За 25 лет существования «Новой газеты» ее главный редактор Дмитрий Муратов неоднократно формулировал задачи, постановка и решение которых сделали «Новую» смелой, честной, отважной и необыкновенно талантливой газетой.
Вот некоторые из задач:
• сделать прозрачной для читателей деятельность властных структур, поставив ее тем самым под контроль общественности;
• помочь человеку в условиях социального расслоения, социальной нестабильности и незащищенности выстоять, не потерять чувства человеческого достоинства, способности к сопереживанию и взаимодействию, ощущениям радости жизни;
• вопреки тенденциям к засорению и обеднению речи, сопутствующим времени социальной неустроенности, нести в аудиторию яркий, живой, выразительный язык.
На страницах ЖУРНАЛИСТА в разные годы были опубликованы интервью со многими замечательными журналистами этой удивительной газеты. Перечитаем некоторые из них сегодня.
Зоя Ерошок: «Журналист становится профессионалом через собственную жизнь»
,
,
— В «Новой газете» часто стажируются молодые журналисты. Кто они?
— Это в основном студенты. Многие из них — еще практически дети, учащиеся первых курсов. Мне радостно с ними общаться. Как-то недавно по этому поводу мой редактор Дмитрий Муратов сказал, что я совершаю «поколенческое» предательство, общаясь больше с молодежью, чем со своими сверстниками. Но я не искусственно это делаю, ребята мне на самом деле очень интересны. Хотя среди них, конечно, встречаются разные люди. Но в основном к нам приходит талантливая молодежь, которая впоследствии становится нашими коллегами. Например, это Павел Каныгин, Елена Костюченко, Никита Гирин. У ребят есть стремление познавать профессию, быть во всем достоверными, серьезно работать со словом. В их текстах есть радость игра, порыв и юмор, ирония и самоирония.
— Ваш бывший студент Иван Жилин рассказывал мне, что благодаря вам попал в штат «Новой газеты». Как это произошло?
— На одном из занятий Ваня поднял руку и спросил, есть ли у нас в газете отдел писем. Когда я ответила, что с письмами в нашей газете трудится всего один человек, Ваня предложил свою помощь. За полтора года, приходя в редакцию каждый день после занятий и работая абсолютно бесплатно, он навел порядок в этом подразделении. Сейчас Ваня Жилин у нас в штате — редактор отдела писем. Это въедливый журналист. Два его последних материала — большая победа. Он помог офицеру, которого вместе с семьей выселяли из служебной квартиры после того, как он по состоянию здоровья уволился со службы. И никто не мог ему помочь, так как якобы все было по закону. И Ваня, который совсем недавно защитил диплом, стал один разбираться в этой ситуации, написал об этом материал. И добился, чтобы военнослужащему оставили квартиру. Это была большая радость и пример для всей редакции. Во втором материале он написал о женщине, родившейся в Гулаге. У нее милицейские чины пытались отнять квартиру. Обманом оформив ее под опеку, они несколько раз умудрились перепродать жилье. В результате человек оказался на улице. Мне совсем недавно рассказали эту чудовищную историю, которая, как выяснилось, длилась уже десять лет. Мы с Ваней решили вмешаться. Обговаривали все до мелочей: как оформить запросы, в какие инстанции их направить, как об этом лучше написать. И Ваня с необыкновенным упорством всем занимался. Наконец состоялся суд, по постановлению которого квартиру женщине вернули, а ее притеснители были признаны виновными.
— От чего вы бы хотели уберечь своих студентов и молодых коллег?
— От самомнения. Если что-то и губит нашу профессию — это «надувание щек». Я знаю многих талантливых журналистов, которые «тронулись» головой, потому что стали считать себя гениями. Лучшее средство от этой болезни — самоирония. Журналист становится профессионалом через собственную жизнь, через «роман» с ней и личное переживание. Здесь сама жизнь вмешивается в текст. Если журналист всех учит быть честными, но сам подличает, подлизывается к начальству, малодушничает, предает, то, как бы он ни был одарен от природы, его талант будет мельчать. И это закон профессии. Но сам человек, может быть, об этом узнает последним. Чтобы состояться в профессии, нужно не бояться чувств, провалов, неудач, не бояться риска. Если ты не будешь захвачен живой жизнью, увлечен ею, то очень трудно будет состояться в профессии. Когда я делаю интервью, то готовлюсь к нему, читаю об этом человеке, думаю о нем. И удостоверяюсь в том, что у него нет расхождения между словами и поступками. Возможно, у кого-то совсем другое представление о журналистской профессии, которое также имеет право на существование. Пусть цветут все цветы.
Алексей Полухин: «У человека, который приходит на стажировку в «Новую газету», могут быть и левые, и правые взгляды, он может вообще не иметь никаких политических взглядов»
,
,
— От студентов, проходивших практику в «Новой газете», слышала, что в отделе экономики всегда много стажеров. С чем это связано?
— Мой отдел вовсе не единственный, в котором люди проходят практику. Но он единственный, где все журналисты попали в штат через стажировку в «НГ». За то время, что я здесь работаю, были и такие сотрудники, которые приходили стажерами, набирались опыта, попадали в штат, а потом в силу самых разных причин уходили на другие места работы, что в нашем журналистском мире вполне нормально.
— Мне рассказывала одна студентка, что в «НГ» предъявляют высокие требования к работе стажеров, поэтому многие уходят в надежде найти стажировку в другом месте. Так ли это?
— В «НГ» необходимо работать в высоком темпе. Хотя мы три раза выходим в неделю, но приходится работать ежедневно, и большинство заданий, которые выполняют стажеры, основаны на работе с колес. Причем, многие практиканты по собственному желанию пытаются писать сложные материалы, связанные с какими-нибудь социальными проблемами. И иногда им не хватает практических навыков и жизненного опыта. Уровень журналистики в «НГ» действительно высокий. И поэтому вполне нормально, что некоторые стажеры уходят, чтобы попробовать себя в каком-то другом издании, в районной газете или еще где-нибудь. Нужно свои навыки совершенствовать, а потом приходить в большое федеральное издание. Это все процесс творческого роста, и у каждого своя динамика профессионального развития. Главное, чтобы человек адекватно оценивал свои силы и не тушевался перед какими-то неудачами, а продолжал свою работу.
— Алексей, известно, что вы выпускник факультета журналистики МГУ. И, наверное, тоже проходили практику. Чем она была для Вас?
— Практику я проходил в отделе экономики газеты «Время московских новостей», которая, к сожалению, сегодня уже не существует. Моим редактором была Галина Викторовна Положец, которой я очень благодарен за начало своей журналистской карьеры. До этой практики я не имел ни малейшего понятия о том, как работать в отделе экономики. Это был полезный и продуктивный опыт в течение нескольких летних месяцев. По окончанию практики мне предложили сотрудничество в качестве корреспондента, где я, собственно, и работал до лета 2003 года, пока газета не прекратила свое существование. После этого я пошел на стажировку в «Новую газету», где прошел путь от корреспондента до шеф-редактора отдела. Так через институт практики я пришел в большую московскую журналистику.
— А в «Новой газете» у вас был наставник?
— Сергей Михайлович Соколов, заместитель главного редактора. Он был и остается для меня человеком, с которым я постоянно работаю и у которого постоянно учусь. Вообще, в нашей газете учиться можно у очень многих журналистов. Я не буду перечислять всех, чтобы никого не обидеть.
Павел Каныгин: «Военная журналистика ничем не отличается от обычной. Просто всё гораздо острее, больнее, тяжелее»
,
,
— Командировки на Донбасс были вашим личным решением?
— Да, это личный выбор. У нас такая газета, где свобода журналиста возведена в небывалую превосходную степень. «Новая» — «авторская» газета, отсюда свои плюсы и минусы, но плюсов, конечно, больше. Здесь каждый журналист занимается тем, что ему ближе, к чему у него есть интерес. Когда начался Майдан, я сразу поехал туда. Шел за событиями — от Киева к Крыму, от Крыма к Донбассу, от Донбасса к войне, затем к перемирию, потом снова к войне, потом снова к перемирию. Сегодня я бы хотел съездить в Сирию, посмотреть, как там всё происходит. Потому что Сирия — точка большого гражданского конфликта, и я уже могу ориентироваться в этих событиях. Но мы там работать не можем свободно. А работа под присмотром или контролем не является журналистикой. Других условий там, к сожалению, пока нет.
— В освещении военных событий вы с кем-то из коллег советовались?
— Советовался с Микеладзе. Я с ним познакомился, когда студентом журфака пришел в «Новую газету» на практику. Микеладзе был суровым человеком. При первом же приближении он сразу отсекал тех, кто не готов был к этой профессии. Если начинающего журналиста может остановить всего лишь суровость человека в кресле, когда тот говорит, что тема не подходит, то явно этому журналисту стоит подумать, чем он еще может заняться в своей жизни. А если человек уверен, его ничего не остановит. Наоборот, он увидит, что усатый редактор, оказывается, сечет, понимает и может своей мудростью поделиться. Микеладзе был мощным человеком, мастером и хорошим редактором. Умел выхватывать темы из информационного шума, на основе которых рождались действительно великие и потрясающие работы.
— Когда его не стало, вы написали о том, как он в последнем разговоре просил вас быть аккуратным на войне: «Обочины, мины, растяжки эти. Ты всё знаешь уже, но, пожалуйста…». А у него самого был опыт работы военным журналистом?
— В военной журналистике он совсем немного проработал. Была недолгая война в Грузии, конфликт гражданский при Гамсахурдии. Но военная журналистика ничем не отличается от обычной. Просто все гораздо острее, больнее, тяжелее. Больше пыли, грязи, беготни. Меньше возможностей для работы мысли. Я имею в виду, что это не сидячая работа публициста. Это совсем другое. Здесь ты видишь, насколько далека публицистика от реальной профессии. Появляется какая-то брезгливость к этой стороне работы. Я стал более категоричным. У меня есть товарищ, который открыто признается: «Я не был и не поеду на Украину. Лучше я буду сидеть в Москве и обозревать то, что происходит по всему миру, потому что я боюсь».
— А вы не боитесь?
— Не могу сказать, что я не боюсь и не боялся. Мне было интересно. И мой интерес, и мое любопытство пересилили все остальные чувства. Моя мама, конечно, беспокоилась за меня. Но я ей говорил: «Мама, не нервничай. Всё будет хорошо. Это моя работа». Но мама продолжала беспокоиться и переживать. Я как мог ее успокаивал.
Марина Токарева: «Мы свободны, потому что выбрали ту площадку, на которой можно быть свободными»
,
,
— Является ли «Новая газета» той площадкой, которая дает профессиональные ориентиры для начинающих?
— Несомненно. Дмитрий Муратов, наш главный, тоже обладает талантом- доверять, находить, выращивать. Иногда нас, «взрослых» даже раздражает, как он носится с молодыми, как ими восхищается. А смотришь — и выросло целое поколение замечательных молодых журналистов: от Веры Челищевой до Ольги Бобровой, от Лены Костюченко до Паши Каныгина. Их воспитали Нугзар Микеладзе, наш товарищ, ушедший очень рано, Дмитрий Муратов и задачи (сложные, часто трагические обстоятельства профессиональной жизни).
— Я читаю ваши рецензии и отмечаю для себя, что вы выходите за рамки анализа сценического действия и обнаруживаете тенденции современной социальной жизни. Это так? И что вы об этом думаете?
— Думаю, что права была Наталья Анатольевна Крымова, которую я считаю своим мастером в профессии, человеком поразительного класса и ума. Она всегда считала: когда пишешь о театре, самое главное — размышление о жизни. Театр в идеальном его состоянии не существует сам по себе, от всего отдельно, он по-прежнему, как давно определил старик Шекспир, краткие хроники времени. Сцена — это концентрат реальности, ты ее наблюдаешь, будто через лупу смотришь. Тебе предложена некая формула — так пойми её! Если я пишу для «Вопросов театра», могу заниматься сугубо эстетическими проблемами, но в формате «Новой газеты» мы прежде всего смотрим на то, что театр дает времени и современникам. Само собой, важно не впасть в вульгарный социологизм двадцатых-тридцатых годов прошлого века. Тем более что мы видим, как театр без всяких наших усилий сейчас вышел в мейнстрим: вокруг сцены то и дело возникает водоворот споров, скандалов, дискуссий. В сценическую политику стала снова вмешиваться власть. Театр становится площадкой, где обсуждаются отношения общества и государства, где кипят и спорят эстетика нового и старого. Театр сегодня — это форум, место, где рассматриваются актуальные вопросы дня.
— Вы как человек, анализирующий театр, наверное, намного свободнее тех своих коллег, которые пишут о политике или экономике?
— Все мои коллеги, которые работают со мной бок о бок, свободны. Мы свободны, потому что выбрали ту площадку, на которой можно быть свободными. Мой редактор Дмитрий Муратов может сказать: «Ты знаешь, мне кажется, здесь не точно, здесь важно укрупнить, а вот ради этого — вообще не стоило рубить дерево» … Но это все содержательные вещи, которые делают текст лучше. Вот и все.
,
