публичных круглых столов, посвященных проблемам детской психиатрии, я знакомлюсь с медсестрой одного из закрытых детских психиатрических учреждений Ольгой Н., которая решается идти против системы. В результате работы с многочисленными источниками у меня выходит полосное расследование, которое доходит до мировой общественности. По итогам этого материала и по факту проверок смещают с занимаемой должности главврача этого заведения. А президенту России мировая общественность пишет открытое письмо с просьбой устранить нарушения в этом детском учреждении. Чтобы получить больше информации о нарушении прав детей в закрытых интернатах, я еду в Москву к тогдашнему уполномоченному по правам ребенка Наталье Яковлевой. В результате тема открывается с новой стороны.
,
,
С какими проблемами столкнулась я как журналист-расследователь? Угрозы и психологическое давление со стороны сотрудников МВД на мою семью: врач-педофил, о котором рассказали мне сотрудники медучреждения, оказался двойным агентом: выявлял и помогал стражам порядка ловить других педофилов. Именно поэтому его самого не трогали на рабочем месте. Я попала в серьезную этическую «вилку». Ещё одна проблема — это преследование и травля Ольги Н. на её рабочем месте, которой лично я не могла помочь, а никто другой и не собирался. Я чувствовала ответственность за судьбу своего источника информации. Это был тяжёлый психологический груз.
,
,
ЖЕРТВА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
В центре такой истории — обычный горожанин, обыватель, который волею судеб попал в серьезный житейский переплёт. Сам он изменить ситуацию не в силах, поскольку его жалобы и письма в высшие инстанции курсируют по замкнутому кругу. Иными словами, это «трагедия маленького человека». Чаще всего такие истории мне подкидывали адвокаты. Когда один человек борется с системой на уровне районных (местных) органов власти, журналисту легче всего помочь. У меня было много таких случаев, но один из самых резонансных — дело о двойняшках.
Две семимесячные девочки-двойняшки остались без мамы (сбила машина) и без льготного жилья, которое им уже выделило государство (мама успела подписать просмотровый лист на двухкомнатную квартиру, где раньше обитали какие‑то наркоманы).
,
,
Я работала с документами из районной жилищной комиссии, с документами по положенной льготе, разговаривала с бабушкой двойняшек, у которой погибла единственная дочь. В расследование включила и репортажные моменты: ездила в коммуналку, где жили сироты с бабушкой (старое аварийное жилье на Ржевке), ездила и на «новую» квартиру, которой семья вот-вот могла лишиться.
В документах мне помогали разобраться адвокат и бабушка двойняшек. Отец детей наотрез отказался от общения с прессой, хотя и не препятствовал решению вопроса. На расследование отреагировала лично Валентина Матвиенко, тогдашний градоначальник Петербурга, которая вызвала главу жилищного комитета и потребовала разобраться в ситуации в кратчайшие сроки. Это был первый случай в моей практике, когда мне лично позвонил глава вышеназванного комитета с отчётом по этому делу. Через неделю вопрос был решён в пользу осиротевших малышек.
,
,
ПОКА НЕ ПОЗДНО
В этом случае нарушение только планируется или предполагается. Источники предоставляют редакции материал в тот момент, когда тихий, ползучий беспредел остановить ещё можно. Чаще всего это сюжеты про уплотнительную застройку, вырубки парков и скверов, несанкционированные свалки и т. д.
У меня был целый ряд сюжетов про спасение скверов, с положительным и не очень исходом. Самое громкое расследование было посвящено вырубке в Удельном парке. Как ни странно, первую порцию информации я получила от депутата нашего Законодательного собрания (Ничего странного: вполне возможно, что депутат решал таким образом собственные задачи, но автор не придал этому значения. — ЖУРНАЛИСТ). Он говорил официальные вещи, ссылался на законы и обеспечил меня контактами других источников. Самый информированный из них работал в одном из комитетов Смольного. Именно этот чиновник на условиях анонимности рассказал мне главную причину вырубки 400 деревьев Удельного парка для подъезда к новому торговому комплексу. По сути, в Генплан города были внесены недопустимые изменения — дорисованы красные линии проезда в парк, которые якобы позволяли при необходимости вырубить в нем «пожарный проезд».
,
,
Итак, какие у меня возникли проблемы как у расследователя? Самая главная — это огромный массив документов. И хотя я максимально упростила всю схему обхода закона, уложив всю хронику битвы в 11 последовательных этапов, каждый из которых был подтверждён документами, статья всё равно получилась очень трудная для рядового читателя. Возможно, поэтому она «не выстрелила». Деревья ещё можно было спасти, но их быстренько вырубили и сделали всё так, как хотели. Вторая проблема — угрозы источникам информации за разговоры с журналистами. Так, к одному из моих ключевых источников приходили молчаливые посетители с «чемоданчиком для пыток». Мне пришлось исключить его откровения из общей картины. В итоге все самые значимые показания остались в статье от источников, которые «не пожелали представиться».
,
,
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Такие расследования требуют огромного количества информации, охватывая не одну историческую эпоху. В детстве я видела, как с такими расследованиями работал мой отец. Мы жили на Колыме, и, когда наступила эпоха гласности, он написал целый цикл журналистских расследований по репрессиям, используя свидетельства политзаключенных. За одно из них он получил высшую журналистскую награду нашего региона — «Золотое перо». Что касается меня, то я с такими расследованиями сталкивалась всего один раз, в начале 2000‑х годов, в суде города Сортавалы. Вкратце история была о том, как тогдашнее руководство Валаамского монастыря занималось «переделом собственности». Валаамский монастырь прекратил своё существование сразу после революции. После войны там располагался интернат для инвалидов, а в 1980‑х, когда Советский Союз захлестнула волна «окультуривания», был создан Валаамский историко-природный музей-заповедник, куда направлялись выпускники Ленинградской лесотехнической академии. В 1992 году президент России Борис Ельцин распорядился личным указом вернуть остров Валаам монахам, и те постепенно стали «выдавливать» с острова обычных жителей, по сути, в никуда. Жилплощадь, располагавшуюся в бывших скитах монастыря, у людей отнимали, ничего не давая взамен.
,
,
Какие у меня возникли сложности? Во-первых, удалённость места расследования. Во-вторых, героем моей публикации стал один из обиженных жителей, который решал вопрос через суд. То есть я была привязана к судебному процессу, который шел очень-очень долго. Кроме того, тема оказалась весьма щепетильной, поскольку юридические законы частенько шли вразрез с законами Божьими, и наоборот. Тем не менее адвокат, которая вела дело, проиграв суд последовательно в трёх инстанциях, дошла до Верховного суда России и победила. Публикации в центральных газетах сыграли не последнюю роль.
***
,
,
Сегодня меняются подходы к созданию журналистских расследований. В руки журналистов попадают объёмные базы данных, появляются технические инструменты, позволяющие оперировать большим массивом информации, выводить собственную статистику. Но прежние проблемы остаются. Это необходимость «покупать» информацию. Это нежелание источников быть названными из‑за страха последующей травли. Это познаковая оплата расследования, на производство которого уходит в разы больше времени, чем на написание текущего «проходного» материала. Кроме того, далеко не каждая редакция поддерживает своего журналиста-расследователя, предоставляет ему адекватную юридическую защиту. Пока что настоящее расследование в России остаётся приоритетом идейных журналистов, которые видят в этой работе свою главную миссию.
,
