Из «гламурных» журналистов в экстремальные — такой творческий путь бывшего репортера МИА «Россия сегодня» Веры Костамо. Большую часть своего рабочего и нерабочего времени корреспондент проводит в экспедициях и командировках — от Арктики до Донбасса. В хрониках ее репортерской практики несколько утопленных снегоходов, белый медведь и бесконечные человеческие истории.
— Какая история из тех, что вы писали, запомнилась вам больше всего?
— Наверное, последняя — мы ездили к Агафье Лыковой, отшельнице.
Очень долго искали варианты, как попасть на заимку Лыковых, а это безлюдная Хакасская тайга. Были сомнения, будет ли Агафья Карповна с нами разговаривать. У нее свой образ жизни: обоснованный жизнью далеко от людей и цивилизации. Командировка была очень авантюристская — попадем мы все-таки [к Агафье] или нет? Продюсеры предлагали пойти на лыжах, а, чтоб вы понимали, расстояние от ближайшего населенного пункта до дома Агафьи Лыковой — около двухсот километров, на лыжах бы до весны шли, если бы дошли, конечно.
В итоге мы нашли выход, обратились за помощью в национальный парк «Русская Арктика», с которым я уже работала. Они меня порекомендовали заповеднику «Хакасский», на чьей территории находится заимка. Именно поэтому я обычно говорю, как важны репутация и дружеские отношения. Директор заповедника «Хакасский» сказал: «Окей, давайте, вы точно хотите?» Мы долго все взвешивали — это всегда большой риск брать в тайгу непроверенных людей. В начале февраля мы тронулись в путь небольшой экспедицией — я, фотограф и два инспектора заповедника. Два дня мы ехали на снегоходах, два дня шли на охотничьих лыжах — для нас с фотографом это было впервые. Перешли вброд реку Абакан, если считать туда-обратно, то 66 раз. И вот на пятый день дошли до Агафьи.
,
,
Она оказалась удивительной женщиной, с каким-то детским отношением к миру, очень доверчивая. Мы старались быть вежливыми, принесли ей в подарок сухофрукты — это был такой период, когда ягоды уже давно закончились запасенные, а весна — хочется чего-то вкусного. Агафья Карповна очень обрадовалась встрече, тоже нас угостила, испекла хлеб свой фирменный. Мы с ней пообщались, но к сожалению, было очень мало времени — всего полвечера и еще пол светового дня — такие сроки поставил заповедник.
,
,
— В ваших командировках требуется как моральная, так и хорошая физическая подготовка. Готовитесь ли вы специально к каждой из них?
— Вообще, если вы понимаете, что будете работать в поле, что вы не офисный человек, а действующий репортер, то должны понимать, что вас могут из горячей точки закинуть на катастрофу, оттуда к отшельнице и еще куда-то.
В данном случае здоровье — это важный рабочий инструмент. Да, нужно держать себя в форме, понимать, что ты будешь нести с собой как минимум оборудование. У меня двойной комплект техники — если что-то случится, чтобы работа не пострадала. Нужно всегда взвешивать возможности — готовы ли вы к такой работе? Попробовать всегда стоит — это интересно, это единственная работа на свете, которая дает такие огромные возможности увидеть мир и пообщаться с людьми, с которыми в простой жизни вы даже не встретитесь.
,
,
Если предстоит экспедиция длинная, нужно обязательно сходить к стоматологу. Заниматься своей выносливостью — это входит в ваш профессиональный рабочий багаж. Нужно самому понимать, что выдержите экспедицию, не станете обузой, у вас не будет нервного срыва из-за того, что вы не можете идти дальше. Если бы в Хакассии я сказала: «Все, я не могу идти дальше», что бы они со мной делали? Не потащили бы, все шли на грани своих возможностей. Эта та самая ситуация, когда важно понимать: могу я это сделать или нет.
— Когда вы поняли, что журналистика — это работа на всю жизнь?
— Я не могу сказать за всех журналистов, потому что все занимаются совершенно разными вещами — есть новостники, есть те, кто в офисе все время сидят. Я могу сказать про репортеров — это образ жизни. Есть и свои плюсы, и свои минусы — отдыхать не получается никогда. А еще, бывает, приезжаешь в отпуск, а там что-то случается, редакция знает, что ты там находишься и ты снова начинаешь работать. Кроме того, мне постоянно пишут, рассказывают истории и часто из этих историй рождаются материалы.
— Журналистика бывает очень разной, и вы выбрали, пожалуй, одно из самых сложных и опасных направлений — работу в экстремальных условиях. Это вышло случайно или целенаправленно?
— Все зависит от обстоятельств и склада характера. Я — авантюрист и мне просто все это любопытно. Вообще любопытство — это один из самых важных моментов для репортера. Вам должно быть интересно жить, вам должны быть интересны люди, к миру вы должны относиться с симпатией и любовью. Если вы не любите людей, в журналистике, любой, вам делать нечего.
Я не считаю себя военным журналистом, просто так вышло, что я ездила в командировки в горячую точку с 2014 по 2018 годы. Не причисляю себя к тем парням, они невероятные люди, действительно смелые, люди, живущие войной. После таких командировок достаточно сложно потом вернуться обратно, найти себя в мирной жизни — это и есть плата за то, что ты там работаешь. Если вы хотите попробовать себя в качестве военного корреспондента нужно обязательно пройти курсы «Бастион». Их организацией занимается Союз журналистов. Уже на этом уровне можно понять — интересна ли вам такая работа или это вас пугает.
,
,
Надо понимать, куда и к кому вы едете — у вас должен быть фиксер. РИА Новости работает с фиксерами в Афганистане, Сирии и на Донбассе. Кто не знает — это проводник, переводчик, человек, который хорошо ориентируется на местности, который может подсказать какие-то истории, часто это совмещается с обязанностями водителя. Потому что приехать и попасть в такой замес, не зная, где и что происходит, кто кому друг, а кто враг — такая ситуация закончится для вас очень плачевно и быстро.
В одиночку вы можете приехать и попасть в серьезную ситуацию. По правилам журналистики, в горячей точке лучше не находиться дольше месяца, максимум полтора. У нас очень интересная психика, человек очень быстро привыкает к тому, что происходит вокруг, даже если это война. Со временем появляется чувство собственной неуязвимости, исчезает страх, можно сделать много ошибок. Поэтому обязательна смена темы — после военных командировок нужен отдых. Если есть симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) — обязательно обращение к специалисту, психологу или психиатру. Не нужно геройствовать, вам дальше с этим работать и жить.
— У вас были случаи, когда вы оглядывались назад, на тему, о которой писали, и понимали — вот тут ради материала я рисковала?
— Сейчас уже, наверное, нет, но раньше — да. Риска достаточно, желательно понимать, что ни одна фотография, ни один текст, ни одна Пулитцеровская премия не стоит человеческой жизни, ни вашей, ни чужой.
Много примеров в нашей профессии, когда люди погибали из-за кадра. Я считаю, что это нецелесообразно, не нужно и никому не интересно. Например, в военной журналистике, если вы руководите группой, с вами едет фотограф, фиксер, вы, например, работаете в мирном поселке, который обстреливается, надо понимать — вы несете ответственность. За себя, за фотографа, которого вы туда привели, за фиксера, у которого семья, дети и своя жизнь, за мирных людей, которых вы вытащили из подвалов и которых подвергаете опасности.
,
,
Если из-за вас кто-то погибнет — как вы с этим будете жить? Многие из моих друзей занялись, например, гуманитарной помощью, помощью мирному населению во время войны.
— На месте действия, если что-то происходит, что требует вашей помощи — вы помогаете, или думаете прежде о своей профессиональной задаче?
— Это очень хороший вопрос, этический в первую очередь. Я давно считаю, что этика важна, как бы там не казалось, особенно, когда ты помладше, что «я тут вас всех сейчас выиграю!».
На самом деле, очень сложно жить с ситуацией, когда ты действительно кому-то не помог. Допустим, журналисты «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин и Александр Коц работали в Беслане во время захвата школы. Как мне рассказывал сам Дима: «Когда начался штурм, я увидел бегущих мне навстречу окровавленных, грязных и раненых детей. Как я в этой ситуации мог снимать? Не снимал ни я, ни Саша».
Или Сергей Максимишин, известный фотожурналист, он тоже об этом говорит: «Ни одна жизнь не стоит фотографии».
Есть короткометражка «Одна сотая секунды», о выборе в пользу профессии. Мы ведь все немного сумасшедшие в этом плане, у нас профессия стоит на первом месте. Она настолько глубоко врастает в тебя, настолько проникает, что ты — всегда журналист, всегда репортер.
,
,
И вот наступает момент выбора, дилемма: бросить камеру и идти помогать или сделать какой-то нереальный снимок. Я понимаю, что это тяжело. Но если такой выбор встанет перед вами — помощь всегда важнее.
— Считаете ли вы, что вы такой журналист — сумасшедший в своей профессии?
— Я считаю себя обычным репортером, к которому профессия иногда бывает благосклонна. Бывает, попадаю в очень интересные места — так сложилось. Считаю ли я себя авантюристом? Да. Считаю ли себя любопытным человеком? Да, и это меня иногда очень далеко заводит.
Но вообще в профессии важно даже не сумасшествие, а наоборот — адекватность. Если вы куда-то собираетесь, у вас должна быть адекватная подготовка, если общаетесь с не очень адекватным человеком, то в этой паре вы должны быть самым стабильным.
У меня были ситуации, когда в командировках мой напарник терялся, ему становилось страшно, просто невыносимо — вы должны понимать ситуацию и держать себя в руках.
— А бывало, что вы спрашивали себя: куда я вообще попала?
— Да! Ночь перед экспедицией вообще самая страшная, хорошо, что я себя уже знаю. У меня действительно возникают вопросы,: «Вера, ну куда ты вообще собралась? Ну зачем тебе это надо? Ну давай не поедем». Не знаю, кто там во мне это все говорит, но это нужно перебороть.
,
,
Я заранее знаю, что сомнения будут. У меня бывают очень жесткие сомнения, я иногда к себе прислушиваюсь, особенно, когда дело касается опасных командировок, если это связано с риском для жизни. Я тогда могу начать взвешивать риск и ценность материала, нужность моего там нахождения. У меня часто срываются командировки, я отношусь к этому философски. Не случилось — значит, случится что-то другое.
Вообще, очень важно планирование. Если вы работаете, например, на арктических территориях — такие командировки нужно планировать за год, минимум за полгода. Там очень сложная логистика, туда очень сложно попасть, если вы не в составе туристической или экспедиционной группы. Если вы хотите попасть в какую-то экспедицию — списки формируются в начале года, это январь-февраль. Если вы первого июня увидели красивые фотографии с ледокола и решили, что вы очень хотите там работать, то вы уже опоздали на год. Многие командировки требуют подготовки, не только физической — моральной. Неплохо бы пообщаться с людьми, которые работали в таких условиях, не только с журналистами, со специалистами, которые там трудятся — они вам покажут какие-то вещи совершенно с иной стороны.
,
,
— Во время своих командировок вы помогаете многим людям в трудной ситуации. Со сколькими из них вы поддерживаете связь дальше?
— С немногими. Если я буду общаться с героями своих материалов — у меня просто не будет времени работать. У меня есть несколько семей, которым я помогаю по возможности — на Донбассе есть такая семья. Сначала были бабушка с дедушкой, сейчас вот дедушка умер, одна бабушка осталась. Я их знаю, я их помню, всегда, когда приезжаю туда в командировку, еду сначала к ним. Я за них переживаю, они мне уже по-настоящему близкие люди.
,
,
В большинстве случаев помощь разовая — помог и дальше пошел. У агентства (МИА «Россия Сегодня») есть корпоративное волонтерство — мы занимались помощью дому престарелых, этой истории более семи лет. Потом дом престарелых перестал быть государственным, его забрал фонд «Вера», и они там полностью все поменяли, мы в этой истории стали посредниками.
И эта история тоже для меня большое значение имеет, потому что поменялась жизнь не только десяти стариков, но и всего персонала и самого поселка. Фонд и его работа стали неким импульсом, от которого пошли круги по воде. Жители поселка организовали ТОС (территориальное общественное самоуправление), стали субботники проводить, фестивали вдруг стали делать — увидели, что даже в их маленьком поселке Поречье-Рыбное, которое находится между Ярославлем и Москвой, можно и самим многое сделать. Можно закатать рукава и пойти убрать за собой мусор, цветы посадить, сделать праздник для молодежи.
,
