Андрей Райкин: «Журналист должен себя постоянно «наращивать»

 — Зачем вы показываете студентам кино на занятиях?  Ведь считается, что журналист должен уметь делать в первую очередь новости, а документальное кино — это более сложный формат.

 — Я часто слышу, что студенты должны осваивать профессиональные задачи постепенно: от простых к более сложным. Многие мои коллеги считают, что учащимся сначала необходимо научиться делать новости и лишь потом браться за подготовку сюжета.  В этом есть какой-то смысл. Но с другой стороны, для того, чтобы студентов сразу нацеливать на что-то высокое, им надо показать лучшие образцы. А документальное кино — это уже высокий профессионализм. Поэтому я стараюсь им показывать значительные работы, чтобы разбудить их фантазию и заставить о чем-то серьезном задуматься. 

— Вы со студентами обсуждаете фильмы? Они активны?   

— Честно говоря, не все. Часто после просмотра понимаешь, что фильм ребятам непонятен, потому что он обращен к другой целевой аудитории, более образованной. Но когда они знакомятся с работами сильного эмоционального воздействия, они начинают реагировать. И по реакции студентов можно понять, что их это сильно задевает. Но, к сожалению, это бывает редко.

— В чем вы видите причину?

 — В любой работе есть какие-то коды, которые должны аудиторией считываться.  Но сделать это может только тот, кто в жизни что-то прочитал, увидел, услышал. Тогда у него возникает какая-то цепь ассоциаций, на которую автор может рассчитывать. Если, например, в кино делается намек на Чарли Чаплина, то он будет понятен только тому человеку, который знает, кто такой Чарли Чаплин.  А если нет…  Разве тогда человек сможет по-настоящему понять смысл увиденного?  Сомневаюсь.

— Проблема в эрудиции?

— Да. И это беда страшная. На собеседования на канал «Культура» приходят люди, которые, например, на вопрос, кто такой Спиваков, отвечают, что он пианист. К сожалению, в нынешней ситуации встретить молодого специалиста, который хорошо бы знал историю кино, музыки, изобразительного искусства, театра, безумно сложно. С историей литературы, которая преподается как обязательная дисциплина на гуманитарных факультетах, журфаке в том числе, студенты еще знакомятся. Но об истории всех других искусств, как правило, будущие журналисты имеют представление на уровне средней школы.

— У журналистов, специализирующихся в культурной тематике, общекультурный уровень должен быть очень высоким…

— Конечно. Но особенно это важно для тех, кто хочет работать на канале «Культура».  Здесь журналист должен уметь рассказать о культурном событии в маленьком сюжете в полторы-две минуты так, чтобы за этим «чуть-чуть» чувствовалась глубина, подготовленность и знание других смежных областей.  Поэтому чаще всего к нам приходят люди с каким-то специальным образованием, не журналистским.

— А может, журналистское образование вообще не нужно?

— Нужно. Но обучение на факультете журналистики должно идти параллельно с учебой на другом факультете. Когда-то такой опыт вузовской подготовки журналистов был в Донецке. Я считаю, что это самый правильный путь, когда человек получает знания по какой-то конкретной профессии и умеет интересно о ней рассказывать. Если он пишет о сегодняшней политике, то должен быть историком или политологом.  Если говорит о проблемах экономики, то должен разбираться в ней досконально. И так во всем. В журналистике, как и в других профессиях, должна быть специализация. Например, не бывает артиста вообще. Он служит или в драматическом, или музыкальном, или детском театре и т.д.

— А какие чисто профессиональные навыки должен давать факультет журналистики?

— Я думаю, что факультеты журналистики должны способствовать развитию языкового чутья будущих журналистов, чтобы во время занятий студенты учились писать не просто грамотно, а обретали свой стиль. Язык для журналиста — это его внутренний инструмент. Еще очень важно научиться композиционно организовывать текст и абсолютно владеть жанрами. Часто студенты приносят тексты и не могут вразумительно ответить на вопрос, в каком жанре они их сделали, — он ставит их в тупик. Многие из студентов не совсем понимают, что у каждого жанра свои возможности и особенности. 

— А что должен знать и уметь телевизионный журналист?

— Любой журналист, не только телевизионный, должен уметь прежде всего налаживать контакт с людьми. Потому что, если журналист чем-то не заинтересовал своего собеседника, разговор превратится в допрос. Я всегда говорю своим студентам: человеку должно быть интересно с вами разговаривать.  Только тогда вы получите от него увлекательный ответ на свой вопрос.  Поэтому журналист должен себя постоянно «наращивать». Журналистика — это созидание, и, как в любом творческом деле, журналист пользуется своим багажом, который он копит и приумножает на протяжении всей жизни.

— Нужна эрудиция плюс жизненный опыт?

— Конечно, если у тебя есть какие-то воспоминания, ассоциации, опыт, тогда ты как автор кому-то интересен.  Если этого нет, тогда ты становишься подставкой для микрофона, неким передаточным звеном и не можешь претендовать на то, чтобы иметь авторское, творческое начало для своей деятельности. Эти жизненные истории позволяют выстраивать цепь ассоциаций. А без этого невозможно реконструировать реальность.

— Сложность работы на телевидении вызвана, очевидно, тем, что журналисты часто оказываются в стрессовых ситуациях. К этому как-то можно себя подготовить? 

— Подготовиться к этому сложно. Должна быть устойчивая нервная система, позволяющая не паниковать, когда все идет не так, как бы хотелось. 

Я часто рассказываю своим студентам, как в 1991 году на ВВС стал свидетелем потрясающей сцены. Они всегда слушают мой рассказ как какую-то сказку. А дело было так. Я сидел за стеклом в аппаратной рядом с режиссером, звукорежиссером и выпускающим редактором. До начала новостного дневного выпуска оставалось где-то полторы минуты, а ведущий сидел спокойно за пустым столом, не имея перед собой текста с новостями. И вот стрелочка часов встала на час дня. Режиссер дал отмашку звукорежиссеру, тот включил позывные для ведущего, чтобы тот начинал.  И он начал: поздоровался, потом сказал о том, что сегодня замечательная погода, а еще вчера лил дождь, и никто не мог поверить, что рассеяться тучи. Ведущий сидел и просто разговаривал. Причем делал это так элегантно, что можно было подумать, что все это он заранее подготовил. Потом стал по памяти пересказывать содержание утренних газет с заголовками статей, с именами авторов. Примерно через полторы минуты редактор положил перед ним один листочек.  И он, не оборвав себя на полуслове, взял его и совершенно спокойно произнес: «А вот и новости». Он начал читать сначала быстро, но потом стал немножко замедлять темп. Впоследствии я понял, что он тянул время, чтобы ему успели донести остальные материалы с новостями. Примерно через минуту редактор положил на его стол еще несколько страниц текста. Ведущему пришлось несколько раз сменить темп речи, чтобы успеть прочитать все и уложиться в отведенное время. 

 Для меня этот дневной выпуск новостей на ВВС стал высшим пилотажем в телевизионной журналистике.  Я ждал, что ведущий после выпуска предъявит свои претензии редактору, который не успел вовремя принести новости. Но ничего не произошло. Он вошел в аппаратную веселый и довольный.  Британским коллегам я тогда признался, что видел подобное первый раз, и поинтересовался, что у них произошло? «Был сбой в компьютере, — услышал я в ответ. — Такое иногда случается.  И если человек умеет так работать, как этот ведущий, тогда ему здесь место. А если нет…»

Вот такие требования, согласно которым ведущий должен быть готов выйти из любой экстремальной ситуации.  С одной стороны, осведомленность, интерес ко всему, что происходит вокруг, с другой — стрессоустойчивость, которая должна спасти в любые критические моменты профессиональной деятельности. 

— Поучительная история.  А по каким путям приходится пройти начинающим журналистам на канале «Культура»? Известно, что именно вы занимаетесь организацией практики студентов на протяжении многих лет. 

— Студенты получают направление в отделе практики у себя на факультете журналистики. Это направление я приношу в управление кадров — на каждого стажера издается приказ по компании. Стажеру назначается руководитель практики. А дальше начинается работа. Практиканты получают задание съездить на съемку вместе с корреспондентом и посмотреть, как строится работа. По возвращении в редакцию они должны целый день наблюдать за циклом производства. Наблюдать, как из исходника, который был снят на съемочной площадке, получается сюжет.

От момента возвращения со съемочной площадки до попадания в эфир проходит в среднем два с половиной часа. За это время корреспондент должен все отсмотреть, попутно расшифровав. Далее идею, которую он хочет провести в сюжете, согласовать с выпускающим, выполняющим функции главного редактора дня.  Когда редактор все это утвердит, корреспондент садится писать сценарий, в котором он уточняет, где должны быть подводка для ведущего, закадровый текст, синхрон.  Потом он этот сценарий показывает двум редакторам. Редактору-стилисту, который выявляет языковые неточности, и выпускающему редактору, работающему над смыслом текста. Последний может попросить корреспондента что-то поменять местами в сценарии или переделать. И лишь когда журналист получает одобрение выпускающего редактора, он идет в монтажную, чтобы записать весь закадровый текст и потом закрыть его картинкой.

Когда все собрано по звуку, корреспондент докладывает редактору, что его работа выполнена, и примерно за полчаса до эфира сюжет в готовом виде должен лежать на столе редактора.  Вот за всем этим процессом студент должен понаблюдать и дома написать свой вариант сценария, не стараясь повторить то, что сделал корреспондент.

— То есть он должен найти свое смысловое решение?

 — Не только смысловое, но и жанровое, и композиционное, и стилистическое. У каждой темы есть множество разных решений, поэтому два корреспондента об одном и том же событии сделают разные сюжеты. Выполненное задание стажер приносит ко мне, и мы с ним очень подробно разбираем, что получилось. Два-три раза за всю практику студенты должны съездить на съемки с корреспондентом и потом написать что-то свое. Дальше начинается второй этап их практики, который я называю этапом «беспривязного содержания».

— Что это означает?

— Студент не привязывается к месту съемочной группы, а сам себе выбирает тему и героя. Он ставит себя в положение телевизионного корреспондента, которому надо было бы все снять. Дальше он прописывает свой сценарий. И вот этот виртуальный сюжет в виде написанного сценария приносит мне.  И мы его обсуждаем, работая только с текстом, со смысловой конструкцией.

Третий этап практики — самый интересный, но и самый сложный. Я предлагаю студентам выбрать тему, поехать на событие, взяв с собой любой инструмент, фиксирующий изображение. Задание — попробовать все снять, а потом завести в компьютер и смонтировать, используя любую самую простую программу. Это задание помогает студентам собирать кадры в эпизод, чтобы возникла композиционная конструкция.  В ходе этой работы они начинают понимать, например, что нельзя смонтировать то, что снято с одной точки.  Для того чтобы все это понять, они должны все попробовать своими руками.

— Как вы относитесь к учебному телевидению, которое сегодня активно развивается на многих факультетах журналистики?

— Это хорошо для приобретения студентами технических навыков. Но это не решение проблемы, потому что получение такого опыта не заменяет знание темы. Ни одно учебное телевидение не может погрузить человека в реальную тематику.  То, что студенты в рамках учебного ТВ начинают понимать, как построено производство телевизионных новостей, — это замечательно. Но для того, чтобы понимать смысл происходящего, нужно себя постоянно развивать. Я часто говорю студентам, что те знания, которые у них есть, — это только база, а дальше всю жизнь они должны потратить на то, чтобы себя все время насыщать новыми знаниями. Если этого не делать, то жизнь уйдет вперед, а ты остаешься таким, каким был когда-то. Нужно это понимать, тогда все пойдет в нужном творческом русле.