— К журналистике меня тянет постоянно. Два года не поезжу, как специальный корреспондент, уже скучаю. Это как спортсмен без тренинга, — говорил писатель Юлиан Семенов в одном из своих интервью.
Он был из редкой породы: начинал репортером, стал маститым прозаиком, драматургом, сценаристом, но наша профессия до самого конца не отпускала Семенова. Журналистские командировки, особенно в горячие точки, подпитывали его не только новым материалом, но и еще какой-то необыкновенной энергией. Он ценил их, а редакции главных газет считали за честь выписать Юлиану командировочные удостоверения. Афганистан, Куба, Вьетнам, Лаос, Никарагуа, Северный полюс, Антарктида… Он искал «янтарную комнату», брал интервью у Отто Скорцени, писал про полярных летчиков — уже только одно это могло сделать его известным человеком.
Помню свое первое впечатление от Семенова: он явился к нам на Шестой этаж, в «Комсомольскую правду», шел по нашему длинному коридору, отовсюду выскакивали сотрудники — посмотреть, — он еще тогда, в 70-е, был живым классиком. И носил в ухе серьгу, что по тогдашним строгим нравам было делом совершенно неслыханным.
Миннеаполис (США), июль 1989 года,
,
При жизни он всегда пребывал в облаке стойких мифов. Говорили, что тайный генерал КГБ. Что его удивительная писательская плодовитость объясняется наличием целого сонма литературных рабов: они, дескать, строчат романы и повести, а Семенов только гонорары получает. Юлиан лишь добродушно посмеивался в свою бороду. Терять время на опровержения он не хотел, а некоторые мифы даже и сам поддерживал: хороший пиар.
Всесильный глава Лубянки Юрий Андропов, будучи проницательным и неглупым человеком, действительно благоволил к Семенову и иногда подбрасывал ему сюжеты для книг и сценариев, но исходил начальник чекистов исключительно из прагматических соображений: кто еще так прославил рыцарей плаща и кинжала, как придуманный писателем Штирлиц?
Я пытался подсчитать, сколько романов, повестей, пьес, сценариев, книг с очерками и репортажами издано за его авторством, однако сбился на шестом десятке. Общий тираж — более двадцати миллионов! Но тем, кто врал про литературных рабов, расскажу одну историю.
Гавана стала случайным местом на нашем маршруте Москва — США — Антарктида. На самолете Ил-76 мы везли участников международной трансантарктической экспедиции и пятьдесят ездовых собак. Однако, вот незадача, на подлете к Штатам у Ила сдох один из четырех двигателей, заменить или отремонтировать мотор можно было только на Кубе. Был июль. Самое жаркое время да плюс к этому еще и тот самый гаванский карнавал. На острове, похоже, никто не работал. А у нас на борту пятьдесят элитных северных лаек — им не то, что жара, а просто плюсовая температура была противопоказана.
Короче говоря, пока руководители экспедиции пытались договориться с аборигенами о ремонте, собаки натурально стали дохнуть. Одна, другая… Запахло скандалом. Каждый их этих псов стоил пять тысяч долларов — сумма по тем времена немалая. Сопровождавшие рейс американские журналисты встали в стойку: русские хотят угробить международную экспедицию, которая организована под эгидой ООН.
,
,
Юлиан трамбовал своих кубинских друзей — в правительстве, мэрии, где-то еще. На третий день, когда мы оказались перед угрозой потерять третьего пса, Семенов направил телеграмму на имя генсека Горбачева, где вкратце обрисовал трагическое положение и просил вмешаться. Затем он купил на свои деньги два ящика рома и передал их кубинским авиаинженерам. Так и не ясно, что сработало: телеграмма Михаилу Сергеевичу, визиты в правительство или банальная взятка в виде рома. Но кубинцы в итоге предоставили нам новый двигатель вместо неисправного. Полет продолжился.
Для маститого писателя он был слишком доброжелателен, открыт и широк. Слишком щедр — на дружбу, на выпивку, которой угощал всех вокруг, на темперамент, который расходовал безмерно. «Представляю вам своего друга, — говорил он, показывая кубинцам (американцам, чилийцам, аргентинцам) на меня. — Это очень знаменитый журналист». Впрочем, то же самое он говорил про пилота нашего самолета и про начальника нашего рейса: «знаменитый летчик», «знаменитый полярник». Ему было не жалко, вокруг него, великого, все тоже просто обязаны были считаться знаменитыми.
После Антарктиды наша дружба продолжилась, но, увы, недолго. Юлиан успел придумать и запустить еженедельник «Совершенно секретно», создать международную ассоциацию детективного и политического романа, потом его свалил обширный инсульт. И все…
Несколько лет назад из рук Ольги Семеновой я получил диплом, свидетельствующий о том, что отныне являюсь лауреатом премии «За достижения в области экстремальной геополитической журналистики» имени Юлиана Семенова. Ольга — дочь писателя, она эту премию, как я понял, и учредила.
Мне было чертовски приятно.
Будто привет от старого друга получил. Словно бы Юлиан, как когда-то давным-давно, похлопал меня по плечу: «Ну, что, старикашка, все воюешь»?
Стараюсь, Юлиан Семеныч. Ведь ты мне такие уроки преподал. Теперь иначе — никак.
,
