,
Columbia Journalism Review (CJR) описывает судебный случай, коих, как считают в этом отраслевом журнале, будет становиться все больше. Местная газета The Roanoke Times подала в суд на своего бывшего журналиста по целому ряду обвинений, в числе которых компьютерное мошенничество, промышленный шпионаж и нарушение обязательств. Журналист этой газеты Энди Биттер освещал матчи футбольной команды местного университета и вел аккаунт в Твиттере с новостями о команде и ссылками на статьи. Аккаунт имел 27 тысяч фоловеров, что для газеты в среднем по размеру города очень неплохо.
Энди Биттер — журналист толковый. Поэтому в июле его перекупил ведущий американский спортивный сайт The Athletic. Биттер перешел в новое СМИ, прихватив с собой спортивный аккаунт. То есть попросту не стал сдавать в редакцию пароль доступа. А у кого пароль, тот и хозяин. Требования прежнего работодателя вернуть аккаунт журналист отклонил и продолжает использовать его на новом рабочем месте.
Издатель The Roanoke Times, сетевой ИД BH Media Group, подал против бывшего работника иск аж в федеральный суд, выдвинув целый список нарушений журналистом закона и трудовых соглашений. Компания также попросила суд заморозить использование актива (то есть аккаунта в Твиттере) до вынесения вердикта. Но Энди Биттер тоже оказался парень не промах и выдвинул встречный иск, обвинив работодателя в клевете.
Ситуация осложняется еще и тем, что аккаунт был создан давным-давно и другим репортером в рамках его работы в партнерском издании. Потом тот журналист уволился, была реорганизация, наняли Биттера, ему и вручили в 2011 году этот аккаунт с заданием развивать — по версии работодателя. Сам Биттер заявляет, что получил доступ к аккаунту по email от прежнего владельца (с личного адреса на личный адрес, минуя редакцию). То есть это вроде как бы личный рабочий инструмент, переданный одним журналистом другому, а не актив работодателя.
Аккаунт, в отличие от газеты, площадка личная, почти интимная. Там автор не только публикует свои мнения, ссылки и комментарии, но и общается с подписчиками. Естественно, за 7 лет таких персональных инвестиций журналист прикипел к аккаунту душой и считает его своим. В 2015 году Биттер в числе других сотрудников подписал специальный внутренний документ, дальновидно предложенный работодателем, о том, что все страницы в соцсетях, «выданные» редакцией, принадлежат компании и должны быть возвращены при увольнении. Но этот Твиттер-эккаунт, ставший камнем преткновения, вроде бы как работодателем «выдан» не был, как считает сам журналист.
Редакция в свою очередь тоже настаивает на очевидном, подчеркивая, что интерес тысяч подписчиков к аккаунту обеспечен их интересом к изданию и его новостям. А информация об этих подписчиках — это информация о клиентах, то есть она подпадает под категорию коммерческой тайны. И ее присвоение, соответственно, еще и нарушает закон о коммерческой тайне.
,
,
Как повернется суд, неясно. Пока что в подобных случаях, согласно обзору CJR, верх одерживали журналисты. Например, в деле «Phonedog против Кравица», журналист создал для портала техно-новостей аккаунт в Твиттере и довел число подписчиков до 17 тысяч. Покинул должность, он убрал ссылку на сайт, поменял даже название аккаунта, но продолжил им пользоваться, сохранив доступ к этим 17 тысячам клиентам, за что был вызван бывшим работодателем в суд по причине незаконного пользования коммерческой информацией. Дело было урегулировано в суде, детали неизвестны, но бывший работник продолжает пользоваться аккаунтом.
В другом случае, пожалуй, самом скандальном, с аккаунтом ушел журналист The New York Times Джим Робертс. Он тоже убрал ссылки на издание, поменял название, но сохранил за собой самое ценное — сеть из 75 тысяч читателей, написав в Твиттере: «My feed is my own», то есть «Это моя лента». Потом с этим же аккаунтом он перешел в Reuters, далее в Mashable и, наконец, в Cheddar, везде сохраняя за собой этот актив, весьма ценный. 75 тысяч читателей — не шутка; на этом можно строить свой отдельный информационный бизнес.
Журналисты — одни из самых активных пользователей социальных сетей. Они получают от редакции, а нередко и сами заводят страницы в соцсетях, которые питаются их энтузиазмом, но связаны с их работой на издание. Кому принадлежит в этом случае актив, неясно. Чисто технически, тот, кто владеет паролем — а это сам журналист, — может попросту не допустить никого другого к управлению. Запасное хранение пароля в редакции не поможет — пароль можно поменять. Владение не совпадает с контролем. Или, точнее говоря, контроль в данном случае и оказывается владением. Так что повлиять на спор могут только суд, деньги или еще какое-то давление.
Columbia Journalism Review предсказывает, что количество таких историй будет расти. Сейчас формируется практика подобных разбирательств, где юристы учитывают целый набор факторов: кто создал аккаунт, предназначен ли он непосредственно и только для материалов издания, кто им управляет и наполняет его контентом, насколько близко аккаунт ассоциируется с брендом издания и т.д. Соответственно, редакциям, желающим сохранить владение и контроль за страницами в соцсетях, которые ведут журналисты, стоит обращать внимание на эти второстепенные признаки. Одних соглашений или этических стандартов может оказаться недостаточно. А для разбирательств понадобятся весомые аргументы о принадлежности учетной записи.
В России были случаи, когда журналист (да и с работниками других структур случалось) в личном аккаунте допускал высказывания, расходящиеся с политикой или статусом издания, и был за это наказан. Вероятно, были и попытки увести аккаунт. Но, наверное, у российских редакций больше рычагов воздействия. Впрочем, принять формальные меры предосторожности никогда не помешает. Особенно если аккаунты популярны и их аудитория по размерам или по качеству представляет особую ценность.
,
