— Доктор, у вас большое кладбище?
— Как у доктора, нет.
— А как у кого — да?
Я не знаю, зачем доктор Коля поступил на журфак. Возможно, ему не хватает площадки для дискуссии в поликлинике. На занятиях и в курилке он закидывает своих сокурсников ностальгическими отсылками к советскому прошлому. Особенно ему нравятся советское радио и диктор Левитан. На вопрос «какие же конкретно передачи советского радио вам по душе» доктор ответить не может, предпочитая перевести разговор на «тогдашних» журналистов, которые любили свою Родину.
— Коля, ну назовите мне этих журналистов. Я хочу услышать их фамилии.
Коля мало жил при СССР, поэтому ему ни о чем не говорят имена Аркадия Ревенко, Леонида Азарха, Натальи Бехтиной, Михаила Смирнова, Виталия Ушканова. Юрия Визбора он знает благодаря одной песенке — «Солнышко лесное». Коля не видел, как вздохнули полной грудью те из них, кто дожил до свободы слова, с каким свежим ощущением жизни они приходили в студию и садились к микрофону нового радио.
Позиция доктора близка юной Ане, у которой нет определенной профессии, хотя это заочное отделение. Зато у нее есть 90-летний дедушка: «Мне очень нравится, когда он рассказывает про Советский Союз. Как журналист я хочу помогать людям, решать их конкретные проблемы»
— Аня, вы имеете в виду что-то вроде рубрики в газете «Правда» «Письмо позвало в дорогу»?
— Да.
Аня не догадывается, что это было одно письмо из тысяч, посланных гражданами часто даже не в газету, а в ЦК КПСС. Она не понимает чувств радиожурналистов, которым иногда приходилось изображать ход посевной на Алтае, стоя на балконе в центре Москвы и водя железным прутом по железным же перекрытиям. Чудесный звук трактора получался.
— А вы не перепутали профессии? Аня, может вам стоит учиться на госслужащего, а пока поработать волонтером? Коля, вас не привлекает карьера политика?
Коля воодушевляется.
— Да я бы всех колумнистов либерального толка к стенке поставил! Они ведь только о плохом пишут. Я устал от этого.
,
,
Пока от доктора и Ани устали 25 одногруппников: бортпроводница, баскетбольный арбитр, программист, продавщица в дьюти-фри, актриса рекламы, менеджер салона тканей…
Девушка-турчанка хочет обсудить план своего репортажа о квартале сирийских беженцев в Стамбуле: «Именно там я захотела стать журналистом». Официант и тату-мастер спрограммировали неформатную радиостанцию. Корреспондент районной газеты, похожая на тонкую ветку лаванды, думает, что ее избыточная композиция документального сюжета об эмиграции Андрея Тарковского мешает повествованию.
Доктор еле сдерживается. Он готов немедленно вступить в дискуссию о ситуации в Сирии, о зловредном влиянии рок-н-ролла, о проклятых невозвращенцах. Он что-то бурчит про Владимира Соловьева. Аня откровенно скучает.
— Братцы, а скажите мне, какие три задачи СМИ?
— Информировать, агитировать…
— Что?
— Информировать, просвещать, развлекать, — выручает свою подругу бортпроводница.
Коля не выдерживает.
— И это все??? А где — пропагандировать?
— Нигде. И это все. Если не считать этических норм, гайдлайнов, совести и таланта.
— А кто будет формировать ценности? – кажется, что Коля сейчас взорвется.
— А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Захар Прилепин, Кирилл Серебренников, родители, учителя, политические силы в дискуссии, бабушки на скамейке, НКО, вы, Коля…
Коля зол.
— Такие СМИ надо поставить к стенке.
— И какого размера у вас кладбище?
Я зла.
— Идите, у вас завтра экзамен по английскому. Знание другого языка поможет вам понять больше о разнице между журналистикой и пропагандой, возможно, вы даже смиритесь, что на планете есть другие языки кроме русского, а люди на этих языках высказывают разные мнения.
Всю ночь я думаю о докторе Коле. Я чувствую исходящую от него опасность. И для пациентов тоже. Слова важны. Может ли доктор и журналист вообще произносить слова «поставить к стенке»? Слова, произнесенные представителем социальных гуманистических профессий, могут показаться девушке Ане вполне нормальными: чтобы помочь людям, можно и к стенке поставить.
Поставили очередного — Аркадия Бабченко.
Я уверена в одном — неизвестные для доктора «советские» журналисты будут на Большом Москворецком мосту на акции в память Аркадия. Так же как они были там, когда убили Немцова. Они-то знают и помнят, как противно быть пропагандистом.
UPD. Теперь мы знаем, что Бабченко жив и что эта была операция спецслужб по ловле убийцы на живца. Насколько она была жестокой и манипуляциятивной? Это тема для отдельного кейса. Комментарий в FB выпускницы журфака: «Хорошо, что некоторые вещи на следующий день оказываются страшным сном. Нет повода не выпить. Розового холодного с бульками». А вот доктор Коля — я прямо вижу это — не выпил, потому что давно не пьет. Он построил в голове еще одну стенку.
,
