С досадой прочел в соцсетях о том, как Клуб ветеранов «Комсомольской правды» и конкретно его лидер Людмила Семина тщетно бьются за то, чтобы установить памятную доску на доме, где жил Василий Михайлович Песков. Оказывается, увековечить память человека можно лишь при согласии всех жильцов, являющихся собственниками жилья в данном доме. А попробуй их всех собери — задача такая же нереальная, как провести в России честные выборы.
Василий Михайлович — больше, чем журналист. Его вполне можно считать крупным общественным деятелем. Или человеком, сильно повлиявшим на мозги соотечественников. При этом он никогда не участвовал в политике, избегал всяких громких собраний, не подписывал коллективные письма, не был депутатом, делегатом и даже своим званием Лауреата Ленинской премии не козырял ни при каких обстоятельствах. Когда уже в новые времена в газетах и журналах завели моду подписывать публикации полным именем и фамилией, он в родной «Комсомолке» попросил сделать для него исключение: так до самого ухода и значился на страницах газеты — В. Песков.
А между тем, его скромно подписанные заметки и фотографии оказали сильнейшее влияние сразу на несколько поколений читателей. В этих заметках не было никакой назидательности, Песков никого и никогда не поучал, он просто рассказывал о родной природе, о встреченных им людях, городках и селениях, однако рассказывал так, что трепетала душа.
Наверняка многие тысячи, а возможно (в лучшие для газеты годы), миллионы людей подписывались на «КП» именно потому, что там работал Василий Михайлович. Его «Окна в природу» вырезали, коллекционировали, переплетали в самодельные книжки. Когда он стал рассказывать в газете о семье староверов Лыковых, затерявшихся в сибирской тайге, то с утра к газетным киоскам выстраивались гигантские очереди.
И дело вовсе не в том, что это была сенсация. Секрет Василия Пескова заключался в его таланте рассказчика, в его бережном отношении к деталям, уважении к героям, дотошном умении раскрутить собеседника на самое сокровенное. Ему доверяли, а он ни разу этим доверием не злоупотребил — редкое качество для журналиста.
,
,
Я был свидетелем того, как рождалась та, ставшая теперь легендарной, серия публикаций под названием «Таежный тупик». Дело было в пансионате издательства «Правда», который располагался в Планерной, рядом с Москвой. Я там ночами, после газетной работы, доделывал диссертацию, сроки поджимали, а Песков, вернувшись из сибирской командировки, писал про Лыковых. На завтрак он всегда приходил в костюме и при галстуке. Я удивлялся: «Зачем такой официоз?». Он мне объяснил: «Это дисциплинирует. Вот ты после завтрака что будешь делать? Небось, поваляешься с газетой в руках. А я сразу — за стол. Работать». До обеда он вот так и работал. Потом точно также работал до вечера. После ужина мы шли на прогулку — всегда по одному и тому же маршруту, километров шесть, и в хорошем темпе. И так каждый божий день, включая субботу. Маленькую поблажку он позволял себе только в воскресенье: тогда брал фотоаппарат и отправлялся в лес, то есть фактически тоже работал, но только не пером, а оптикой.
Никаких отпусков, праздных разговоров, застолий, чаепитий — всю свою газетную жизнь В. Песков провел именно в таком ритме, все шестьдесят лет. Редкий пример столь фанатичного отношения к профессии.
Читать заметки «дяди Васи» было легко: язык прозрачный, автор умен и добр. Но за этой легкостью — я много раз видел — скрывался тяжелейший труд. Он писал карандашом, перечеркивая уже сложившиеся абзацы и страницы, подолгу и тщательно подбирая именно те слова, которые позволят не просто сообщить читателю нужную информацию, но и вызовут у него нужные и сильные эмоции. Потом диктовал написанное редакционным машинисткам.
Мы несколько раз вместе были в командировках, причем довольно экстремальных — на дрейфующих станциях «Северный полюс», на дальних арктических аэродромах, а однажды даже в той заветной точке, где сходятся меридианы. В 79-м он прилетел в Арктику, чтобы написать материал о семерке лыжников, которые первыми в мире шли на Полюс. На «кукурузнике» Ан-2 мы обнаружили группу среди льдов, и Песков стал делать съемку. В азарте он едва не выпал из самолетной двери. Я держал его за ноги, он снимал. Потом этот кадр вошел в книги, публикации, стал лучшим снимком о той полярной эпопее.
В его квартире на Масловке никогда не было телевизора. Хотя В.М. много лет сам вел телепередачу «В мире животных». Часами глазеть в телевизор — нет, для него это было совершенно невозможным занятием.
Да, конечно, Василий Михайлович был больше, чем журналист. Хранить память о таких людях очень важно. Это еще и надежда на то, что его опыт, его талант, его отношение к профессии окажутся полезными для тех, кто пойдет следом.
И памятной доске на доме, где жил Песков обязательно быть. Хорошо, что клуб ветеранов хлопочет об этом. Хотя, если по справедливости, тут требуется немедленное участие государства. Ведь Песков так много для него сделал.
,
