Обычно актрисы не берут интервью у журналистов. Но Чулпан Хаматова — не обычная актриса. И, может быть, даже не актриса. Так же, как не журналист Катерина Гордеева. В конце прошлого года в издательстве АСТ вышла их книга — перекрестное интервью. По жанру, по форме. А по сути — беседа двух близких людей о себе, о стране и о профессии. Отдельный разговор о журналистике — и уже только этим «Время колоть лед» может быть интересна нашему брату.
Журналистика, конечно, не главная тема книги. Она разворачивает огромный и часто неповоротливый сюжет о нашем времени, о том, как мы «дошли» или «докатились», что там было в 90-х, точно ли они были «лихими». Самый важный вопрос — как благотворительность и помощь окружающим вырвали из своих профессий актрису театра «Современник» и корреспондента НТВ. Об этой главной теме книги я уже написал здесь. Но раз ни политика, ни общественная деятельность не могут не быть публичными, то одна из важнейших тем разговора двух подруг — как до наших лет «докатилась» и журналистика. И в этой точке хочется остановиться подробнее.
В ежедневной рабочей суете у нас почти не остается времени обернуться и посмотреть назад, осмыслить сегодняшний день и посмотреть в день грядущий. «Время колоть лед» хотя бы отчасти заставляет притормозить и оглядеться. Одни коллеги вспомнят расцвет журналистики во время Перестройки, другие — вздохнут о свободе слова и появлении новых форматов в 90-х, третьи узнают похожие истории оскудения профессии в наши дни.
,
,
С Гордеевой можно не соглашаться, но очевидно, что она не первая, кто уходит из активной журналистики в сторону. Она пытается осознать, объяснить (самой себе в первую очередь) этот уход. Можно ли говорить об исходе из профессии многих профессионалов как о тенденции? Не знаю, это надо изучать и считать, но то, что сегодня некоторые коллеги теряют работу и/или находят ее в PR, менеджменте, медиаобразовании и т.п. — факт, с которым не поспоришь.
Гордеева:
Одно время я была уверена, что мне сломали жизнь, лишив работы моей мечты, которую я бесконечно любила. Люди одной породы, одних принципов и одних взглядов на профессию, мы оказались в каком-то смысле за бортом. Целое поколение моих ровесников лишили возможности самореализации. Что-то пошло не так, и мы вынуждены были оставить то, чем занимались, чем мечтали заниматься, и переключились на другие вещи: мы ведем блоги, в которых все больше судебных хроник и репортажей с массовых акций, мы пишем и снимаем для благотворительных фондов… Какое может быть у нас дело, если мир схлопывается прямо на наших глазах, и нет других способов это остановить, как отложить в сторону (на время или навсегда) свои профессиональные амбиции и бежать спасать мир, как бы пафосно это ни звучало. Просто и честно работать по специальности — этого теперь мало, да и невозможно это.
Но через 20 страниц Гордеева все-таки уточняет, что не все так плохо, приводит в пример имена Олеси Герасименко, Полины Еременко и обращает внимание на расцвет жанра лонгрида: «Эта часть журналистики развивается. А телевидение — стагнирует. В нынешней России оно используется или как орудие пропаганды, или как средство самого низменного развлечения».
Не судит ли Гордеева только по плохим федеральным СМИ? Знает ли она примеры, пусть и редкие, независимой, социальной журналистики в регионах, в том числе на маленьких городских или областных каналах?..
Катерина Гордеева и Чулпан Хаматова уверены, что именно Перестройка спасла их от «судьбы зомбированного советского человека, винтика»:
Если бы не перестройка, которая не просто позволяла говорить своим голосом, но и давала силу этому голосу, я бы выросла чудовищем, Железной Кнопкой из фильма Быкова «Чучело».
После этого Гордеева задает логичные и риторические вопросы:
Куда делись эти лица (когда люди в 91-м году на Дворцовой площади слушали академика Лихачева)? Куда делись мы с этими лицами? Куда делась наша надежда?
Хаматова подробно рассказывает, как СМИ прошли долгий путь от равнодушия к теме благотворительности до собственных проектов в этой сфере, как в 2005 году ей отказывал Эрнст, когда она просила снять благотворительный концерт, как Олег Кашин в «Коммерсанте» опубликовал ее слова без визирования («Чулпан могут, в принципе, закатать под асфальт, с газетой «Коммерсантъ» мы ссориться не станем и Кашина обижать не будем…»).
Часто диалог актрисы и журналиста останавливается на проблеме разделенного, полярного общества.
Гордеева:
Большинство из перечисленных тобой артистов или даже политиков не придет сегодня по своей воле, скажем, на телеканал НТВ и не станет заинтересованно разговаривать с журналистом.
Хаматова:
Где ты сегодня видела заинтересованного журналиста?
Гордеева:
Я далека от мысли защищать журналистов, но где ты видела сегодня публичного человека, который уважает того, кому дает интервью? И даже больше: уважает тех, кто это интервью будет смотреть или читать.
Хаматова:
Когда, по-твоему, пропало это доверие?
Гордеева:
Не знаю. Я часто пересматриваю интервью, которые брал Листьев, мой в каком-то смысле учитель. В них нет напора, нападок и желания загнать собеседника в угол. Но есть очевидное желание понять его и сделать понятным зрителю. Собеседник Листьеву помогает. Этот процесс взаимного движения навстречу наблюдать чрезвычайно интересно. А сегодня разные части общества уже начали неумолимое движение друг от друга, в противоположных направлениях. И именно поэтому журналистов уже не интересует то, что происходит в «хорошей» сфере жизни. Они ее, может, и встречают в своей частной жизни, но в профессиональной — не видят. Телеканалы и издания навязывают зрителям оторванную от реальности повестку. Какое-то время в тренде еще будет социалка, но такая, ненастоящая, упакованная в телевизионную мишуру.
Иногда кажется, что авторы живут в своем московском коконе и все московские примеры переводят на всю страну. Хаматова задает вопрос «Где ты сегодня видела заинтересованного журналиста?» не потому что таких нет, а потому что она таких не встречала. К сожалению, она только слышала от какого-то корреспондента просьбу представиться. Он пришел в «Современник» и не знает, кто такая народная артистка России Чулпан Хаматова. В семье не без урода, но ведь нельзя судить по нему одному о всей профессии. Я устану перечислять заинтересованных журналистов из «Гатчинской правды» или томского «ТВ2», ведь они, или их коллеги из «Русского репортера», или проекта «Такие дела» — не одни такие. Их не так много, но они есть.
,
,
Примерно в таком же ключе Чулпан Хаматова и Катерина Гордеева размышляют о простых людях. Они, словно мантру, повторяют этот миф либеральных СМИ о «86 %». Быдлом, конечно, никого не называют, но и, такое ощущение, что относят эти 86 % ко всем жителям России, не разбираясь, какая на тех выборах была явка и что большинство, может, на выборы даже не ходило. Сожалея о том, что общество разделено и не слышит друг друга, Хаматова и Гордеева по своему тону и стилистике не всегда уважают «других», но все-таки пытаются примирить разные стороны и предложить всем прописную истину — работать ради детей и здоровья всех нас.
Недаром они так называют свои диалоги — «Время колоть лед». Они — одни из первых, кто начал этот лед ломать, и своим примером подтягивают всех остальных. То, что общество начало подтягиваться, — заметно. Социальная журналистика, лонгриды о проблеме донорства, редких заболеваний — привычная практика даже у студентов журфаков. Можно больше, лучше и эффективнее. Но нет пределов совершенству. В этом плане книга, конечно, вдохновляет и подталкивает. Во время сегодняшней агрессивной и милитаристской повестки — это редкое мирное и гуманистическое высказывание. Обращенное в том числе к нашему цеху, представители которого так иногда увлекаются борьбой с Украиной и США и не замечают, что в стране творится с системой здравоохранения. Можно взять честное интервью у представителя какого-нибудь благотворительного фонда — и у нас с вами волосы встанут дыбом от той беды, которая у нас, к примеру, творится с темой донорства костного мозга. «Время колоть лед» окунает в эту прорубь с головой.
Одна из интереснейших тем — сотрудничество с властью. Хаматова твердо и уверенно убеждает свою собеседницу и, кажется, себя, что с властью надо не спорить, а добиваться от чиновников работы. Чтобы больных детей было меньше, чтобы в больницах появлялось необходимое оборудование.
Для молодых да ранних журналистов эта книга, кроме всего прочего, послужит мастер-классом по тому, как интервью должно становиться беседой и как надо эту беседу раскручивать. Советую, конечно. Да и в глобальном смысле это полезное произведение — чтобы каждый из нас понимал, что с навыками журналиста можно работать даже с больными детьми. Первую статью Гордеева написала в 13 лет про безобразия в отделении патологии новорожденных в городской больнице Ростова-на-Дону. Продолжение последовало и до сих пор тянется.
,
