Мне, студентке-дипломнице факультета журналистики МГУ, посчастливилось в 1977-1978 гг. общаться с известнейшим журналистом-фронтовиком Юрием Александровичем Жуковым. Несколько вечеров, проведенных с этим человеком, не только обогатили мою дипломную работу, которая называлась «Фронтовая публицистика Юрия Жукова» (1941-1945 гг.), но и дали понять, как должен работать профессионал в любых условиях.
А чего стоило мое знакомство с его публикациями в «Комсомольской правде» военной поры! Читала их с большим волнением и трепетом. И удивлялась.
— Мне трудно представить, — говорила я Юрию Александровичу, — как в таких условиях можно ТАК писать и писать оперативно.
— Все получалось как бы само собой. Я ведь ничего не придумывал. Я видел.
— Теперь понятно, почему в ваших дневниках неоднократно повторяются слова из старой лоции: «Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем».
— Эти слова были законом работы военного корреспондента. Можно, конечно, было получить информацию из сводок и рассказов солдат, но тогда не было бы самого главного — живого свидетельства очевидца.
А записи Ю. А. Жуков делал повсюду — то на фронте в каком-нибудь блиндаже или в полуразрушенной избе, то в холодном, давно не топленном кабинете редакции в долгие ночные часы, то в промежутках между боями. Надо было поспевать за событиями, а они происходили каждый день, час, минуту. Военный корреспондент это осознавал, чувствовал, как он говорил, большую ответственность за свое слово.
***
В годы войны Юрий Александрович работал в газете «Комсомольская правда».
— В редакции было создано всего два отдела — фронта и тыла. Все было подчинено военному времени, — говорил Юрий Жуков. — Мне поручено было возглавить отдел фронта, через который держали связь с газетой все военные корреспонденты «Комсомолки». Особенно трудно было работать в редакции, когда фронт вплотную приблизился к Москве.
— И не требовалось обладать музыкальным слухом, — писал о тех днях Юрий Александрович, — чтобы из кабинетов редакции различать выстрелы дивизионной артиллерии от корпусной. Противотанковые пушки стояли тогда рядом с нашим комбинатом «Правда» на Ленинградском шоссе, и артиллеристы день и ночь дежурили у открытых ящиков со снарядами». (Жуков Ю. Укрощение тигров. М., 1961, стр.5).
Оставшаяся группа сотрудников «Комсомольской правды» (в первые дни войны на фронт из газеты ушли более 40 человек) перешла на казарменное положение: все ночевали в редакции, не обращали внимание на бытовые трудности и лишения. В редакции было неуютно, холодно. Стекла многих окон были разбиты при бомбежке, часть забита фанерой. На подоконниках лежал лед. В таких условиях журналисты выпускали газету, которая ежедневно рассказывала о героизме и доблести советских воинов, о трудовых победах в тылу. Они выезжали на фронт, несли службу противовоздушной обороны, заботились о заболевших товарищах, встречались с фронтовиками, организовывали в холодном Голубом зале свои первые «четверги». О «Комсомолке» тех дней М. И. Калинин говорил: «А кто делал ее? Кто не спал ночами, чтобы все события за один день появлялись в утреннем номере?».
,
,
Работать журналистам приходилось много и где придется. В распоряжении по редакции от 30 октября 1941 года говорилось, чтобы по сигналу «Воздушная тревога» все работники спускались в бомбоубежище, при этом захватывали с собой необходимые папки с рукописями и продолжали работу.
Юрий Александрович не засиживался в редакции, а часто выезжал в воинские части. Он писал о том, что происходило на фронтах, с первых дней войны и до победного мая. Это очень большой по объему журналистский труд. Но особо он выделял при разговоре события на Курской дуге, много рассказывал о танкистах-катуковцах, с которыми ему посчастливилось познакомиться на военных дорогах. Юрий Жуков часто бывал у них, он смог создать в танковой армии актив, который вел с ним постоянную переписку. Его приезду радовались, с ним, как с верными другом, бойцы делились своими впечатлениями. По сути, фронтовой корреспондент создал летопись славных дел Первой гвардейской танковой армии М. Е. Катукова. А первое знакомство журналиста и танкистов состоялась под Москвой.
***
9 ноября 1941 года, за неделю до нового наступления гитлеровцев под Москвой в районе Клина, Солнечногорска, Каширы, Юрий Жуков побывал в действующих советских частях, которые сражались в районе Волоколамского шоссе. Это была четвертая танковая бригада полковника М. Е. Катукова. «В те дни Катуков с двумя десятками своих машин прикрывал москвичей, как щитом, на Волоколамском шоссе, у деревни Чесмена, и мы были ему вдвойне признательны — и как москвичи, и как журналисты, для которых деятельность танкистов Катукова была неисчерпаемым источником самых удивительных сюжетов».
Начиная с этой встречи, Юрий Жуков постоянно следит за боевыми делами танкистов, проходит с ними трудными дорогами войны до западных границ СССР, разделяет с ними фронтовой быт. В таком постоянстве были, конечно, и свои преимущества — он хорошо знал положение в частях, знал о предстоящих передвижениях, на его глазах происходило формирование самой Первой танковой армии. Танкисты очень хорошо проявили себя в боях под Москвой, они применили новую тактику — танковые засады. За успешные действия командиру было присвоено звание «генерал-майор», а танковая бригада получила звание «гвардейская».
***
К лету 1942 года обстановка в редакции «КП» намного улучшилась — вернулись из эвакуации многие сотрудники, и у заведующего отделом фронта Юрия Жукова появилась возможность выезжать в более отдаленные действующие части.
— В июне 1942 года я стал разыскивать своих старых друзей-гвардейцев Катукова. След их отыскал опять на центральном участке — Брянском фронте. Теперь Катуков командовал уже танковым корпусом. На этом фронте ожидались важные события, и подготовка к ним проходила в строжайшей тайне. И корреспонденту пришлось изрядно поколесить по фронтовым дорогам, прежде чем он попал к гвардейцам.
Юрий Александрович достал исписанные листки:
— Вот все тут по часам записано.
— Это из фронтовых дневников?
— Да, коллега. Готовился к встрече с вами и сделал из дневников вот эти записи — освежил даты, как-никак более 30 лет прошло. — Да, все правильно — из Москвы я выехал 15 июня 1942 года.
До Ельца он добрался «на тряском пропыленном грузовике, который был в распоряжении военкора «Красной звезды» Василия Коротеева». И сразу же корреспондент пытается узнать на командном пункте, где располагается штаб Первой танковой гвардейской армии. Но все делали вид, что им ничего не известно.
«Можно было подумать, что танковых частей на фронте нет и в помине», — писал в своих воспоминаниях Ю. Жуков. Вот какой разговор состоялся в штабе танковой армии между генералом Лизюковым и журналистом — командарм наверняка должен был знать, где находится Катуков:
— Статью «Искусство побеждать»? Для «Комсомольской правды»? Но об этом должны писать полководцы.
— Вероятно, именно поэтому меня направили к вам…
— Сожалею, но очень занят.
— Будете ли вы здесь ночью?..
— Нет.
— Не скажете ли вы, где Катуков?
— Нет.
— Давно ли вы его видели?
— Вчера.
— Где же мне узнать, где Катуков?
— У компетентных лиц.
— Но мне удалось присоединиться к группе фронтовых операторов, — рассказывал мне Юрий Александрович. — У них было разрешение на посещение танкистов Катукова.
И сразу же в газете появляются через короткие промежутки времени его репортажи — «Танкисты дают отпор», «Бронированный рубеж», «Удар» («КП», 1942. 8 июля, 10 июля, 16 июля). Три материала на одну и ту же тему, но как по-разному раскрывает ее журналист. Если учесть еще и то, что Жуков в войну писал почти только о танкистах, то, действительно, удивляешься его неиссякаемому запасу художественных образов, приемов, его интересным журналистским находкам.
Вот репортаж «Удар»: «Это бой был за лес: немцев выживали из укрепления, и что осталось в лесу после боя: на сочной примятой траве — обрывки берлинских газет. Рассыпаны узкогорлые немецкие патроны. Обглоданные гусеницами танков деревья плачут последними соками, распространяя густой терпкий запах. Все перерыто, перевернуто. Да, немцам было здесь жарко».
А вот как он описывает поле боя: «Тургеневский пейзаж. К нему военные поправки: холм, поросший дубравами, — высота Н., густая нива, изрытая воронками, — передний край, тихая серебряная река — водный рубеж. В этом красивом уголке идут кровопролитные бои. Одна из танковых частей стальной стеной преградила путь немцам. Эту стену не в силах пробить враг, потому что он не нашел еще такого оружия, которое смогло убить в советском человеке мужество».
Меня очень удивили вот эти строки: «Иссушающий зной спал, и на броне танков, на стволах орудий крупными каплями выступает роса. В зарослях дубняка сонно разговаривают птицы, шуршит сухой травой шальной заяц, бежавший с переднего края».
В одной из бесед я спросила Юрия Александровича, когда он успел «схватить» такие детали? Ведь бой поглощает все: время, внимание, силы журналиста.
— И роса, и заяц были. Знаешь, коллега, — сказал он, — когда бой стихал, иногда стояла такая непривычная тишина, что начинаешь вокруг замечать все.
***
В конце июля Юрий Жуков возвращается в редакцию. Его фронтовой дневник пополнился новыми фактами, новыми именами. Работа в редакции в самые трудные месяцы первого года войны, когда фашисты рвались к Москве, и работа на Брянском фронте, непосредственно в действующих частях, были важными этапами в военной биографии корреспондента. Они закалили его, подготовили к новым трудным испытаниям — боям на Курской дуге.
,
,
В один из июньских дней 1943 года Юрий Жуков получил небольшой конвертик, в котором было приглашение Катукова «наведаться в гости». Теперь генерал командовал целой танковой армией.
Своих друзей корреспондент нашел южнее города Обояни, в небольшом поселке Ивня. Среди танкистов на первый взгляд царила спокойная обстановка — «на поляне взлетал волейбольный мяч, из офицерского клуба доносились звуки рояля». Самого генерала Юрий Жуков отыскал в соседней деревне. Катуков с деревенскими ребятишками вернулся с прогулки в поле. Жуков очень хорошо знал характер этого человека и сразу про себя отметил, что если командир позволяет себе отвлечься от основных дел, значит, в вверенной ему армии полный порядок — его танкисты в любой момент готовы выйти на схватку с врагом. Но несмотря на такое внешнее спокойствие, армия жила ожиданием предстоящих сражений.
В 5 часов 30 минут 5 июля началось немецкое наступление на Орловско-Курском направлении — скупые телеграфные строки, известившие о гигантской битве.
— Для нас, военных корреспондентов, как и для всех наступила жаркая пора. Был утрачен счет дням и часам. И когда мы к ночи добирались к армейскому узлу связи, упрятанному где-нибудь в лесистом овраге, входили в сплетенный из прутьев шалаш, где стрекотали телеграфные аппараты, было уже не до литературной шлифовки накопленных за день впечатлений. Запыленные, усталые корреспонденты садились прямо к аппарату и диктовали свои статьи таким же усталым телеграфисткам, пальцы которых с удивительной быстротой мелькали по клавишам «бодо».
— Через час еду поближе к переднему краю, собранный материал передам завтра размером на подвал, — сообщал в редакцию Ю. Жуков.
Этим материалом оказался один из самых ярких и масштабных репортажей — «Укрощение тигров». Корреспондент посылает его в редакцию по военному телеграфу в ночь с 6 на 7 июля. Тогда же этот репортаж перепечатала и газета «Правда».
,
,
Известно, что немецкое командование в сражении под Курском применило новинки своей боевой техники — тяжелые танки Т-VI — «тигр». Советские танкисты еще не знали, как покажут себя они в бою. Но первые бои показали, что «тигры» тоже уязвимы. Используя эти факты, журналист дает репортажу точный заголовок. И в самом материале он обыгрывает название немецкой машины — сравнивает его с рассвирепевшим животным: «Тигры» с ревом позли вперед, маневрируя среди оврагов, швыряясь крупнокалиберными снарядами. Их пушки дают снаряду такую дьявольскую начальную скорость, которая значительно усиливает пробивную способность. Встречая на своем пути противотанковые рвы, стая «тигров» тяжело в них ныряла и начинала, словно стадо слонов, вертеться, растаптывая откосы. Только тот, кто слышал рев «тигра» и грохот его дьявольской пушки, в состоянии до конца понять, какое напряжение всех душевных сил требовал этот бой» («КП», 1943 г., 8 июля).
7 июля почти в полночь Юрий Жуков передает материал «Сражение»: «Сегодня хочется рассказать нашим читателям обо всем, что мы увидели за день, со всей полнотой и строгим соблюдением хронологии».
Употребляя точные метафоры, он с поразительной достоверностью показывает психологическое состояние танкистов, передает напряжение сражения: «На скате противостоящей высоты неуклюже ворочались, огрызаясь огнем, несколько десятков короткотелых длиннопушечных «тигров». В воздухе стоит непрерывный грохот страшной силы, отупляющий мозг, иссушающий душу. Пыль так высоко поднята бомбежкой и артиллерийским обстрелом, что линия горизонта давно уже пропала, и само солнце заслонилось от нас грязной пеленой, сквозь которую тускло мерцает его воспаленный глаз» («КП», 1943, 10 июля).
Корреспонденции Ю. Жукова, переданные с «огненной дуги», несколько раз перепечатывала газета «Правда». А его очерк о Бражнике, отважном танкисте, был напечатан отдельной листовкой и разослан по всем фронтам. Этот очерк назывался «Пять мгновений». Герой этого материала за один день уничтожил четыре «тигра». Журналист очень тонко передал переживания этого солдата. Ю. Жуков мог доносить до читателя каждую деталь боя, и доносить так, что это брало за душу. В этом была сила публицистического слова журналиста.
«Уничтожайте немецкие танки, как Георгий Бессарабов» — эта передовая статья «КП» сослужила добрую службу многим танкистам, которым впервые приходилось встречаться с грозной немецкой машиной на поле боя. Что испытал и пережил танкист? Как ему удалось поджечь в одном бою три «тигра»? И вот перед читателем рассказ героя, записанный Юрием Жуковым после жарких боев.
«…Послышался уже хорошо знакомый нам злобный звериный рев «тигров». Покачиваясь на своих широких лапах, медленно ползли вверх шесть тяжелых машин. У меня даже дух захватило от волнения. Такое чувство, что словами и не передашь… Я старательно навел прицел на борт «тигра» — в ту часть, где у него помещаются баки с горючим… И вдруг вижу: вспышка, сноп пламени над «тигром» и дым, густой черный дым!». («Укрощение «тигров», М., 1961, стр. 38—39). И далее журналист делает выводы:
— Во-первых, сейчас каждый танкист видит, что «тигры» горят точно так же, как и всякий другой танк, что их можно бить и крепко бить.
Во-вторых, мы на опыте установили, что по «тигру» можно и должно вести огонь не только с ближней дистанции, но с большого расстояния.
В-третьих, практика показала, что «тигр» обладает пониженной маневренностью, медленно поворачивает башню, что дает большие выгоды его противникам, действующим на быстроходных, маневренных танках. («КП», 1943, 10 июля).
,
,
Именно «человек в броне», профессор танкового боя, как образно называл танкистов-катуковцев журналист, стал главным героем его публикаций. «Этот человек в броне выделялся среди многих, и не зря так любил и ценил его Катуков» («Люди сороковых годов», М., 1975. Стр. 48). Речь о Герое Советского Союза Александре Бурде.
— Юрий Александрович, этот человек стал героем нескольких ваших публикаций, вы посвящаете ему главы в своей книге, и понятно, с какой скорбью вы сообщаете в газете о его гибели.
— Это так. Александр Федорович был моим хорошим другом. Вчерашний шахтер стал мастером танкового боя. Он прошел через многие огненные бои, он прошел через мое сердце и остался в моей памяти навсегда.
Знаете, когда постоянно выезжаешь в одни и те же части, сближаешься с людьми, они становятся тебе родными, и когда кто-то из них не возвращается из боя, острее чувствуешь эти потери. Тяжесть утраты будет всегда болью разить душу.
— Юрий Александрович, меня очень впечатлила ваша публикация «Ярость».
— Была такая, — он опять посмотрел в свои записи, — в июле 1943 года.
«Стонет металл, дрожит земля, плачет небо, и только наши люди с сухими воспаленными глазами, запекшимися губами, крепко стиснув зубы, выдерживают пробу времени и тяжести, сохраняют присутствие духа и силы. Чем труднее, тем злее, чем злее, тем активнее — этот закон гвардейцев сейчас все чаще применяется на переднем крае» («КП», 1943, 16 июля).
В ней Юрий Жуков анализирует такое присущее человеку качество как ярость. Хорошо это или нет, когда человек в бою приходит в ярость?
«Русский человек воюет именно так: свиреп, зол, и в то же время с открытой душой. Ярость целеустремленная, оправданная, могучая ярость вдохновляет бойцов и делает каждого из них богатырем. Неукротимая и благородная ярость, творящая чудеса. Советский солдат зол до последней степени, и ярость его туга, как тетива, но он никогда не позволит себе разрушить зря домик или перекопать окопом огород, когда можно его отрыть в сторонке. И только с гитлеровцами у него злобный разговор — разговор крови и смерти» («КП», 1943, 16 июля).
Этой ярости журналист противопоставляет другую — безумную, слепую ярость дикого зверя, раненного почти смертельно, — это ярость гитлеровских солдат. Они видели, что терпят поражение, они были уже не в силах осуществить приказ Гитлера. И злобу за свои неудачи они пытались выместить на мирных русских деревнях. Они их бомбили, хотя отлично видели, что там нет никаких военных объектов.
Интересен его очерк «В засаде у танкистов», в котором раскрывается опыт ведения танкового боя из засады. Впервые эту тактику применили катуковцы. Кто может об этом лучше рассказать, кому больше доверия? И Жуков представляет читателям рассказ командира роты Лазейкина.
— Ну вот, сидим мы тихо все — вот как сейчас. Но понимаем, что этим дело не кончено: эсэс упрям, он никогда с одного раза свой план не бросит. Прошло минут сорок. Слышим опять едут. Ну, снаряды у нас были, значит, думаем — дадим им «дрозда». Смотрим — выползают сразу штук шестьдесят, голубчики. Ползут, конечно, вслепую, они еще не знают точно, где мы сидим. Впереди «тигры», а у них, надо сказать, такая тактика: «тигры» лезут вперед и ждут, чтобы мы огонь по ним открыли. У кого нервишки послабее, пульнет с дальней дистанции, они засекут вспышку — и, будь здоров. Прощайся со своей машиной: ведь у «тигра» пушка дальнобойная и меткая. Ну, мы не из пугливых, выждали момент, а потом как дали огонька кто сколько мог. В общем тут было дело». («КП». 1943, 25 июля).
Автор делает выводы: главное для танкиста, действующего из засады, — выдержка, точность, умение наверняка нанести удар. Лучше подпустить «тигра» поближе, но затем «влепить» снаряд в его шкуру точно. Такие материалы помогали новичкам, поддерживали их, вселяли надежду и веру в силу советского оружия.
,
,
Работоспособность фронтового корреспондента поражает. Когда он успевал столько видеть и столько писать?! Стоит только взглянуть на даты и время передачи его материалов в редакцию газеты. Вот только корреспонденции, переданные им с Курской дуги.
6 июля. 7 час. 10 мин. — «Третье лето».
6 июля, 20 час. 11 мин. — «Только факты».
7 июля 5 час. 34 мин. — «Укрощение «тигров».
7 июля, 23 час. 52 мин. — «Сражение».
8 июля, 18 час. 40 мин. — «Подвиг гвардейца Бессарабова».
8 июля, 23.час. 15 мин. — «Старая гвардия».
9 июля, 18 час. 06 мин. — «Выучка».
10 июля, 16 час. 59 мин. — «Контратака».
11 июля. 14 час. 20 мин. — «Бог войны».
12 июля, 23 час. 10 мин. — «Металл и нервы».
13 июля, 23 час. 40 мин. — «Ярость»…
Этот список можно продолжить. Но уже из этого перечня видно, как оперативно работал фронтовой корреспондент. К тому же, каждый свой материал он сопровождал комментариями — «К сведению редакции», в которых рассказывал о положении на фронте, о том, что успел сделать за прошедший день. В одном из таких посланий Ю. Жуков писал: «В частях бываю ежедневно. На личном опыте еще раз проверил, что болтовня некоторых товарищей о невозможности сочетать оперативное освещение боев с работой в частях беспочвенна. Можно поспевать: с утра побывать в части, а ночью передать материал».
Одной из последних корреспонденций, которую Ю. Жуков передал из армии Катукова в 1943 году, была в «Степях Украины». Танкисты вышли на просторы Украины, они теперь наступали по направлению к городу Богодухово. В этом небольшом городке и состоялась последняя в 1943 году встреча журналиста с танкистами.
***
В конце сентября Юрия Жукова отзывают в редакцию. Его корреспонденции, переданные в редакцию за июль-сентябрь 1943 года, составили сборник в 340 страниц, который был выпущен журналистом после войны. Уже по этому можно судить, как продуктивно и напряженно работал Юрий Жуков в те летние месяцы. Он открыл нам много ярких имен героев, подвигом которых мы гордимся и восхищаемся поныне, он показал злодеяния врага на нашей земле, горе и страдания людей на оккупированных территориях.
Журналистская деятельность Юрия Жукова в годы войны — это пример мужества и отваги. Это оперативность, неутомимость в работе, необыкновенная работоспособность. Редактор «Комсомольской правды» военных лет Борис Бурков вспоминал о Юрии Жукове того времени: «За один день, когда это было нужно, он мог написать срочную передовую, идущую «с колес» в набор, материал в запасной номер, подготовить тематическую газетную страницу и еще ухитриться поработать над очерком в толстый журнал. Его можно было встретить в любом отделе: он делился идеями и заряжал всех энергией и неутомимостью». (Б. Бурков. «Комсомолка» в шинели», М.,1975, стр. 26).
Юрий Жуков всегда был на переднем крае: в шинели и пилотке, с пистолетом и вещевым мешком, с карандашом и блокнотом шел рядом с героями своих очерков и корреспонденций. Его публикации проникнуты любовью к Родине, верой в победу и непоколебимость советского народа. За боевые заслуги на Курской дуге в составе Первой гвардейской танковой армии журналист был награжден орденом Красной Звезды.
,
