Екатерина Рубайко
выпускница СЗИУ РАНХиГС, продюсер на 78 канале (Санкт-Петербург), 22 года
Первый страх был связан с банальным общением с людьми. Если вы интроверт, то журналистика станет для вас настоящим преодолением себя (и это хорошо).
Так называемый стрит-ток — опрос незнакомых людей на улице с микрофоном, — внушал мне вселенский страх в начале моей профессиональной деятельности: «Как это вот так просто подойду к человеку, явно торопящемуся по делу, и начну доставать своими вопросами?».
Боялась отвлекать людей, боялась столкнуться с грубыми и резкими отпорами. Но со временем стрит-токи воспитывают в тебе уверенность и профессиональный «пофигизм». Что бы тебе ни сказал этот незнакомый прохожий, как бы грубо он тебе не ответил, какая разница? Ведь он отвечает не тебе как человеку, а тебе — как журналисту. А журналист ничего не боится и не стесняется.
Еще один барьер в начале работы был связан с телефонными звонками. Я всегда относилась к тому типу людей, которые лучше напишут десяток сообщений, дабы избежать телефонного разговора. А по работе ты ежедневно звонишь звездам, важным чиновникам и депутатам, представителям официальных ведомств по самым разным темам — иногда с довольно глупыми вопросами. У меня дрожал голос, а слова сливались в неразборчивую цепочку звуков — настолько было страшно и нервно записывать комментарии с важными людьми. Но опять же: все дело — в практике. Чем больше говорить по телефону, чем больше стрит-токов записываешь, тем меньше страха остается и тем лучше все получается.
,
,
Если уж составлять топ-3 страхов, то тройку определенно замкнут выходы в прямой эфир. Первый раз, когда я выходила в прямой эфир с включением, у меня ужасно дрожал голос. Слушать потом — было и смешно, и стыдно. Препятствий и трудностей, связанных с прямым эфиром, впоследствии возникало немало: были и включения в федеральный эфир (когда ты понимаешь, что вся страна тебя услышит и ошибиться нельзя ни в коем случае), и важные интервью в прямом эфире, и экстренные, импровизированные включения с мест происшествия. Сказать, что я переборола этот страх, нельзя. Каждый раз мне также нервно, и каждый раз голос на первых секундах дрожит и, кажется, что вот-вот сорвется. Но необходимо собирать волю в кулак и учиться получать удовольствие от процесса — тогда даже страх будет приятным.
Анастасия Гаврилова
4-й курс, СЗИУ РАНХиГС, 21 год
На первой практике в областной газете мне было невероятно страшно. Сначала страшно, что не возьмут. Мне пришлось приукрашивать свой опыт и притворяться уверенной. Потом страшно на всех заданиях, потому что, видимо, из-за моего приукрашенного опыта они верили, что я умею все.
Меня отправляли на фоторепортажи, так я научилась фотографировать, на пресс-конференции в правительство, в театры, и тогда я узнала, что вообще такое пресс-конференция. Было страшно, потому что я боялась, что меня не воспримут серьезно окружающие люди. Еще страшнее — что то, что я напишу или сфотографирую — окажется совершенно бездарным, а переделать это уже не будет возможности. Тут либо сразу — либо не надо.
К моему удивлению, у меня все получалось. И с каждым шагом становилось все легче, хотя одинаковых заданий не было в принципе. Только в какой-то момент я настолько вышла из зоны комфорта, что уже не боялась ничего. Без страха отправлялась в командировку в другой город с коллегой, посещала спектакли и писала на них рецензии, работала на сайте газеты и в отделе корректуры и верстки. Может, в какой-то момент я привыкла к чувству страха внутри и перестала его замечать.
Александра Мирер
выпускница СЗИУ РАНХиГС, 24 года
Уже после первого курса мне захотелось пойти на практику. Вузом это было не предусмотрено, так что устраивалась я самостоятельно. И как только я увидела журналистскую работу изнутри, ту работу, которой не учат в институте, сразу стало не по себе: я ничего не умею.
Да, я неплохо пишу, да, я могу складно говорить. Но год, проведенный на направлении «журналистика» мне не дал никаких прикладных знаний. В журналистской деятельности оказалось важным знать формат, быть быстрым, много знать про Санкт-Петербург, про нашу городскую политику, последние экономические новости и много чего дополнительно. А в институте про это не говорят, это не обсуждают, всего было так недостаточно, чтобы хоть что-то делать на практике. После второго, третьего и даже на четвертом курсе практик понимаешь, что даже если бы ты был отличником, это никак (или почти никак) тебе не поможет в работе. Увы и ах, а страхов у выпускников хоть отбавляй.
Владислава Филиппова
4-й курс СЗИУ РАНХиГС, 21 год
«Я попробовала себя в разных организациях: и на ТВ, и в печати. В каждой из них были свои проблемы, свои страхи.
Я совсем не ожидала, что тексты, новости, на ТВ и печати подаются по-разному! В газете тебя учат их стандартам, а когда приходишь работать на канал, тебе сообщают, что все твои знания совершенно не совпадают с их стандартами и приходится переучиваться. Первое время был страх на ТВ написать не тот текст, не так озвучить материал, ведь голос еще не поставлен, а тебя уже записывают, ничему не учат.
Конечно, как почти у всех — если нет уверенности в себе, то все дается тяжело и безумно страшно. Тебе главный редактор дал задание: подойти и взять интервью у гостей мероприятия, вопросы банальны: как вам атмосфера, организация и т.д.
Оператор дает тебе микрофон, и ты идешь брать это интервью, а слова в голове путаются, язык заплетается, говоришь тише, чем надо, просят громче, не расслышал, что ответил тебе гость и самое страшное — не знаешь, как закончить разговаривать, если человек говорит уже много и долго.
Действительно, было страшно, когда приходишь в большую организацию, где у каждого свои обязанности, свои проблемы, ты хочешь элементарно узнать, чем именно сегодня тебе заниматься, а все проходят мимо, ведь у них свои дела. Страх быть потерянной в этих кабинетах, без задания.
Страх большой ответственности. Ты просто практикант, чему-то тебя научили в вузе, что-то знаешь с практики, но тут дают тебе задание — смонтировать материал, а там исходных фрагментов на 2 часа, а надо сделать качественно и на 1,5-2 минуты. Теряешься в материале, не понимаешь, как делать, а никто не объяснит, у каждого свои проблемы.
Из работы в печати был страх задать вопрос неправильно, особенно, когда общаешься с человеком, который занимает пост на высокой должности. Так было и у меня, интервью проходило с женщиной, которая является главой одной крупной организации в Санкт-Петербурге. Будем честны, в районных газетах мало пишут о проблемах, ведь это вызовет только негатив, именно поэтому наш диалог должен был быть на позитивной ноте, нельзя «приплетать» политику, упоминать о каких-то ее достижениях.
Да, ты готовишься несколько дней к данной встрече, но ничего не меняется, ты все равно путаешься, задаешь что-то лишнее, может даже обижаешь собеседника, но не со зла, а из-за нехватки опыта.
Страхов много, но это только первые дни работы, дальше привыкаешь и вливаешься в журналистское русло».
Никита Пежемский
3-й курс, СЗИУ РАНХиГС, 21 год
Первые страхи, которые посещают тебя во время обучения, касаются технических особенностей журналистики. Как научиться писать? Как монтировать? Я совсем не умею снимать и фотографировать. Эти «профессиональные комплексы» вводят тебя в ступор и сковывают движение мыслей. У всех общий предок — страх совершить ошибку. Нам же нравится только то, за что нас хвалят. Пока мы в этой зоне комфорта, мы не осваиваем новое. И пока ты сам не начнешь делать хоть что-то самостоятельно, то на чистом энтузиазме долго не протянешь. Приходится много читать, спрашивать, смотреть обучающие видео и постоянно совершать ошибки. Страх проходит, когда ты видишь личный прогресс, когда начинаешь видеть свой стиль. По крайней мере, так было со мной.
Вторая группа страхов заключается в дальнейшем росте. «Редактор — это слишком ответственно» — так я думал, пока не пришел в «Просто» («Просто» — корпоративное СМИ СЗИУ РАНХиГС — ЖУРНАЛИСТ). Даже редактору рубрики приходится упорно работать: ты должен помочь материалу дойти до читателя, но не задушить голос автора. Я боялся испортить тексты, отношения с коллективом, особенно с близкими людьми. Мне часто попадались материалы от моих друзей, которые нужно отредактировать. Порой доходило до ругани и обид. Этот страх, по-моему, самый полезный. Он учит тебя разделять будущую работу от личной жизни, а также учит тебя дисциплине и стойкости.
,
,
Последняя группа страхов — боязнь за будущее: «Меня не возьмут в настоящую газету! Меня не будут воспринимать всерьез!». Когда же тебе еще каждый встречный говорит, что твоя профессия скоро умрет или что ты будешь бесполезен, тебе становится непередаваемое плохо. Ощущение фатальной нереализованности начинает потихоньку пожирать тебя. Избавиться от такого страха очень просто: нужно встать, найти адрес издания, прийти и устроиться на работу. На первом материале тебя проверят, а потом — все в твоих руках. И в этом очень помог опыт работы в «Просто». Да и любой опыт в студенческом или школьном СМИ так или иначе поможет. Главное преодолеть первородный страх ошибки. Дальше все пойдет, как по маслу.
Екатерина Степанова
выпускница 2019 года СЗИУ РАНХиГС. Специалист сектора проектирования образовательных программ учебного отдела факультета социальных технологий СЗИУ РАНХиГС. Учится на 1-м курсе магистратуры по направлению «Управление персоналом» (СЗИУ РАНХиГС), 23 года
Я не сталкивалась со страхами в журналистике. По жизни не трусливый человек. В 16 лет пошла работать в пресс-службу экологической организации «Зеленый Фронт». Там у меня было много выездов, на которых люди часто вели себя агрессивно. Я старалась брать пример с коллеги, который всегда сохранял спокойствие. Думаю, у меня получилось этому научиться».
Полина Пантюхина
4-й курс СЗИУ РАНХиГС, 21 год
Главный страх для меня — разочароваться в профессии и понять, что мой труд, мои тексты, которые мне кажутся довольно хорошими, никому не нужны. Боюсь, что творчества в работе будет меньше, а работы на потребителя и коммерциализации готового продукта больше.
Кроме того, конечно, страх вообще не найти работу по профессии или получать меньше денег, чем рассчитываю. Сложно будет заниматься любимым делом, если есть нечего.
Мария Микрюкова
3-й курс ННГУ им. Лобачевского, 20 лет
Мне кажется, любой новичок априори боится. Бояться на старте — это нормально. Возможно, именно страх разгоняет тот скрытый азарт и заставляет двигаться вперед.
Мои родители оба связаны с журналистикой, поэтому планка с самого начала была поставлена высоко. Больше всего я боялась сравнения. В любом деле хочется быть уникальным, а когда тебе каждый раз говорят об успехах, которых достигали родные люди в прошлом, — поверить в себя сложно. Но возможно. Я уехала из родного города, чтобы достигать успехов сама, без чьей-либо помощи. Чтобы стать более уверенной и, конечно, чтобы столкнуться со своими страхами лицом к лицу. Мне хотелось понять, чего я хочу и что могу со своими желаниями сделать.
,
,
Но, опять же, из этого вытекают новые страхи. Страшно не найти темы, которые интересны. Страшно спрашивать. Страшно получать отказы. И очень страшно разочароваться. После трех лет изучения журналистики я лишь немного разочаровалась в образовании, но в себе — даже не думала. Поняла, как грамотно задавать вопросы, как реагировать на отказы. А еще нашла темы, в которых я хорошо разбираюсь и о которых хочу писать. Моя работа сейчас связана с журналистикой косвенно. Я работаю копирайтером в крупном нижегородском паблике. Но писать лонгриды не перестаю, они просто пылятся на рабочем столе компьютера и в заметках телефона. Вдруг понадобятся — удалять жалко.
Все страхи журналиста-первокурсницы испаряются, я это замечаю с каждым днем все чаще и чаще. Теперь могу дать совет и другим. Рискуйте — это в нашей профессии самое главное. Кто не рискует — тот не попадает на первые полосы или в прайм-тайм!
Александра Шеломцева
выпускница ННГУ им. Лобачевского, журналист телеканала «ННТВ», ответственный выпускающий телеканала «Время Н», 24 года
Несколько лет назад во время зимней сессии на 4-м курсе я очень вяло готовилась к экзаменам, но активно зависала в соцсетях. Увидела объявление о срочном поиске корреспондента на интернет-телеканал. Я отмела эту идею («сейчас сессия», «нужно писать диплом», «как совмещать?»), вернулась к лекциям по современному русскому языку, но дело не пошло. Написала короткое резюме, прикрепила ссылку на свою программу, которую делала для медиацентра университета, и отправила. Через день мне позвонили.
— Приходите завтра к 10 часам.
— Я не могу в 10, у меня экзамен до 13 часов.
— Приходите после 13, вход со двора.
На следующий день я была в редакции, там кричали, шумели и суетились, со мной поговорили минут 5-10 (стандартно: где учишься, когда закончишь, что умеешь). Не успела я красиво рассказать о себе, как меня отправили на съемку со словами: «Надо посмотреть на тебя в деле». Мы с оператором отправились на фотовыставку. Он немного рассказал о том, что стоит спросить, как держать микрофон, и, улыбаясь, добавил: «Это не страшно». С этим я не могла согласиться. На выставке было 3 человека: директор музея, автор выставки и посетитель-фотограф. Материал обещал быть бомбическим. Вернувшись в редакцию, я легко скрестила эти интервью в сюжет, и мы договорились встретиться через два дня. Пришла, съездила на съемку и мне говорят:
— Ну, все, приноси документы, будешь у нас работать.
— На полставки? Я еще учусь, сессия, диплом.
— Нет, нам нужен полноценный работник. Как-нибудь разберешься.
Так и пришлось каждый день как-нибудь. Утром еду на съемку, оттуда на лекцию, во время «окна» в редакцию, потом снова на пару, одногруппники домой, я снова в ньюсрум. И так продолжалось полгода. Редакция и мой факультет находились на одной улице, что упрощало мне жизнь. Но бывало, что приходилось вставать на середине лекции и с грустным или суровым лицом уходить. И было наоборот, иногда отпрашивалась с работы. Не на учебу, а на репетиции или фестивали — я была председателем студсовета. Зато теперь я точно знаю, сколько минут мне требуется, чтобы преодолеть расстояние в 600 метров.
Когда начинаешь работать, боишься не влиться. В медиатусовке это усугубляется. Когда через 2 недели после моего внезапного трудоустройства я поехала на съемку в Кремль, мне было очень неуютно. Все журналисты друг друга знают и не особо хотят с тобой знакомиться, обсуждают свои темы и в случае твоего плохо сформулированного вопроса могут едко сыронизировать. Этот страх перед «профессионалами» я быстро победила: «Да, я совсем юная, но я еще всему научусь». Стала сама знакомиться с коллегами из других СМИ, с пресс-секретарями и представляться спикерам. Так я сама стала частью этого сообщества, но с «новенькими» стараюсь познакомиться первой.
Второй страх касался самой работы. Можно описать работу журналиста двумя словами: «узнать» и «рассказать». Поиск информации бывает сложным. Ты пишешь и звонишь незнакомым людям, задаешь им неудобные вопросы, не получив ответа, спрашиваешь еще и еще. В начале меня это пугало, я стала искать книги по журналистике и наткнулась на одну заметку, где было сказано: «Максимум, что может сделать человек, который находится на том конце провода — послать вас. Вы это переживете». Мне отказывали, грубо отказывали, и даже неадекватно отказывали. И я это пережила.
Поработав еще немного, я поняла, что к описанию работы журналиста нужно добавить слово «проверить», создав цепочку «узнать — проверить — рассказать». Один раз, сделав сильный промах, я поняла, что без фактчекинга никуда. Так что стала переспрашивать имена и «сталкерить» в интернете.
Четвертый страх — рассказывать о том, что тебе не нравится. Часто миловидных девочек отправляют снимать культуру и запирают в этом сундуке классической скуки. Помните про мою первую съемку? Фотовыставка с 1 посетителем? В эту историю меня не тянуло. Спасибо моим редакторам, которые сразу внушили — журналист должен быть универсальным. Так я побывала в химических лабораториях, на военном полигоне и автомобильном заводе. С экспертами советую говорить уважительно, но не отказываться от простых и глупых вопросов. Ведь если вы не поймете, о чем речь, как объяснить это зрителям, слушателям и читателям?
Пятый страх — работа в прямом эфире. Когда-то еще на первом курсе я работала на радио линейной ведущей, в выходные в прямом эфире читала подводки к песням, рассказывала о погоде и пробках. Там можно было ошибиться, посмеяться над собой и продолжить. Тебя никто не видит, так что позор не такой сильный, как на «телеке».
Первый раз в прямой эфир на телевидении я выходила из Сочи, с российского инвестиционного форума. Мы выставились на улице, настроили технику, картинка была идеальной, текст я примерно приготовила, мама с папой были предупреждены. Вроде бы просчитали все. Но мы забыли, что находимся в южном городе, где появление камеры и блондинки журналистки, может вызвать сильный интерес. Проезжающие мимо автомобили стали останавливаться, водители опускали стекла и кричали: «Привет, что снимаем? Меня покажете? Э-э-эй, такси надо?». Так что вопреки своим ожиданиям, я думала только о том, что буду делать, если кто-то войдет в кадр. Оператор показывает, что мы в эфире, я уверенно рассказываю обо всем и выдыхаю. Но рано, оказалось, что через 10 минут надо повторить, из-за технических неполадок мой первый прямой эфир был без звука. Но выглядела, говорят, хорошо. Как любит говорить мой папа: «Ты была очень уверенной». Теперь прямой эфир не вызывает у меня страха, я просто готова, что может произойти вообще все. Упадет потолок, пробегут марафонцы, высадятся пришельцы, главное — не прекращать говорить и если уместно — улыбаться.
Возможно, у вас будут другие первые страхи, но если вам хочется, заниматься интересной работой, то вы их сможете победить.
P.S. Закончив бакалавриат, я поступила в магистратуру и продолжала мешать работу/учебу. Только новая редакция находилась уже на другой улице.
,
