Несколько лет назад в числе постоянных подписчиков «Дождя» я была на концерте по случаю дня рождения любимого телеканала. Помню, концерт открыл Юрий Шевчук песней о майском дожде, который звонкой пеленой заполнил небо. Зал пел и танцевал, практически взявшись за руки. Сегодня, когда мы находимся в «душной и унылой пустоте» (из песни слов не выкинешь), хочется представить вслед за Шевчуком, как
Город наводнился вдруг
Веселыми людьми,
Вышли все под дождь,
Хором что-то пели
И плясали, черт возьми,
Позабыв про стыд
И опасность после
С осложненьем заболеть.
Люди под дождем,
Как салют, встречали гром,
Весенний первый гром.
Это время обязательно настанет.
У людей «Дождь» вызывал и вызывает различные чувства. Многие не смотрят канал, потому что любят наблюдать за жизнью из окна теплой квартиры, а город, страна, мир, показанные в сюжетах «Дождя», вызывают у них раздражение или ухмылку. Но «Дождь», как любой дождь, он разный: летний, легкий, тяжелый и затяжной. И какой бы он ни был, в течение 10 лет он питал все живое в нашей стране, благодаря ему выросло новое поколение людей. Без «Дождя» думающему человеку в России труднее было бы сохранить уровень своего человеческого достоинства. И много чего умного, талантливого и по-настоящему интересного не случилось бы в нашей жизни без «Дождя».
В дни юбилея канала представляем фрагменты интервью с генеральным директором «Дождя» Натальей Синдеевой.
— В 2014 году после опроса, проведенного «Дождем» про блокаду Ленинграда, вы попали в сложную ситуацию. Но вас тогда не закрыли. А томская телекомпания «ТВ-2» в том же году прекратила свое существование. Может быть, у вас есть какая-то «крыша»?
— Послушайте, нас фактически закрыли. Когда у тебя забрали 90 процентов твоей аудитории, считай, что тебя закрыли. И то, что мы выжили, выкрутились и продолжили жить, произошло благодаря нашим зрителям и тому, что я не сдалась. Никакой крыши у нас нет, потому что это все очень чревато. Мы наблюдаем, как легко управляются медиа через акционеров. У нас акционеры — это я и мой муж. И все управление может быть только через нас.
— Сегодня мы все стали свидетелями громких процессов, связанных с расследованием, которые проводят «Новая газета» и «Ведомости». О чем говорит всплеск интереса к расследованиям?
— К сожалению, в России, какие бы кто ни делал расследования, это ничем не заканчивается. А в любой цивилизованной стране любое расследование журналистов имеет вес, потому что власть сменяема, ей предстоят выборы на любом уровне. Политик там не может врать, обманывать, потому что рано или поздно это станет известно. У нас тоже многое становится сегодня известно обществу, но в итоге те, кто брал взятки, жульничал, вместо заслуженного наказания, как правило, получают пряники и повышения по службе.
— Расскажите о целевой аудитории «Дождя».
— «Дождь» — это канал для людей, которые перестали смотреть телевизор, потому что перестали ему доверять, и «ушли» в интернет. Мы поставили перед собой задачу — вернуть этих людей к телевизору. И нам это удалось сделать.
,
,
До отключения «Дождя» от кабельных сетей наша аудитория составляла почти двенадцать миллионов человек в месяц. Нам стало понятно, что люди готовы смотреть другое телевидение, альтернативное, с иной информационной повесткой и разными точками зрения. Можно сказать, что мы развенчали тезис федеральных каналов о том, что на ТВ показывают разную фигню потому, что люди хотят это смотреть.
— Концепция канала менялась?
— Меняется наш зритель все время, и мы тоже меняемся. Но, с другой стороны, мы все равно не можем отходить от общественно-политической повестки, потому что у людей нет альтернативного независимого источника информации. Поэтому принципиально аудитория «Дождя» не меняется. Сегодня мы чувствуем, что людям хочется позитива, но оптимистичный контент делать достаточно сложно, потому что контекст, в котором мы живем, к сожалению, вообще не позитивный. И чем дальше, тем меньше оптимизма и в экономике, и в политике — во всем.
— Чтобы работать на «Дожде», нужны какие-то особые качества?
— Помимо профессионализма, нужно быть нормальным человеком, ты должен «гореть». Когда к нам попадают люди с другими ценностями, они рано или поздно отсеиваются. Человек хороший, это важный для нас показатель. Журналист — это очень честная работа.
На самом деле по природе своей журналист не может быть циником. Об этом говорят многие наши проекты. У нас есть проект «Все разные, все равные». Шесть лет назад мы взяли на работу Женю Воскобойникову, которая попала в аварию и оказалась в инвалидном кресле, с которого никогда не встанет. Мы ее пригласили из Воронежа, хотя она никакого отношения к журналистике не имела. Просто я увидела в ней жажду жизни и несгибаемый дух, характер. Я спросила ее: «Приедешь в Москву?» И она ответила: «Да, приеду». И приехала, и уже шесть лет работает на «Дожде». Что такое взять человека с инвалидностью на работу? Это оказалось не так сложно, надо было расширить туалет и найти тех, кто будет ее поднимать на случай отсутствия в помещении лифта. И эти проблемы были решены.
Сегодня мы четко осознаем, как важно заниматься интеграцией инвалидов в общество. Это важно и для общества, и для инвалидов. Когда Женя первое время появлялась в офисе, то многие наши сотрудники пытались отвернуться, потому что было неловко, что кто-то едет на коляске. Даже у меня было такое чувство. Мы начали заниматься просветительской деятельностью, проводили различные акции, строили пандусы, проверяли Москву на комфортность для инвалидов и трудоустраивали их. Вот говорят, что мы оппозиционный канал, никакой оппозиционности у нас нет. А есть искреннее желание что-то сделать для людей.
