,
— Как вы для себя трактуете понятие «фейк»?
— Для меня фейк — это не просто не соответствующая действительности информация. Вообще не всякую неправду можно назвать фейком. Например, при ЧП, особенно сопряженном с гибелью людей, представители органов власти часто дают не совсем правдивую, смягченную информацию о произошедшем. Вплоть до занижения числа погибших. Эта официальная информация сначала расходится по СМИ в виде прямой речи, или со ссылкой на соответствующего чиновника. Но затем просто становится констатацией факта. И вот уже журналисты в обзорных материалах пишут: «Погибли 18 человек». На самом деле, предположим, погибло 35 человек, но сказать, что журналисты в этой ситуации распространяют фейк — нельзя. Неправду, но не фейк.
Говорить о том, что журналист распространил фейк, на мой взгляд, уместно в том случае, если он заведомо знал, что информация носит ложный характер. Если, например, он разговаривал с очевидцами ЧП, родственниками погибших, видел фото- и видеоматериалы, которые подтверждают гибель 35 человек, но все равно написал о 18, и даже вскользь не упомянул о 35. Тогда да, это — фейк. Если резюмировать, фейк — это осознанная ложь журналиста.
— С чем связано массовое появление фейков сегодня?
— Я бы не сказал, что это явление стало особо массовым в наши дни. Много ли правды было в газете «Правда», главном печатном органе КПСС? Трудно, например, представить, что руководство газеты не знало о катастрофе Boeing 747 авиакомпании Korean Airlines, которая произошла 1 сентября 1983 года, и поэтому журналисты сообщали, что самолет «исчез». Напомню, Boeing, отклонившийся от маршрута, и залетевший в воздушное пространство СССР, был сбит советскими ВВС. Вплоть до 6 сентября советские СМИ сообщали, что самолет покинул воздушное пространство страны, и только 7 сентября в заявлении советского правительства прозвучала информация о том, что Boeing был сбит. При этом само его появление в воздушном пространстве СССР было названо провокацией, а ответственность за ее организацию и гибель 269 человек — возложена на правительство США.
Как и в советское время, локомотивом в появлении фейков в политических СМИ является идеология. Противостояние между Украиной и Россией породило, например, «распятого мальчика в Славянске» и десятки других, менее громких, фейков. Массовая миграция людей с Ближнего Востока в Европу была оценена Россией, как «закат европейского мира». И на государственном телеканале «Россия-24» появился фейковый репортаж из Франции, где люди якобы вышли на массовый митинг против мигрантов. На деле, французы протестовали против нового закона о труде. Используя фейки для очернения оппонента, можно убедить собственных граждан в правильности своей позиции, и необходимости следовать обозначенному тобой курсу. Если отойти от политики и бросить взгляд на развлекательную журналистику, то здесь фейки появляются для улучшения показателей продаж.
Как правило, выдуманная информация о жизни звезд носит шок-характер, и у читателя появляется желание немедленно купить журнал или перейти по ссылке.
— Происхождение фейков основано на слухах, розыгрышах, мистификации, подделке или?..
— Поскольку я убежден, что фейком стоит называть только осознанную ложь журналиста, то отвечу кратко: на выдумке или замалчивании реальных фактов.
— Связан ли фейк в деятельности журналиста с нарушением технологии работы?
— Он связан с нарушением базового принципа журналистики: профессиональный журналист должен описывать жизнь и происходящие в ней события. Фейк появляется в тот момент, когда журналист начинает описывать в своих материалах несуществующий мир.
,
,
— Можно ли говорить о том, что в отдельных журналистских жанрах основываться на недостоверной информации допустимо? Здесь я имею ввиду репортаж, очерк, фельетон…
— Думаю, что для журналиста вполне допустимо использование фейка в фельетоне. Более того, в этом жанре необходимо обыгрывание недостоверной информации. Основываться на недостоверной информации можно и в материале, посвященном ее разбору, то есть в расследовании фейка. В остальных жанрах — зависит от ситуации. Я считаю, что, например, в репортаже ложные сведения могут звучать в прямой речи героев и журналист обязан дать их слова именно с этими ложными заявлениями, поскольку сам факт их использования раскрывает человека.
— Может ли журналист избежать в своей работе создания фейков и каким образом это сделать?
— Именно создания фейков избежать можно — достаточно оставаться честным. Избежать же использования недостоверных сведений труднее, потому что журналист не всегда обладает полной информацией. На мой взгляд, чтобы нивелировать сомнительность информации, достаточно указать ее источник. Тогда у читателя сложится понимание: эти данные мы воспринимаем в связке с министром обороны, а эти — с дворником Сергеем Ивановичем. Иногда, к слову, дворник оказывается более достоверным источником.
— Как вы относитесь к социальным сетям? Поддерживаете ли вы мнение о том, что фейсбук и твиттер скоро заменят информационные агентства?
— Заменят? Едва ли. Мне кажется, что сейчас информационные агентства все больше становятся дайджестами всевозможных твитов, записей в фейсбуке и другой активности чиновников, звезд и организаций в социальных сетях. Людям действительно проще черкануть что-то в ФБ, чем писать пресс-релиз. Но без СМИ все эти аккаунты в твиттере будут не так популярны. Как на выборах: у любого политика есть электоральное ядро, но борьба ведется, как правило, за неопределившихся граждан. Вот на условный ТАСС стекаются такие «неопределившиеся» граждане, которые не отслеживают специально твиттер The Scorpions или фейсбук Минобороны, но могут прочитать новости от них именно на площадке информагентства.
Сомневаюсь, что соцсети смогут взять на себя вот эту функцию универсальных площадок. Что касается блогеров, как источников информации, то эту нишу они у СМИ отвоевали в значительной мере, но перевес все равно пока остается за журналистами. В значительной мере — из-за патриархальности российского общества, в котором многие не воспринимают блогеров всерьез. Молодежь действительно предпочитает соцсети, но, нужно сказать, что и предпочтения с возрастом меняются, и СМИ сейчас подстраиваются под молодую аудиторию — то же издание Meduza нашло вполне игровой формат подачи материала: карточки, тесты, даже игры. Молодежи это нравится.
— Как вы работаете с информацией как журналист и как представитель аудитории (потребитель)?
— Если информация вызывает сомнения, я стараюсь получить ее подтверждение или опровержение из как можно большего числа источников. Думаю, этот принцип позволяет отсеивать большую часть фейков. И он работает как для журналиста, так и для потребителя.
— Согласны ли вы с тем, что тролли, боты и пранкеры являются порождением фейковизации массовой коммуникации?
— Как порождением, так и причиной дальнейшей фейковизации. При этом я бы сказал, что тролли и боты — это довольно злокачественное явление: они зачастую вбрасывают в информационное пространство откровенную ложь. Что касается пранкеров, то они, на мой взгляд, даже полезны, потому что раскрывают правду о намерениях сильных мира сего, которыми те не могут поделиться со СМИ из-за этических соображений.
— Почему люди верят фейкам?
— Могу судить только по своей стране. И я бы не сказал, что им верят безоговорочно. Верит преимущественно старшее поколение, выросшее при СССР, где точка зрения партии всегда была верной. Молодые люди в большинстве своем оценивают информацию объективно, то есть отличают фейк от правды.
— Какие «правила безопасности» с информацией вы выработали для себя?
— В первую очередь — опираться на документы, фото- и видеосвидетельства, а потом на слова людей.
Во вторую — использовать как можно больше источников: любую информацию, полученную от одного человека (даже если это официальное лицо), я стараюсь перепроверять звонком другому и третьему. Спрашиваю: «Правда ли то, что рассказал ваш коллега?»
В-третьих, если информация вызывает сомнения, но дать ее необходимо, то я стараюсь указывать источник и подчеркивать его, чтобы у читателя было четкое понимание, откуда у этой информации «растут уши». Думаю, соблюдение этих трех правил может существенно снизить риск публикации фейка, или, как минимум, спасти доброе имя журналиста.
,
