Ирина Шихман — журналист, ведущая шоу «А поговорить?» на ютуб-канале, где сейчас 653 тысячи подписчиков. Она берет интервью у актеров, музыкантов, писателей, политиков и делает специальные репортажи.
— Почему ютуб, а не программа на ТВ?
— Телевидение на сегодняшний момент в России умерло: там цензура, рамки и много чего нельзя. А на ютубе все можно. Это упрощает, а самое главное — заводит тебя на работу. Потому что «Вау, это можно, и ЭТО можно? Серьезно?» — очень круто.
— Как готовиться к интервью, работать с источниками?
— Залог лучшего интервью для меня:
1. никогда не бояться своего героя;
2. готовиться;
3. нет запрещенных вопросов.
— Как почувствовать себя на равных со знаменитостью, например?
— Всегда страшно, потому что к тебе приходит человек, и ты не знаешь, как он себя поведет — будет ли добр, открыт или закрыт, придется ли тебе «попопеть», чтобы раскрыть его, или он сорвет петлю и уйдет из кадра. Помните, что вы всегда можете надеть маску, выстроить внутреннюю стену. Более того — чего вы боитесь? Ваш герой работает, и вы работаете. Ваша задача — спрашивать, его — высказаться.
Ко мне приходят люди из разных профессий: певцы, а я петь вообще не умею; писатели, и книг я тоже не пишу. Как я могу почувствовать себя на равных с Улицкой? Это странно. У меня другая профессия. Мы можем быть равны как два профессионала.
— Как вы ведете разговор — по плану от начала до конца? Или иногда сбиваетесь?
— План всегда есть. Как правило, он срабатывает в 20 % случаев. Смотрите: вы готовитесь, читаете, смотрите интервью, пытаетесь понять психологический портрет, на что герой реагирует хорошо, а на что плохо, понимаете примерно, о чем хотите говорить. Я заранее пытаюсь понять, какой портрет хочу нарисовать. Как правило, я угадываю. Но бывают и промахи: у меня все говорит о том, что он белый и пушистый, а герой приходит, и я понимаю, что передо мной садист. Тогда нужно на месте срабатывать, тебе все равно нужно к концу эфира сказать, про что этот человек. И поверьте, это не всегда до конца получается.
— Как относиться к хейтерам?
— Если вы не любите свою профессию и не получаете от этого кайф, а работаете только на то, что скажут о вас соседи, — это странный подход. Если вам нравится то, что вы делаете, то поверьте, найдутся те, которые это увидят и будут получать удовольствие вместе с вами.
,
,
А хейтеры… Понимаете, у нас вся страна лучше сборной играет в футбол, а еще вся страна лучше президента руководит ею. Если вам нравится профессия, то ориентируйтесь только на себя. И никогда не читайте комментарии на ютубе.
— Должно ли государство предпринять ограничение хейтерских комментариев?
— Я считаю, что в нашей стране свобода слова, и твое право быть хамом и писать всякое. Хочет хамить — пусть хамит. Мое право это не читать и ничего не отвечать. Я сама пришла в общественное пространство, и понимала, на что иду. Это не просто, особенно по началу, когда возникла наша хейтерская рубрика. Первые несколько выпусков я прямо ревела. Меня задевают комментарии не про внешность вообще, а когда высказываются о профессии. Для них же я чужой человек — они не знают, что я с 16 лет работала. В любом случае, всегда работайте для себя.
— Не боитесь ли говорить о политике с вашими героями?
— Если вы хотите заниматься настоящей журналистикой, которая доносит до людей какие-то смыслы и задает честные вопросы, выбирайте — бояться или нет. Я снимала о шоу-бизнесе, спрашивала «А каково быть родителем?» и остальные веселые вопросы, но, когда пришла на ютуб, вспомнила, о чем на самом деле моя профессия. Когда я делаю серьезное кино про тюрьму, и мне столько писем пишут с благодарностью за работу, вспоминаю, что могу быть полезной обществу. И тогда начинает работать фраза — «ну, страшно, а мне нравится».
— Нет ли противоречия в том, что ваше шоу спонсирует Мэрия Москвы, но при этом вы высказываетесь оппозиционно по некоторым вопросам?
—У вас не возникает противоречия, что «Эхо Москвы» существует на деньги «Газпрома», например? Давайте так: нашей власти нужны такие «прикрывашки». Я тоже не знаю, зачем они меня спонсируют, но мне кажется, что это: «Вот, посмотрите, у нас есть либеральная журналистика». Они думали, что это будет гламурное шоу. Когда я только пришла, сразу спросила, будет ли цензура. Мне сказали, что нет. А дальше я разошлась.
— Любую организацию формируют люди. Что у вас в интервью, что у других слово «власть» — это далекая несуществующая область, где все антигерои, но при этом они все такие же люди, как мы. Как вы думаете, от чего формируется образ власти, и есть ли там хорошие люди?
— Вы правда не знаете, почему у власти сейчас такой образ? Мне кажется, если ты честен сам перед собой, тебе нравится политика, и ты хочешь в нее идти, — вряд ли ты пойдешь в ту организацию, которую я называю властью. Потому что честно там невозможно. Может, я таких людей не встречала. Как только говоришь честно, сразу начинаются вопросы: «А вы не боитесь?».
,
,
У меня были знакомые, которые решили пойти туда и сломать эту систему изнутри. Они вернулись через год и сказали, что невозможно: или ты играешь по их правилам, или нет.
Я буквально два дня назад писала интервью с Оксаной Пушкиной для одного документального фильма. Первое, с чего она начала, — это то, что она враг для всех номер один, потому что идет против системы. Начиная с того, что Пушкина — единственный депутат, которая высказалась за то, что Слуцкий приставал к журналисткам и его нужно за это наказать, снять с должности, а его повышают. Она была единственной и оказалась персоной нон-грата. Ее перестали слушать, все проекты ушли назад.
— Какую мотивационную фразу дали бы начинающему журналисту?
—Мои юные ученики-журналисты постоянно спрашивают: «Как начать свое дело? Как?». Начинайте. Все.
,
