Это просто реплика про депутата и журналистов. Не могу сказать, что эта история касается исключительно женщин. Мои друзья мужчины тоже рассказывали про слишком тесный тактильный контакт со стороны депутатов и прочих начальников федерального уровня. Журналисты — необычные люди и притягивают внимание публики. Но у них и панцирь жесткий. Ничего ты от них не получишь, если они настоящие журналисты. Они посмеются над тобой, «начальник». Предложения пойти в баню, в самом прямом смысле этого слова, получают многие. Ты же журналист — вторая, третья, четвертая продажная профессия. «Гражданин начальник, а вы в зеркало давно смотрелись?».
В том, что люди рассказывают о случаях харассмента спустя 7 лет, нет ничего необычного, это запоминается и травмирует. Хотя в России, в основном, это комично.
Моя коллега обнаружила ФСБшника в шкафу в своем номере в холодной Якутии. Он просто выпал из шкафа. Это было настолько нелепо, что можно было написать спич для британского стендапа. Если бы не было страшно — чужой в доме. Это не было связано с репортажем на АЭС. Это был стереотип про журналистов-женщин, выдуманный даже не знаю кем. Человек из спецслужб быстро смылся. Девушка обладает не только утонченной красотой, но и убийственным взглядом. «Никогда не было во время работы никаких предложений, были попытки после, несмотря на то, что все считают меня красивой, — говорит она. — Какой-то болгарский француз приглашал в ресторан, я не пошла. 14-летний чукотский мальчик клеил. Но обычно все было скучно».
«У меня лицо-бревно, — рассказывает другая большеглазая девушка. — Они делают комплименты, я просто на них не реагирую. Порой мои коллеги не понимают, что женщина в платье, которая ведет итоговой выпуск на TV, и почти пацан в шахтерской клетчатой рубашке в редакции — один и тот же человек. И это я».
«Ни разу такого не случалось, возможно, у них другие представления о красоте», — невозможно измерить длину ног этой шеф-редактора одного сверхизвестного ресурса.
Я не настолько красива, как мои коллеги. Уж кто Гаврош, так это я. Мне всегда было все равно, когда народный артист РФ гладил меня по коленке со словами «Аленушка, ты знаешь мой номер телефона». Флирт дает выбор женщине или мужчине. Один весьма культурный министр и его помощник, ненароком оказавшиеся в одном гостевом доме с тремя журналистками, пытались схватить нас за задницы, а кого-то за грудь. Им стало стыдно. И вели они себя, как брутальные мужчины, а не как начальники. Ночью они напились, а утром целомудренно сбежали.
,
,
Это общая российская идея мускулинности, помноженная на административный ресурс начальственного лица, убивает. В государственных учреждениях люди считают, что они заработали билет не только на балет, буфет, но и на женщин. Они ошибаются. Это топор, а не тонкие технологии. Тут не до флирта. Сразу схватить за руки, завалить и захрапеть.
В 25 лет я пережила один из самых веселых и грустных моментов журналисткой жизни. Воркута. Командировка с довольной сложной темой — ценообразование на уголь. Летела я туда дня три, потому что была пурга и мы садились во всех промежуточных аэропортах. Не было еды и связи. В Воркуте я сразу поехала в РосУголь. Была почти ночь. Мне налили коньяку, хотя мне хотелось есть и спать. «У вас есть хоть конфетка?». Мне дали конфету. Я договорилась об интервью и пошла в гостиницу напротив. Утром я отправилась на шахту, где меня ждали профсоюзные деятели.
Меня встретил главный инженер, российский немец. Интеллигентный до мозга костей. Он водил меня по пустынному щахтовому комплексу, объясняя, что сегодня День автомобилиста и никого нет. «Меня ждут начальники». «Не хочу, чтобы вы шли туда одна». «Пожалуйста, проводите».
Это была сауна. Они там все сидели голые в простынях. Перед ними, словно на картинах малых голландцев, куча бутылок и жратвы. «Может вы снимите куртку?». «Да нет, спасибо, я достану микрофон и поговорим о ценообразовании на уголь». Они смеялись надо мной, время от времени скидывая простыни ходили в парилку. Но через полчаса они все рассказали. Когда я вышла на мороз к инженеру, я улыбалась очень долго. Какая глупая самоуверенность у этих людей! Они не понимают, что журналисты не снимают куртки в начальственных саунах. Они что-то с чем-то перепутали. И, конечно, я помню эту историю спустя так много лет. Это была моя первая история подобного рода. Она меня закалила на фоне северного сияния.
Хотела ли я их наказать? Да нет. Я их победила. Но системное насилие, подкрепленное мандатом депутата, нуждается в наказании, хотя бы в моральном. И не стоит забывать, что мы не снимаем свои куртки, угги, кеды, пальто «ради нескольких строчек в газете».
Блондинка с голубыми глазами, главред большого информационно-образовательного канала, мать троих детей как-то рассказала мне: «Еду я с дачи, мужчина напротив, симпатичный. Вдруг кладет мне руку на ногу и гладит. Лен, мне приятно и ему не противно. Так и доехали».
Это выбор мужчины и женщины, когда никто из них не имеет статуса начальника и критика.
Однако вот 30-ые годы. Напротив писателя Хемингуэя сидит известный критик. И говорит Хэму комплимент в Париже. Хэм отвечает: «В наше время за это можно получить и по морде».
У меня всё.
