25 ноября Союз журналистов России выбирал себе нового председателя. Прежний председатель Всеволод Богданов покинул пост, поскольку проработал в этой должности 25 лет и устал — так он объяснил журналистам РБК. Однако широкая общественность в это объяснение не поверила — слишком неожиданно несменяемого экпредседателя одолела усталость. Настолько неожиданно, что съезд собрали не будущей весной, а за три месяца до марта 2018 года, когда нового председателя будет выбирать себе уже вся Россия. Уникальное событие проходило в большом зале Российской академии наук. На съезд прибыли делегаты со всей России, больше 700 человек. Ни одного знакомого лица в фойе с хрустальными люстрами я не увидел. Только слышал знакомые слова: «грант», «Роспечать» и «успели». Вообще мне показалось, что для людей, выбирающих нового вождя, делегаты вели себя более чем расслабленно. Либо они всё знали заранее — и тогда зачем лететь из далёкого Магадана в Москву? Либо им было всё равно — и тогда, опять же, зачем лететь? Впрочем, я лично склоняюсь к третьему варианту: они всё знали, и им было всё равно. Это, по крайней мере, соответствует концепции современной жизни в целом и журналистики в частности.
Я отправился в зал. Оказалось, вовремя — делегаты съезда, понаторевшие в публичных мероприятиях, вовсю занимали места себе, своим друзьям, коллегам из областных редакций, их родственникам и землякам. Занимали сразу целыми рядами — чтобы не отвлекаться на пустяки. Пара мест была прикрыта пластиковыми пакетами с изображением полевых цветов и грозной запиской: «Союз журналистов Подмосковья!»
,
,
Насмотревшись на эти дела, я решил, что тоже буду вести себя как член СЖР, и смело пошёл в первые ряды. Не тут‑то было. Мой марш-бросок пресекла стройная барышня с бейджем «медиаволонтёр». Она объяснила, что первые пять рядов (около 150 кресел) — «места для випов».
— А випы — это, например, кто? — спросил я.
— Не знаю, — вздохнула девушка. — Нам просто сказали: эти места для випов.
— А вдруг я и есть вип?
Она с сомнением оглядела меня с ног до головы.
— Тогда садитесь.
Пока не начался съезд, я наспех изучал биографии претендентов на пост председателя. Мало ли — вдруг мне как випу предоставят слово!
Кандидатов было трое. Номер один — 36‑летний секретарь СЖР Роман Серебряный. По образованию — психолог и «айтишник». Медиатренер, специалист по медиапроектированию. Бывает. Номер два — 43‑летний Денис Трофимов. Председатель Крымского СЖ. Человек с галстуком в цвет георгиевской ленты. Борец против изоляционизма России со стороны США и других врагов. Всё понятно. Наконец, номер три — секретарь СЖР Владимир Соловьёв (повезло человеку с именем). 53 года. Международное отделение журфака, бюро РГТРК на Балканах — тоже всё ясно. Тем более, кандидата рекомендует лично Всеволод Богданов.
Тут как раз раздались аплодисменты — на сцену вышли члены президиума и пока ещё действующий председатель СЖР Богданов. Сурово оглядев зал, он положил на стол портфель, вынул из него текст доклада и взошёл на трибуну. Я ждал, что сейчас Богданов заговорит о себе, о причинах, побудивших его покинуть место, затем уймёт взволнованных делегатов и предложит голосовать. Это было бы логично. Однако председатель принялся рассказывать об успехах Союза за истекший год. Говорил он минут пятнадцать, видимо, успехов было немало, но в памяти у меня почему‑то отложилось только, что будущее внушает Богданову оптимизм и надежду. Затем на трибуну поднялся председатель комитета Госдумы по информационной политике и связям Леонид Левин, который стал секретарём СЖР в прошлом году в рамках всеобщей модернизации. Он начал с того, что произнёс несколько тёплых слов в адрес собравшихся от лица Сергея Владиленовича Кириенко и Вячеслава Викторовича Володина. Все воодушевлённо зааплодировали. Но оказалось, что Левин подготовил ещё один сюрприз. В 2018 году, торжественно объявил он, региональным СМИ выделят дополнительно, в виде грантов, не 300 млн рублей, как обычно, а целых 500 млн. Просто так. Что же касается Союза Журналистов, ему дадут 85 млн рублей — «на поддержку региональных отделений и проведение значимых мероприятий по всей стране». Как я узнал впоследствии, такие большие деньги СЖР получает от государства впервые. Обычно суммы, выделяемые Союзу, раза в три меньше. Возможно, ввиду выборов-2018 думский комитет по информационной политике беспокоится в три раза сильнее, чем обычно.
,
,
,
Само собой, новость о субсидиях была встречена громогласными аплодисментами. Деньги как‑то всех примирили. Почти сразу на трибуне возник глава Союза журналистов Москвы Павел Гусев, известный своим принципиальным характером. Он заявил, что на фоне грядущих перемен московскому Союзу, пожалуй, есть смысл влиться в Союз федеральный. О том же с подкупающей прямотой заявили члены Союза журналистов Санкт-Петербурга. В обстановке всеобщего единения я думал, что вот сейчас‑то самое время проголосовать за нового председателя, но ошибся. Оказалось, впереди ещё прения. По сути, это были те же рапорты делегатов, только сокращённые с пятнадцати минут до пяти, а то и до трёх. Из них мне запомнилось только, как журналист и ветеран отечественной звукозаписи Георгий Каретников вышел на сцену и перебил общий бодрый настрой, предложив собравшимся почтить память погибших журналистов. Богданов недовольно глянул на ветерана, но встал. То же сделали и остальные. После чего прения возобновились.
А я, знаете ли, сидел в кресле, чьи древние деревянные ручки были исцарапаны какими‑то формулами, и пытался понять: для чего всё‑таки существует Союз журналистов? Что делает эта загадочная организация для журналистики? Как она влияет на отрасль? Приманивает грантами нищие редакции в регионах, чтобы те в нужный момент ставили «правильные» тексты от Администрации Президента? Для этого не нужно собирать съезды и формировать секретариат. Даже денег давать не обязательно — и так поставят, жить‑то охота. Может быть, СЖР разрабатывает концепцию современного преподавания журналистики в вузах? Или в сотрудничестве с Госдумой создаёт законопроект о невмешательстве собственников в работу СМИ? Может, борется за возрождение вконец изувеченного корпуса редакторов? Или активно осваивает цифровые направления, собрав отдел из молодых членов СЖР? Что‑то непохоже. А вот ещё такой вопрос — уже вполне личный. Почему в этом зале — и уж тем более в президиуме — я не вижу людей, чья принадлежность к журналистике, в общем‑то, не подлежит сомнению? Где Леонид Парфёнов? Где Сергей Доренко? Александр Любимов? Валерий Панюшкин? Игорь Свинаренко? Сергей Мостовщиков? Владимир Познер? Полина Ерёменко? Где редакторы и спецкоры «Коммерсанта», редакторы «Ведомостей» и РБК, где авторы Московской хартии журналистов 1994 года? Наверняка же кто‑то из них — член СЖР. Не позвали? Вряд ли. А может, им просто неинтересно принимать участие в шоу, где все роли расписаны и результат не меняется уже десятки лет?
,
,
Мои мысли были прерваны приятным запахом жареного мяса. «Обед!» — объявили со сцены. Зал уже наполовину опустел: опытные делегаты заранее стремились в фойе, чтобы не стоять в длиннейшей очереди.
Вышел и я. Не на обед, а чтобы уйти. Вечером выяснилось, что новым председателем стал‑таки Соловьёв, а два других кандидата благородно взяли самоотвод. Впрочем, для журналистики всё это не имеет ровно никакого значения
,
