Впервые выражение «голод на масштабность» я прочитала в материале Зои Ерошек «Тэтчер». Выражение мне это тогда так понравилось, что я моментально присвоила его, хотя произношу крайне редко по причине отсутствия этой самой масштабности в сегодняшней нашей жизни.
В последние дни октября, когда свой день рождения отмечал Ясен Николаевич Засурский, знаменитый декан, а ныне почетный президент факультета журналистики МГУ, я объяснила себе причину нынешних многочисленных поздравлений в его адрес еще и тем, что таких масштабных людей, как профессор Засурский, осталось совсем немного. Как писал поэт Давид Самойлов, «тянем, тянем слово залежалое, говорим и вяло, и темно».
Несколько лет назад, накануне 85-летия Засурского, мне посчастливилось поговорить с ним. Тогда публикация в ЖУРНАЛИСТЕ не вышла, так как интервью с Ясеном Николаевичем для журнала подготовил другой журналист. К счастью, мое интервью тогда не потерялось, оно было опубликовано в книжке «Беседы с учителями», которая вышла небольшим тиражом на факультете журналистики. Я часто возвращаюсь к этому интервью, читаю его своим студентам, объясняя актуальность этого разговора все тем же голодом на масштабность.
— Ясен Николаевич, как известно, в Вашей жизни важное место принадлежит книгам. Поэтому мой первый вопрос о ваших литературных пристрастиях…
— Любимых авторов много. И все-таки, наверное, на первом месте для меня — произведения Чехова. Это самый важный для меня писатель. На мой взгляд, он один из самых великих русских писателей, который очень многое дает сегодня для понимания и России, и русской литературы. Он, как и Пушкин, универсален в своем творчестве. Пушкин и Чехов похожи, но не по формальным признакам, а по видению жизни, целеполаганию.
Хотелось бы назвать еще двух великих писателей, которых я ставлю выше многих. Это Шекспир и Гете. В американской литературе я люблю Твена и Уитмена. Марк Твен передает жизнерадостное настроение свободного человека. Уолт Уитмен интересен своим космизмом. И хотя в американской литературе после них было много интереснейших писателей, но все-таки эти два художника слова выходят за рамки национальной литературы, хотя они и очень американские. В этом заключается их универсальность.
— Может ли обращение к литературе снизить высокий градус накопившейся агрессии в современном мире?
— Литература всегда благодатно воздействовала на человека. Чехов — это проповедь уважения к человеку. Если вы посмотрите на современную драму, то она во многом основывается на чеховском наследии. И в Англии, и в Америке, и в Аргентине — везде Чехов, потому что он истинный гуманист. Горький тоже гуманист. Так, в годы Октябрьской революции он пытался добиваться, чтобы этот переворот был человечным (без переборов и крови), и стремился остановить любое насилие. И в этом смысле Горький был тем сдерживающим началом, которое останавливало вакханалию революционного безрассудства.
— Сегодня много спорят о Александре Солженицыне. Не так давно главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков выступил за то, чтобы исключить его произведения из школьной программы. Как вы к этому относитесь?
— Я не согласен с таким нетерпимым отношением. Конечно, могут быть разные подходы к его произведениям. Но я считаю, что «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» — это классика. Их необходимо прочитать каждому человеку для того, чтобы понять, что происходит в России. Это прекрасные книги. Они сыграли огромную роль в развитии нашей литературы в постсоветскую эпоху.
— Вы литературовед, философ, писатель, журналист. Назовите собственные книги, которые сегодня вам хотелось бы додумать и дописать.
— Я написал книгу «Американская литература XX века», которая легла в основу моей докторской диссертации. Когда работал над ней, не встречался ни с одним американским писателем. Потом я имел возможность со многими из них встретиться. А это уже несколько иной угол зрения на данную проблему. Я хотел бы завершить эту книгу прежде всего потому, что американская литература показывает пример очень большой гибкости в своем развитии и умения преодолевать те или иные родимые пятна.
Я также хотел бы написать книгу о русской и об американской литературе — это параллельные истории. Русская литература богата своими традициями, уходящими в далекие времена от Протопопа Аввакума. Отечественная литература укоренена в самом народе, в русском этносе, она развивалась вместе с русским языком. Говорят, что Пушкин учился не у Арины Родионовны, а у западных писателей. Это верно, но все-таки пушкинская метафоричность опирается на его крепостную наставницу.
А у американцев литература родилась как часть развития, как часть протеста против королевской власти и засилья католицизма. Она была основана на стремлении раскрепоститься, что было связано с осмыслением христианской традиции. В отличие от американской литературы, русская, как и европейская, основана на фольклорном начале. Поэтому в русских сказках, также как и в немецких, и французских, есть что-то общее. В этом смысле русскую литературу можно назвать глубоко европейской. В воспитании Анны Политковской очень серьезную роль сыграла литература, которая сформировала в ней не только эстетические ценности, но и человеческое достоинство
— У вас в жизни было множество встреч с самими разными людьми. Какие из них стали самыми запоминающимися?
— Очень ценной была встреча с Михаилом Горбачевым. Для меня он — чрезвычайно важный в жизни человек, так как дал нам всем свободу. Сейчас на него осуществляются нападки. Считаю, что это позор. Горбачев — великий человек, который первым заговорил о свободе личности в современной России. У него есть еще одно важное качество — не держаться за должность. Жаль, что Михаил Сергеевич рано ушел с президентского поста. Если бы он остался главой государства, то, возможно, наше общество во многом сложилось по-другому. Можно сказать, что из тех, с кем я встречался, — это один из самых интересных людей.
К этой когорте также принадлежит и Юрий Любимов (недавно ушедший) — наш великий режиссер и выдающийся художник, с которым у меня были хорошие отношения. С Гарсия Маркесом (тоже недавно ушел из жизни) мы вместе работали в комиссии по коммуникации в ЮНЕСКО. У него был удивительный взгляд на мир — взгляд гуманиста.
— Кто из студентов оставил след в вашей душе?
— Анна Политковская, конечно. Когда она погибла, я посмотрел ее личное дело — в сочинении она писала об Анне Ахматовой и Марине Цветаевой. По ее работе я понял, что эти две поэтессы были для нее образцами культуры и человечности. Думаю, что в воспитании Анны очень серьезную роль сыграла литература, которая сформировала в ней не только эстетические ценности, но и человеческое достоинство. В этом смысле литература играет большую роль в развитии журналиста. Она помогает ему не только освоиться в русской словесности, но и придает основательность всему, что он делает, формируя такие человеческие качества, как упорство, настойчивость и смелость. Причем смелость не только в том, чтобы написать материал, но и в решении проблем.
— Что происходит с журналистикой? На ее место пришла пропаганда?
— Пропаганда — не лозунг. Это слово изобрели католики. В Риме, на площади Венеции, на одном из домов написано: «Здание пропаганды». Пропаганда возникла как метод обращения к христианским ценностям и хороша в глубинном понимании мира. Но не терпит губительной суеты, когда люди перестают доверять друг другу. Пропаганда, если она есть, должна быть связана с фундаментальными ценностями. Когда мой внук Ваня только определялся с выбором профессии, я его спросил, куда он собирается поступать учиться. Посоветовал выбрать наш факультет. В ответ я услышал: «Нет, журналистика — это же сплошная пропаганда». Позднее, когда случился путч, Иван активно участвовал в освещении этих событий. Думаю, что именно тогда он пересмотрел свое отношение к журналистике.
— Что вас сегодня огорчает больше всего?
— Состояние всеобщей нетерпимости. Нетерпение — это нарушение наших культурных традиций. Петр I открыл окно в Европу. Русские всегда очень внимательно относились к истории разных народов. То, что сегодня происходит, — это элемент современной политической борьбы. Она не должна заслонять для нас те идеалы, которые делают Россию Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого одним из важнейших островов человечности и человеческой культуры. Посмотрите на Ломоносова, основателя нашего университета, он в своих трудах по русской грамматике, риторике весьма активно опирался на примеры из античной словесности. И это, по-моему, важная традиция.
— Изменилось ли место журналистики в современном мире?
— Журналистика проникла во все поры жизни и, конечно, она изменилась. Ее роль чрезвычайно важна, но когда журналистика утрачивает этические ценности, это становится опасно для человечности. Сегодня мы видим это на примере украинских событий. Я очень уважаю украинскую культуру. Русский писатель Николай Гоголь был связан с Украиной. Он патриот, и его «Тарас Бульба» для всех нас — очень важная книга. Если Вы пойдете по улицам Рима, то, наверняка, увидите табличку с надписью: «Здесь жил Н. В. Гоголь». Мы связаны друг с другом, и отказываться от этого родства не только между собой, но и с европейской культурой – неправильно.
— Над чем вы сейчас размышляете? Что вас волнует?
— Я думаю над тем, как будет развиваться мир после этих трагических событий на Украине, когда дружественный нам украинский народ оказался в таком тяжелом положении. Надо думать, как избегать таких ситуаций. И здесь роль культуры очень важна. Культура — важный элемент преодоления ужасных событий.
