Письмо позовет в дорогу

Дорогая редакция! — так начинались почти все послания, приходившие когда-то в газету. Отделы писем были самыми большими, потому что каждое письмо по существовавшим в те времена правилам требовалось прочесть, зарегистрировать, направить либо в какую-то инстанцию, либо в профильный отдел редакции, а там тоже решали, что с ним делать — публиковать целиком, дать выжимку в обзоре, ответить автору или направить куда-то «для принятия мер». На каждое письмо заводилась своя контрольная карточка, по которой можно было отследить весь его дальнейший путь.

Таким образом претворялся в жизнь один из принципов партийно-советской печати, ныне выброшенный на свалку за ненадобностью.

Да, честно сказать, и писем в редакции теперь почти не пишут. Потеряли мы былой авторитет у народа, перестали быть «четвертой властью».

У меня было несколько случаев, когда несколько написанных от руки строк, начинавшихся с неизбежного обращения «Дорогая редакция», впоследствии становились частью биографии и даже, можно сказать, сокровенной ее частью.

Вот один из них, очень даже поучительный.  

Летом далекого 1981 года «Комсомолка» опубликовала мой очерк «Последний бой Фазили», речь в нем шла о 16-летней афганской девочке, которая поверила в идеалы демократической революции и пошла отстаивать их с винтовкой в руках. Напомню, тогда в жестком противостоянии там схлестнулись две силы: одна ратовала за немедленные прогрессивные реформы, другая хотела оставить страну во тьме средневековья. Историю Фазили в Герате поведал мне ее брат, капитан афганской дивизии Мухтар.  

И кто же знал, что эта публикация станет звеном в цепи необыкновенных событий, которые продолжаются по сию пору.

В Кабул из редакции «Комсомолки»  мне переслали письмо, которое пришло из далекой азербайджанской глуши, от четы учителей Надира и Гюльназ Зейнал-Заде. Они писали, что у них родилась дочка и они, прочитав очерк, решили назвать ее Фазилей. Они просили через меня разыскать Мухтара и сообщить ему, что его сестренка жива, только адрес у нее теперь — маленькая деревня в Нагорном Карабахе.  Но это легко сказать — разыскать капитана в воюющей стране. После долгих мытарств я нашел Мухтара в зоне племен, под городом Гардез, он уже был майором, много пережил на войне, и когда я показал ему письмо из Азербайджана, Мухтар не смог сдержать слез: так его это пробило.

Через три года он приехал в Москву, в военную академию, на трехмесячные курсы. И мы отправились вместе на Кавказ. И сейчас помню — район назывался Кубатлы, а деревня Караджаллы. Ночь на поезде от Баку, потом несколько часов на машине по горным серпантинам. И там Мухтар встретился со своей сестренкой Фазилей. Весь Азербайджан узнал об этой истории: газеты о ней писали, телевидение показывало.

Я написал повесть про Фазилю, которая вышла в «Молодой гвардии», потом ее издали в нескольких наших республиках, перевели в Афганистане. Погибшая девочка на годы стала национальной героиней для тех афганцев, которые нам поверили. Ее именем назвали проспект в Герате. Про нее сочиняли стихи и песни. А живая маленькая Фазиля, ни о чем не догадываясь, росла в азербайджанской глуши.

Затем была бойня в Карабахе, учителя Надир и Гюльназ стали беженцами и в итоге осели на Украине. Мухтар дослужился до генерала, а когда моджахеды захватили Кабул (1992 год) он, в отличие от большинства других партийных и военных, не уехал из страны, остался. И мне сказал тогда в Кабуле, прощаясь (думали, навсегда): «Останусь на родине, и будь что будет».

Когда, спустя десять лет, уже после изгнания талибов, я снова смог приехать в Афганистан, то первым делом разыскал Мухтара. Чудо: он жил в том же доме, в той же квартире. Мы встретились, обнялись. Он сидел на полу, поджав под себя ноги, весь седой, с черным, словно у мулата, лицом и пытался за один вечер рассказать мне все, что случилось с ним с тех пор, как мы расстались. Но разве можно пересказать за один вечер целую жизнь?

Отбыл срок в тюрьме при моджахедах, потом еще раз при талибах. Но ни на что не жаловался. От прошлого не отрекся. Как верил в свои идеалы, так и верит. Все девять его детей выросли, получили хорошее образование.

Я рассказал ему про Фазилю, с которой все эти годы не прерывал связь.

Прошло еще время. Фазиля выучилась, вышла замуж за турка и теперь живет в Анкаре. Очень грамотная, очень целеустремленная, очень красивая. Родила дочку. Но самое удивительное заключается в том, что и по сей день ее связывают тесные узы с семьей Мухтара: по скайпу она почти каждый день разговаривает с ним, а два сына Мухтара, которые учились в Турции, стали ее названными братьями. И я регулярно с ней разговариваю, благо, теперь есть скайп, вотсап и фейсбук.

А ведь, страшно сказать, началась эта история тридцать восемь лет назад.

Так что не упускайте возможность читать письма, если они приходят в вашу редакцию. Там иной раз бываю такие сюжеты, которые потом сквозняком пройдут и через вашу жизнь тоже.