Столичное дело

На протяжении нынешнего года этот праздник широко шагает по редакциям газет и журналов нашей огромной страны. Имя ему — столетний юбилей. 18 июля он доберется и до старейшей городской газеты Москвы. Как и с чем готовятся там его встретить, ЖУРНАЛИСТ выяснил у главного редактора «Московской правды» Шода Муладжанова. 

— Что для вас, для человека, который отдал газете «Московская правда» 43 года, значит ее вековой юбилей?

— Я бы сформулировал так: я получил 43 года, а не отдал их. Потому что для меня работа в «Московской правде» — это не какая-то трудовая повинность, а большая и очень значительная часть жизни. И я думаю, что для любого, кто прикасался к «Московской правде» за эти десятилетия, она — нечто особенное.

Вообще, любая газета — это не просто бизнес, издательский проект или компания. Она объединяет в себе нечто и творческое, и производственное, и коммерческое, и финансовое, и техническое, и психологическое, и политическое. Тут очень много разных составляющих. И поэтому это тонкий, сложный, всегда оригинальный и неповторимый организм.

«Московская правда», с одной стороны, всегда была и есть городская газета, а с другой стороны — не просто городская, а столичная газета. В марте 1918 года Москва стала вновь столицей нашего государства, а в июле родилось издание, которое уже многие годы называется «Московской правдой». Соответственно, здесь всегда были очень сильные кадры, очень хорошая, профессиональная техника. Даже если не брать какие-то старые времена, о которых я знаю только по архивам и понаслышке, то в мою бытность «Московская правда» первой в СССР перешла на офсетную печать; одной из первых в стране (уже при моем директорстве) создала систему электронного набора и верстки; первой освоила систему тематических вкладышей в ежедневную газету; одной из первых освоила мультимедийную систему, потому что мы, когда пошла мода открывать сайты, не просто запустили сайт, а сразу создавали средство массовой информации в сети. То есть «Московская правда» всегда старалась быть в первых рядах, потому что, во-первых, она столичная, а во-вторых, кадровый состав и настроение в коллективе позволяли всегда делать что-то новаторское.

В политическом плане, опять же я не буду далеко заходить в прошлое (мне это сложно), но вот, скажем, в перестроечные времена «Московская правда» гремела по всему Советскому Союзу. Это была одна из самых модных газет того времени. И когда ее главным редактором был Михаил Никифорович Полторанин, она была, может быть, одной из самых популярных в СССР как раз потому, что мы публиковали очень смелые, очень своеобразные материалы.

— Такие материалы тогда публиковали не только вы, верно?

— Да, в те годы одним из перестроечных знамен была, например, газета «Московские новости». Но она была беспартийная, ей многое позволялось, чего не позволялось другим. И она занимала достаточно реакционную позицию, если современными глазами на это смотреть. Например, ее журналисты поливали всю историю Советского Союза, они уж очень негативно ко всему относились, были настроены радикально. «Московская правда» все-таки была настроена иначе. Мы не отрицали прошлого, не бросали в урну свои партийные билеты. А я вообще-то был секретарем коммунистической парторганизации «Московской правды», и абсолютно не стыжусь этого, и партбилет у меня лежит дома.

Но с другой стороны, нам, конечно, тогда многое не нравилось, и мы очень серьезно критиковали партийных бонз за то, что они тратят государственные деньги, пользуются служебными машинами, служебными дачами и т.д. Однако тогдашние партийные бонзы по сравнению с нынешними чиновниками — дети. Мне доводилось не раз говорить об этом и Ельцину, и Лужкову, и еще некоторым большим начальникам. Нынешние аппарат, номенклатура — хищники совершенно другого уровня. Привилегии, которыми они пользуются, узаконены. И я считаю, что это ужасно. Не столько в экономическом плане, потому что в глобальном масштабе не так уж и дорого обходится это стране, но в этическом, в политическом, в человеческом, в психологическом плане это ужасно. Но оно есть.

А тогда, в 1986-1988 годах, «Московская правда» была на вершине так называемой перестроечной борьбы. Я был очень рад, когда входил в вагон метро и видел, что больше половины пассажиров читает «Московскую правду», причем кто-то газету, а кто-то отксерокопированные материалы. Это было приятно, это вдохновляло. Ну и потом мы старались многое делать первыми, и я подчеркиваю, что «Московская правда» была и, надеюсь, остается новаторской газетой.

— Как готовитесь к столетию?

— К столетию газеты мы готовим два проекта. Первый проект — это книга. Она не совсем мемуарная. Ее идея заключается в следующем. Все эти 100 лет «Московская правда» была не просто зеркалом, которое отражало жизнь Москвы и страны, не только рассказывала о том, что происходит, но и влияла на ход событий, на жизнь столицы, на жизнь и судьбу отраслей, предприятий, проектов, конкретных людей. И большинство материалов этой книжки как раз рассказывает о конкретных случаях такого влияния газетных публикаций. Например, здесь есть история известнейшего журналиста Льва Колодного о том, как он, раздобыв рукописи «Тихого Дона», отстаивал авторство Михаила Шолохова. 

А второй проект — это сканирование старых выпусков. Пока, к сожалению, не всех, потому что это очень большая, тяжелая и дорогая работа. Мы выбрали 15 ключевых годовых отрезков из истории Москвы и страны до 1998 года (за последние 20 лет у нас есть архив газеты в электронном виде): 1918, 1921, 1927, 1937, 1941, 1945, 1953, 1957, 1961 и т.д. И целиком отсканировали годовые подшивки газет. И гостям нашего юбилейного творческого вечера, который пройдет в Центральном доме журналиста, мы подарим флешки с этим архивом.

В ближайшие 2-3 года мы планируем сделать скан всех номеров «Московской правды» за 100 лет. Главная сложность этой работы связана с тем, что во многих подшивках, хранящихся и в Российской книжной палате, и в Исторической библиотеке, и в Ленинской библиотеке, есть дыры, и нам приходится искать недостающие выпуски и материалы.

Но это очень интересная работа. Я вам скажу, что мы, конечно, привыкли немножко свысока смотреть на журналистику прошлых лет. Но это абсолютно неправильно. Я имею в виду даже не какие-то перестроечные годы, когда расцветали нынешние знаменитые журналисты. Я имею в виду, скажем, 20-е годы. Я беру подшивку, например, 1928 года, и обалдеваю от качества текстов, от качества заголовков, от того, насколько остроумно, лаконично и грамотно писали. Какой там был богатый русский язык!

— Я прекрасно вас понимаю, потому что январский номер ЖУРНАЛИСТА полностью состоял из архивных материалов 20-х, 30-х, 40-х, 50-х годов. Некоторые преданные читатели говорили даже, что по качеству текстов это лучший наш номер за последние годы.

— Очень богато, очень колоритно, очень свежо сейчас это видится. И нет менторства, нет поучительства, которое современной журналистике, к сожалению, свойственно. Нет выпендрежа, нет желания у автора себя как-то выпятить. А есть живой, конкретный и достаточно остроумный текст. Я с завистью читал очень многие материалы. Кто бы сейчас такое написал? Из современных газетных авторов, ну, пожалуй, только Андрей Колесников к этому близок. Кстати, воспитанник «Московской правды» и мой ученик. Вот он может так написать: абсолютно о тривиальном очень нетривиально, свежо, легко, быстро, коротко. Крайне мало современных журналистов, которые готовы в такой стилистике работать.

— Как вы считаете, почему?

— А потому что нет школы такой журналистики. Понимаете, для того, чтобы чему-то научить, надо самому этим заниматься. Я, например, восхитился, но я не готов этому учить будущих журналистов, потому что я сам в такой стилистке никогда не работал и не очень понимаю, как это делалось.

Но такие журналисты обязательно появятся. Дело в том, что время всегда в итоге заставляет журналистов работать так, как хочет читатель, зритель или слушатель. И сейчас заставит. Интернет, который поглощает традиционную журналистику, требует рассказа короткого, оригинального, остроумного, лаконичного и в то же время достаточно подробного. Сейчас общими словами никого не привлечешь. Нужны детали, нужна своя позиция и в то же время достаточно объективное освещение того, о чем ты говоришь.

И сейчас в интернете журналистика, которая была в то время, пойдет на ура. Те, кто первыми ее освоит, прославятся. Я могу сделать этот прогноз легко. Почему-то все смотрят на какие-то супермодные, суперсовременные примеры. Я бы посмотрел назад. Особенно в конец 20-х — в начало 30-х годов. Потому что потом в газеты пришло менторство, политиканство (причем достаточно словоблудное), более жесткие редакторские требования к языку, к построению материала и т.д. А вот те несколько лет я считаю расцветом нашей журналистики в творческом плане.

— Какие времена (начиная с 1991 года, когда вы возглавили «Московскую правду», и до нынешних дней) для вас лично как руководителя СМИ и как журналиста были наиболее трудными?

— Как журналисту мне было очень весело, интересно и лихо в 90-е. Но как директору в некоторые моменты было очень тяжело. Особенно в самом начале, потому что юридического лица у газеты «Московской правды» до 26 августа 1991 года не существовало, она была частью партийного механизма. У нас остались только столы и стулья, и больше ничего. У нас не было никаких денег, поскольку не было банковского счета. Но нас спасло то, что еще при советской власти мы начали заниматься проектом, который потом перерос в целое направление коммерческой журналистики. Это была «Биржевая газета», которая выходила в виде вкладки в «Московскую правду».

Для меня, как для человека политической журналистики (а я таковым и был, и, конечно, остаюсь) сложной стала осень 1993 года, когда было очень сложно понять, что происходит и кого надо по-человечески поддерживать. Мы, честно говоря, никого не поддерживали, и кончилось тем, что 4 октября 1993 года «Московская правда» единственный раз в своей истории вышла с белыми пятнами. Потому что тогда на один день возобновили цензуру. Власти запретили печатать некоторые куски в моем материале и в материале известного журналиста Леонида Гвоздева. Мы из принципа не стали переверстывать и оставили в газете белые пятна.

Тяжелый был 1998 год, потому что тогда финансовый кризис ударил и по редакции. Цены резко возросли, а цены на рекламу не могли так расти. Нам нужно было некий переходный период пережить, чтобы понять, как выруливать дальше.

Середина 2000-х в политическом плане (и в творческом тоже) для меня была сложная, потому что изменилась конфигурация аудитории. То есть люди-то почти те же продолжали нас читать, но настроения поменялись, острота публикаций стала затихать. Мы понимаем, что вертикаль власти привела к тому, что, по существу, политическая журналистика в нашей стране, ну если не закончилась, то опустилась на очень большие глубины. Это, конечно, отразилось на газете. А «Московская правда» всегда стремилась быть самостоятельной. Я слово независимая не использую, поскольку считаю, что независимой прессы не бывает. Но самостоятельной она все-таки оставалась и остается, к счастью, и сегодня. Мы всегда старались и сейчас стараемся высказываться не в пользу какой-то партии или какой-то группировки, а в пользу тех идей, которые нам нравятся. Но постепенно мы нашли свою тональность.

— В 2010 году мэром Москвы стал Сергей Собянин.

— Следующий сложнейший период в политическом, в творческом и в финансовом плане для меня наступил не сразу в 2010 году, когда в Москве переменилась власть, а попозже, где-то в 2014 году, когда стало понятно, что прежняя конфигурация «Московской правды» не вписывается в современную московскую систему прессы. При мэре Лужкове «Московская правда» была деловым партнером правительства Москвы. Мы этого никогда не скрывали, и я никогда не говорил о том, что мы оппозиционное издание. Да, мы оппозиция, но в том смысле, в каком любой горожанин является оппозицией власти. Любого нормального горожанина всегда что-нибудь не устраивает, ему всегда что-нибудь хочется, он всегда что-нибудь требует. Это нормально. И газета такая же. Но если что-то хорошо и нравится, почему не похвалить?

И вот в руководство Москвы пришла другая команда с другими представлениями о взаимодействия власти и прессы. У нас с ней выстроились хорошие рабочие взаимоотношения, никогда никаких войн не было. Но эта команда была настроена не на китайский принцип «пусть цветут сто цветов», а на то, чтобы основные информационные кулаки были сконцентрированы вокруг определенных СМИ. Сейчас в печатной прессе — это «Вечерняя Москва», в электронной прессе — «Москва 24». Мы видим, что вокруг них собран ряд СМИ, которые управляются и финансируются определенным образом. «Московская правда» не захотела вписываться в эту систему, потому что становиться рупором даже в благих целях, честно говоря, мне и моим коллегам было неинтересно. И потом было понятно, что вопрос стоит «или-или», поскольку поддерживать и финансировать две ежедневных газеты власть вряд ли бы стала.

Мы пришли к тому, что надо было кардинально менять конструкцию «Московской правды». И сделали то, что сейчас работает, а именно: серьезную электронную интернет-газету «Московская правда» и печатный еженедельник «Московская правда», который выходит регулярно. Эта система себя окупает, мы живем без субсидий, без дотаций, у нас на сегодня нет никакого договора ни с одним бюджетным органом, то есть мы не получаем ни копейки бюджетных денег.

— То есть вы живете на доходы от розницы и рекламы?

— Понятно, что только за счет «Московской правды» окупить расходы, связанные с фондом оплаты труда, арендой помещения и другими хозяйственными вещами, мы бы не могли. У нас есть крупный долгоиграющий проект, который называется «Вести ДОСААФ», который мы делаем вместе с ЦК ДОСААФ России: это печатное издание, которое выходит два раза в месяц, сайт, интернет-радио и видеоканал.

— Его делает ваша команда?

— Да, та же команда, которая делает «Московскую правду». Правда, несколько человек все же работает только на проекте «Вести ДОСААФ». Но редакция как юридическое лицо одна. Прибыли от этого проекта особой нет, но он помог загрузить команду оплачиваемым трудом и, соответственно, разнести немножко пошире финансовый груз затрат, которые ложатся на редакцию. Но главное, что «Вести ДОСААФ» — интереснейший проект, который и в политическом, и в творческом, и в деловом плане для нас очень важен.

Помимо «Московской правды» и «Вестей ДОСААФ» мы работаем над разовыми проектами и заказами: предвыборные какие-то дела; выпускаем книжки, журнальные издания и альманахи; с некоторых пор делаем и аудиоматериалы под заказ.

Еще я бы хотел упомянуть один новый электронный проект moydom.moscow, который стартовал в марте. Он не вполне нам принадлежит, но делается при активном участии «Московской правды». Это абсолютно неполитический журналистский проект, который посвящен простой жизни москвичей: что хорошо или плохо у них в районе, в доме, во дворе, в подъезде, на улице; что делается, что не делается; чего они хотят и т.д. Когда мы выстроим этот ресурс, мы откроем там систему, которая использовалась в «Московской правде» и называлась «Книга жалоб». Это была колонка на первой полосе, где печатались жалобы от москвичей, звонивших нам в редакцию. И было указание одного из замов мэра, поскольку жалобы касались в основном ЖКХ: все, кого «Книга жалоб» «Московской правды» критикует, должны давать ответ. Понятно, что есть mos.ru, гигантский портал, но там, во-первых, поток огромный, а во-вторых, нет журналистского контроля за реакцией на эти жалобы. Мы же хотим выстроить локальную, но абсолютно понятную схему: мы получили жалобу, мы ее направляем в определенную организацию и ждем оттуда ответ. И есть предварительная договоренность с московскими властями, что чиновники взаимодействовать с этим ресурсом будут. Если нам удастся это сделать, то, во-первых, это будет интересно, а во-вторых, полезно.

— Дело хорошее. Так что с рекламой? Вопрос суперактуальный.

— Вы знаете, ситуация выглядит достаточно неожиданным для меня образом. Дело в том, что, когда мы выходили большим тиражом и ежедневно, нам сложнее было собирать рекламу, чем после того, как мы перешли на еженедельный режим, и тираж несколько уменьшился. У нас потребности, естественно, упали, а доходы от рекламы в сумме остались почти прежними.

— Почему?

— Потому что есть имя, есть бренд. Потому что остались прежние связи. И потому что репутация «Московской правды» как газеты достаточно самостоятельной помогает нам привлекать к платным публикациям тех, кто не пойдет в ангажированные СМИ. Мы публикуем достаточно много платных полос и достаточно много платных материалов в электронной газете.

Кроме того, мы перестроили свою работу в рекламно-коммерческом направлении и стали работать не столько с посредниками (с pr-компаниями и рекламными агентствами), сколько с рекламодателями напрямую. И, как показывает жизнь, это надежнее и долговременнее.

— В июле 2016 года вы объявили о прекращении регулярного выхода «Московской правды» на бумаге. Но достаточно скоро регулярный выход возобновили. Правда, еженедельный.

— Мы тогда предполагали, что обойдемся без печатной версии, будем только электронную делать. Но очень быстро, буквально в течение нескольких недель убедились, что совсем отказываться от печатной версии смысла нет. Во-первых, как ни странно, от нас не ушли некоторые рекламодатели. А во-вторых, мы поняли, что можно выстроить работу так, чтобы минимизировать затраты на выпуск «печатки». Было очевидно, что ежедневную газету на свои честно заработанные деньги выпускать нереально, и мы этого делать не будем. Потому что тогда надо будет делать желтую-желтую газету, а нам этого совсем не хочется. А делать спокойную, семейную ежедневную газету на собственные деньги в России из-за очень большого разрыва между доходами и расходами невозможно. Но еженедельник — вполне реально. Мы попробовали и увидели, что есть спрос и на газету, и на рекламные площади. И мы поняли, что продавать рекламу в пакете — на бумаге и в электронном виде — выгоднее, чем просто в электронном виде. Как раз вот эта дельта и окупает затраты на печатную версию.

И сегодня «Московская правда» выходит в четырех версиях: бумажный еженедельник, электронная ежедневная газета, интернет-радио и видеоканал.

— Как распространяете бумажный еженедельник?

— Распространяется он только в розницу. Но мы работаем и с фирмами, которые занимаются так называемой киосковой подпиской: когда человек может гарантированно получать газету в одном и том же киоске. Работаем с транспортными компаниями, которым продаем по оптовым ценам газету для последующей бесплатной выкладки.

— С Почтой вы…

— Мы не хотим связываться. Конечно, два года назад мы создали своим традиционным подписчикам большие неудобства. Но тогда было непонятно, насколько регулярно мы будем выходить, и будем ли мы выходить вообще. А для меня, честно говоря, кого-то обмануть, кинуть — последнее дело. Но наши преданные читатели спокойно переключились на систему розницы, тем более что у нас есть надежный партнер — компания «Сейлс», с которой мы очень давно работаем и нам гарантировали, что «Московская правда» в этой сети всегда будет представлена. Мы пошагово расширили систему распространения и теперь работаем и с другими компаниями. Сейчас баланс между спросом и предложением вполне налажен. Рекламодателя это устраивает, читателя устраивает, ну и соответственно нас тоже устраивает.

— Возврат из косков есть?

— Ну конечно, есть. Это неизбежно. Но он не радикальный.

— То есть не 70 %?

— Нет, у нас такая ремиссия невозможна. Мы под нож не можем делать тираж. Зачем мне это надо? Понимаете, специфика нашего нынешнего положения в том, что да, нам никто не помогает, но и мы ни перед кем не отчитываемся. Когда ты выполняешь бюджетный заказ или получаешь субсидию, ты обязан выпускать заявленный в контракте тираж. Сейчас у меня такой необходимости нет, и я принимаю решение, исходя из сведений о реализации, исходя из спроса.

— В чем отличия бумажной версии «Московской правды» от электронной?

— Я бы сказал, что вот тут произошла революция. Дело в том, что раньше интернет-газета «Московская правда» всегда была отражением печатной газеты. С 2017 года положение изменилось: теперь печатная газета в какой-то степени отражает электронную. То есть электронная газета сейчас, конечно, первична, она гораздо полнее и разнообразнее. А ежедневная pdf-версия — это квинтэссенция того, что за день вышло в электронной «Московской правде». Ее может скачать каждый желающий совершенно бесплатно.

— То есть материалы в печатной версии, pdf­-версии и на сайте повторяются?

— Бывает, что повторяются. Бывают и оригинальные материалы. Есть у нас авторы, которые предпочитают писать именно для печатной газеты. Потом в электронную газету ставить материалы, скажем, исторического плана не всегда правильно, они там теряются. Или вот, например, на последней полосе мы печатаем кроссворд. Чего ему делать в электронной газете?

— Верстки ежедневного pdf-выпуска и еженедельника отличаются?

— Абсолютно, это разные дизайны. Ничего общего.

— Вы отслеживаете спрос на pdf-версию?

— Конечно, в среднем выпуск скачивают 5-5,5 тысяч раз. Я считаю, что это неплохо. На самом деле цифры разнятся, иногда на порядок. Бывает в какие-то дни и 3-4 тысячи скачиваний, а в какие-то дни, особенно когда у нас проходят удачные публикации, их больше в несколько раз. Например, мы недавно сделали публикацию об одном детском творческом фестивале. Но выяснилось, что мы были единственными, кто о нем написал. И все, кто имел к этому фестивалю отношение — дети, их родители, их друзья — все скачали pdf.

— Что с радио и видеоканалом сейчас происходит?

— Они работают, у них много подписчиков. Нам присылают отклики со всего мира. Особенно на радио. Со всей ответственностью могу сказать, что интернет-радио «Московская правда» слушают в Канаде, Австралии, Израиле, Германии, Венесуэле, Бразилии, Японии и в Африке.

— Вас это удивляет?

— Отчасти. Во-первых, на нашем радио есть озвученные материалы из газеты «Московская правда». Во-вторых, самостоятельные рубрики о кино, театре, спорте. В-третьих, беседы. Кстати, если мне удается заполучить хорошего собеседника, который многим известен, например, Александра Градского, Леонида Якубовича или Анастасию Волочкову, то мы его сразу записываем для видеоканала, для радио, а также делаем текстовой материал. И в-четвертых, там музыка. Причем специфическая: в основном это отечественная российская музыка, много фолк-рока. Если персонифицировать, в стиле Жанны Бичевской, примерно в таком плане. Как выяснилось, аудитория испытывает в ней потребность. У меня есть знакомые, у которых на работе целыми днями радио «Московской правды» включено исключительно из-за музыки.

— Количество ваших подписчиков в соцетях: 2500 (Twitter), 1700 (ВКонтакте), 1000 (Instagram), 800 (Facebook), 700 (YouTube). Вас эти цифры устраивают?

— Меня они не смущают, потому что на сайт «Московской правды» приходят гораздо больше людей.

— Сколько?

— Тысячи уникальных пользователей ежедневно. Есть сутки, когда бывает и десятки тысяч. Соцсети для газеты — это не самое важное. Мы считаем, что бренд должен привлекать, прежде всего, на основной ресурс, то есть на электронную газету. Это во-первых. А во-вторых, понимаете, «Московская правда» никогда не тягалась с желтыми газетами в тиражах. У нас есть своя аудитория. И аудитория, в том числе взрослая, которая в соцсетях не очень заинтересована. Нашим читателям интересны городские новости, актуальная информация, какие-то аналитические материалы. Вот это мы им предоставляем. И цитирование другими СМИ для нас гораздо эффективнее.

— У вашего Telegram-канала всего 58 подписчиков.

— А он нам не нужен вообще. Зачем он нам? Чтобы что? Понимаете, как вы, может быть, заметили, я реалист. Конкурировать с поставщиками оперативной информации мне нечем — у меня нет такой сети информаторов и репортеров. А раз так, ну зачем мне лезть в чужое? Мне важно и интересно работать там, где я могу получить аудиторию, где я заметен, где я могу конкурировать. Мне важны и нужны читатели. Мне нет нужды включать счетчик и кликами набирать какие-то цифры. Они мне неинтересны.

— Вы не пользуетесь редакционными метриками?

— Мы периодически включаем, отсматриваем динамику, выключаем.

— То есть вам неинтересно, на какой материал зашли люди, кто именно зашел, на какое время, какова глубина прочтения?

— Мы ориентируемся не на счетчик, а на отклики. Мы по откликам все видим, нам много пишут. Мне лучше, чтобы 5-6 человек прислали отклик, чем 100 кликов. Причем очень важно, чтобы это было не просто «а-а-а, вы молодцы» или «у-у-у, вы козлы», а содержательный отклик.

А метрики для нас не мерило, а инструмент. Если общая тенденция к росту, а не к падению, то все нормально. Насколько именно выросли — несущественно. Важно, чтобы не было падения.

— У вас есть в редакции люди, которые занимается только digital-направлением?

— Да, у меня есть два редактора и несколько авторов, которые работают только с электронной газетой.

— Сейчас у вас в штате сколько человек трудится?

— В общей сложности над всеми проектами, упомянутыми выше, трудится около 50 человек.

— А как вы относитесь к тенденции: журналист должен быть мультимедийным и должен уметь все — и писать, и фотографировать, и видео монтировать, и с соцсетями работать, и крестиком вышивать?

— Я вам скажу так. Тот, кто только гениально пишет или только гениально фотографирует, все равно замечательный журналист, он всем нужен. Если человек умеет делать все, что вы назвали, это здорово. Но вряд ли он все это умеет делать великолепно. Он все это умеет делать, скажем так, прилично. Такие тоже нужны. Кто-то должен таскать рояль, это нормально. Редакция не может состоять только из тех, кто играет на рояле. Но если редакция состоит только из тех, кто таскает рояль, то это вообще не редакция, а транспортное агентство.

Мультимедийный журналист ценен тем, что он может создать условный лонгрид, материал, который показывает события объемно. Вот если он умеет классно и написать текст, и сопроводить его чьей-то прямой речью, записанной на диктофон, да плюс интересным видеосюжетом — это гений. У меня, честно вам скажу, таких пока нет. Тех, кто делает это прилично, есть человек пять.

— У вас возрастной коллектив?

— Нет, и это традиция. «Московской правде» всегда была присуща как пестрота мнений и позиций, так и пестрота возраста ее сотрудников. У нас всегда работали люди в возрасте от 17 и до 90 лет. И сейчас это так.

— Я вас правильно понимаю, что кадровая проблема перед вами не стоит?

— Нет, кадровая проблема перед нами никогда не стояла. И с другой стороны, она стояла всегда. Почему? Потому что у меня нет вакансий, которые бы мне срочно надо было бы заполнить. Но у меня всегда есть потребность в свежих классных кадрах.

— И в финале задам еще один «юбилейный» вопрос. Каким вы видите будущее газеты «Московская правда» (да и вообще газет) не через сто лет, а хотя бы лет через десять?

— Мы точно не знаем, какой будет пресса через десять лет. Но я думаю, что мультимедийность будет нарастать, будут развиваться формы обратной связи с читателями. Конечно, техника станет еще совершеннее, и журналисты смогут с места событий присылать готовые, смонтированные материалы. Думаю, что газеты останутся, в том числе и печатные. Бумажные издания все равно в каком-то виде выходить будут. Интернет-газеты станут живее, красивее, объемнее, они будут оперативнее работать. Наверняка со временем произойдет окончательное слияние видео и радио. А самое главное, мне кажется, что содержательная журналистика постепенно придет к лаконичным, острым и резким формам, которые были в советской журналистике конца 20-х — начала 30-х годов. Я полагаю, что это магистральный путь.