История отечественной журналистики в системе журналистского образования рассматривается сегодня многими преподавателями в контексте истории развития общественной мысли. В этой связи учебные занятия, где существует перекличка журналистики с живописью, с литературой, с театром, позволяют персонифицировать исторические события, придать им зримость и биографичность. Кандидат филологических наук Софья Борисовна Стебловская рассказывает о своем опыте преподавания истории русской журналистки второй половины XIX века через обращения к спектаклю по пьесе Томаса Стоппарда «Берег утопии». Этот спектакль помогает начинающим журналистам услышать голоса лучших представителей русской интеллигенции и понять драматизм судеб людей, оказавшихся вдали от Родины.
Смысловая доминанта курса, как правило, основывается на истории развития русской общественной мысли XIX века, формирование которой продолжалось, безусловно, и в следующем столетии. В этом немалая заслуга Иванова-Разумника, автора двухтомного сочинения «История русской общественной мысли» (далее Р.О.М.), краеугольный тезис которого: «История Р.О.М. — есть прежде всего история русской интеллигенции». С ним были солидарны и другие патриархи русской философии начала ХХ века: Георгий Плеханов с трудом под идентичным названием «История Р.О.М.» и Николай Бердяев, в частности, с книгой «Истоки и смысл русского коммунизма». В данном контексте необходимо упомянуть и английского философа Исайю Берлина, которого волею судьбы тоже волновали проблемы русской интеллигенции (он еще в детстве с родителями покинул Россию после Октябрьской революции, но русский язык не забывал никогда). Не случайно его труд называется «История свободы. Россия».
Именно эта работа стала для другого пытливого жителя Туманного Альбиона проводником в мир русской мысли и культуры, философии и, что важно для нас, журналистики. Том Стоппард в 2002 году написал пьесу-трилогию «Берег утопии». Плод рефлексий английского драматурга уже стал фактом русской культуры и штрихом к истории общественной мысли. Поставленная в 2007 году на сцене Российского академического Молодежного театра пьеса, идущая 10 часов, стала крупным событием культурной жизни страны. На премьеру приехал сам Стоппард. Спектакль до сих пор пользуется большой популярностью у публики.
Почти все представители русской общественной мысли, о которых идет речь в курсе русской журналистики XIX века, представлены в пьесе и, соответственно, на сцене РАМТа. Александр Герцен и Николай Огарев, Петр Чаадаев и Виссарион Белинский, Николай Станкевич и Михаил Бакунин, Иван Тургенев и Николай Чернышевский, а также многие другие спорят, рассуждают, ссорятся, требуют сатисфакции, трепещут и унывают, вдохновляются и разочаровываются. Герои ожили благодаря английскому писателю, получившему импульс от выходца из России Исайи Берлина. Персонажи этого смыслового пространства, в которое человек добровольно погружается практически на целый день, ставят много вопросов, однако почти не дают на них ответа, в частности, на главный — как же нам, цитируя Александра Солженицына, наконец-то «обустроить Россию». Пьеса, способная дополнить картину мира взрослого образованного человека, вполне может стать откровением для студента, неподготовленного к спорам на абстрактные социально-политические темы.
,
,
Хрестоматийные персонажи из учебников предстают живыми обаятельными людьми. При этом они оказывают студенту неоценимую услугу, — озвучивают тексты, обязательные к прочтению. Так, Чаадаев цитирует свое «Философическое письмо», Белинский — «Письмо к Гоголю». Трилогия представляет идеи журналистики как производной культуры, зримо воплощая абстрактные и сухие концепты. Вот она искомая русская общественная мысль, так тяжело выцеживаемая из Бердяева и Разумника непривычными к серьезному чтению студентами. Вот она русская интеллигенция, явленная нам в образах людей, живших два столетия назад, — философствующих студентов и завсегдатаев «кружков», владельца 1000 душ и нищего разночинца, вольнодумца-эмигранта барской закваски и «нового человека», эстетствующего писателя и «реалиста». Славянофилы и западники, «отцы и дети» и любомудры…
Вместе с тем нельзя не отметить, что в пьесе персонажи представлены с некоторой долей схематичности. Тургенев предстает либо с ружьем, либо с разговорами о своем слабом здоровье, которые он ведет с умирающим Белинским (знатоки Тургенева могут вознегодовать, счесть нарисованный образ за пасквиль и будут по-своему правы — личность Тургенева, конечно, сложнее и тоньше, хотя в пьесе чисто формально внешняя сторона его жизни соответствует действительности). А Бакунин мечется в поисках революции на карте Европы и постоянно занимает у Герцена деньги с неизменной фразой «В последний раз!»
Временами драматург, по мнению многих, «пересаливает». Приватно-альковная сторона жизни — одна из пружин действия, и «высокие отношения» Герингов-Герценов, а затем Герценов-Огаревых держат внимание публики не хуже горячих речей Белинского. Местами автор вкладывает в уста персонажей спорные формулировки, иногда безобидные фразы вписывает в двусмысленный контекст.
Но все это заставляет еще более внимательно вслушиваться в речи этих людей, пытаясь понять, из-за чего же Константин Аксаков решает порвать отношения с Герценом («Мы более не можем видеться!»), почему стреляются западник Тимофей Грановский со славянофилом Иваном Киреевским и почему Аксаков бросает перчатку Огареву.
Современные 20-летние ребята, во многом «сформатированные» социальными сетями и мыслящие в режиме клипа, без труда выдерживают 10-часовой спектакль. Мозаика российской политической и общественной жизни XIX века, собранная Стоппардом и показанная пестро и остроумно, оказывается соприродной их фрагментарному мышлению. А главное — задает новый для них зримый масштаб и озвученную систему координат: что есть (и были) люди, для которых жизнь страны — часть их собственной жизни, споры по поводу развития России — дело принципа, а непрестанная рефлексия — такая же составная часть бытия, как еда. «Мы еще не решили вопроса о существовании Бога, а вы уже хотите есть!» — с негодованием кричал неистовый Белинский изнеженному Тургеневу, выступая против общества потребления.
,
,
Семинарское занятие, проводимое по итогам просмотра пьесы, показывает: спектакль оказывается полезным при рассуждении на темы, что такое русская интеллигенция и общественная мысль (неотделимые от русской журналистики), Россия, а также пути ее развития. Многие впервые пытаются сформулировать для себя эти понятия, попробовать «начертить» современную карту общественной мысли, проследив генезис современных философских направлений от славянофилов и западников, а также определить свое отношение к ним.
Новым и несколько неожиданным для «детей общества потребления», многие из которых и к образованию относятся как к части «потребительской корзины» среднего класса, оказывается понимание того, каким был нормативный уровень образованности того времени. Белинскому, который не умел читать в оригинале мудреный текст немецкого мыслителя Фридриха Шеллинга, приходилось получать материала из «вторых рук» — в пересказе читавших его по-немецки Бакунина или Герцена. А комическая сцена, в которой Чаадаев приносит редакторствующему в «Телескопе» Белинскому свои «Письма», писанные по-французски, показывает, в каком неловком положении мог оказаться человек, не владеющий двумя-тремя иностранными языками.
Словом, «плавать» в море идей русской журналистики, озвученных в пьесе Тома Стоппарда, можно долго. Скорее всего, для современного студента самое ценное состоит в том, что пьеса поможет ему окунуться в бескрайний океан русской культуры, избавив от мелководья неосмысленного школярства.
,
