В новом исследовании центра Джоан Шоренштейн «Честно говоря: независимые СМИ России в путинскую эру» научный сотрудник Энн Купер описала процесс возникновения и эволюцию негосударственных российских медиа: с последних десятилетий СССР до сегодняшнего дня. По ее мнению, пока правительство держит телевидение в ежовых рукавицах, «современные российские СМИ больше не являются полностью зависимыми от государства».
Последняя цитата — своеобразный итог исследования, посвященного тому, как пандемия коронавируса отразилась в новостной повестке России. Купер отметила, что рассказ о пандемии был полифоничен: о происходящем писали и медицинские работники в социальных сетях, и блогеры, и небольшие региональные СМИ, и авторитетные, не первый год существующие издания, и молодые, но уже уважаемые журналисты.
ЖУРНАЛИСТ ознакомился с результатами исследования и подробно изучил главы доклада, посвященные работе отечественных СМИ в период пандемии.
Опрос общественного мнения показал, что, несмотря на сокращение ТВ-аудитории — особенно заметен спад среди молодого поколения, — для 73% россиян телеэфиры являются основным источником новостей. Стоит отметить: с объявлением пандемии в начале весны те, кто следил за происходящим в мире только с помощью телевидения, был меньше обеспокоен распространением вируса.
5 февраля в вечернем эфире «Первого канала» программа «Время» предложила топ-5 конспирологических теорий относительно происхождения коронавируса. Среди версий было и возникновение вируса в ходе создания Китаем биологического оружия, и разработка вируса американскими фармацевтическими компаниями ради наживы, и искусственное выведение вируса с целью уничтожения азиатской популяции. Ведущий Кирилл Клейменов ограничился лишь выдвижением гипотез и отказался подтверждать какую-либо из них, но в заключение отметил: «Даже те ученые, кто осторожен в оценках, говорят — исключать ничего нельзя».
Вскоре тон телевизионных программ изменился: конспирологический подход и сомнения в реальности угрозы исчезли, как только Путин объявил неделю с 28 апреля по 5 мая 2020 выходной. Меры были приняты с целью предупредить распространение вируса — телеканалы показывали видеоконференции президента с губернаторами, сюжеты о визитах президента в больницы в защитном костюме. Купер подчеркивает, что вместе с изображением изменился и сам посыл: «вирус здесь, опасность действительно существует, но президент все держит под контролем и способен справиться с угрозой здоровью страны».
Обзор вечерних программ трех центральных каналов страны — «Первого канала», «России 1» и НТВ — обнаружил, что после открытого заявления Путина о существовании коронавируса обсуждение рисков и угроз подхватили практически все новостные программы. В рамках исследования центра с 6 по 10 апреля был проведен мониторинг новостных передач. Эксперты отметили регулярные просьбы ведущих соблюдать режим самоизоляции и меры санитарной безопасности. Нередко эти просьбы приобретали достаточно жесткую формулировку («Хотите жить — сидите дома», — предупредил Клейменов в эфире «Времени» за 10 апреля).
Однако общая подача материала о пандемии оставалась более оптимистичной: немалую долю эфирного времени составляли репортажи о сдаче новых больниц, построенных в кротчайшие сроки, об оснащении уже существующих медицинских учреждений. Докладывалось о достаточном количестве коек, наличии современного оборудования, непрерывном снабжении средствами индивидуальной защиты.
Западные страны тем временем были охвачены хаосом: во время репортажей из США и Европы изображения переполненных больниц, медработников в импровизированных защитных костюмах и все новых и новых могил сменялись бесконечными очередями безработных. В Италии ситуация была настолько отчаянной — сообщали в эфире — что России пришлось отправить на помощь врачей и медицинское оборудование.
,
,
ТВ-версия пандемии резко отличалась от той, которую предлагали другие российские медиа. С конца марта и до июня (когда в большинстве регионов страны сняли строгие ограничения) авторы исследования наблюдали за молодыми независимыми изданиями: The Bell, The Insider, «Медиазона», «Медуза», «ОВД-Инфо» и «Проект».
Прежде всего они обратили внимание на то, что первые предупреждения об угрозе вспышки появлялись даже не в СМИ, а в социальных сетях — например, в публикациях медработников. Другой важный, по мнению авторов, пункт: молодые сайты — объект исследования — были не единственными, кто противостоял позитивным отчетам, представленным на телевидении. «Новая Газета» и «Дождь», два более опытных СМИ, выпускали в это время одни из наиболее качественных, по мнению исследователей, материалов. Также были отмечена работа англоязычного сайта The Moscow Times, Русской службы BBC, региональных блогеров, новостных порталов и иных «когда-то самостоятельных изданий, утративших со временем независимость под давлением государства».
Пока телевизионные программы формировали убедительную картину страны, готовой к вспышке коронавируса, другие медиа предлагали информацию прямо противоположную. Например, репортер «Медиазоны» Саша Богино вела ежедневный отчет из госпиталя для ветеранов войн в Санкт-Петербурге, куда ее положили с подозрением на коронавирус.
Больничный дневник Богино позволил увидеть изнанку пандемии: переутомленных и незащищенных медицинских работников, антисанитарные условия (тараканы были постоянными героями ее фотографий и текстов). Несмотря на то, что официальным диагнозом Богино стала пневмония, девушка четыре раза сдавала тест на COVID-19 и ни разу не видела результаты. Под конец пребывания в госпитале Богино призналась психотерапевту, что ей страшно оставаться здесь, ее единственное желание — вернуться домой. «Не понимаю, как я буду физически и психологически восстанавливаться после больницы», — писала она. — «Психотерапевт говорит, что при выписке будет рекомендовать мне антидепрессанты».
Примерно тогда же, когда Сашу Богино положили в больницу, информация о пандемии заполонила российские социальные сети, блоги, новостные сайты. Большинство материалов были далеки от тех положительных сообщений, которые транслировались в эфире ТВ-программ. Например, в марте сайт «Проект», используя европейскую модель распространения болезней, спрогнозировал серьезную нехватку аппаратов ИВЛ и коек в отделении интенсивной терапии при условии, если Россия не примет карантинные меры.
Сообщения о нехватке масок, перчаток и иных средств индивидуальной защиты публиковали многие местные блогеры и медицинские работники. Негосударственные издания распространяли эти сообщения дальше, запуская по стране полномасштабную информационную сеть. Так, 26 марта, на следующий день после первого срочного обращения Путина к гражданам России, новостной сайт «Медуза» попросил медицинских работников рассказать, «что происходит прямо сейчас у них на работе».
На основе более чем 500 ответов 31 марта СМИ опубликовало статью, благодаря которой стало понятно — в стране повсеместная нехватка сотрудников, тестов на коронавирус, средств индивидуальной защиты. Показательный ответ прислала медсестра Кристина из Екатеринбурга: руководство больницы приказало ей и другим работникам самостоятельно сшить маски из марли. Обеспечить медиков специальными масками больница оказалась не в состоянии: «“Мы не Китай, у нас ничего нет”, — вот что мне говорят начальники», — сообщила Кристина.
Истории медицинских сотрудников стали основой для многих материалов негосударственных медиа. Тем не менее многие медики стали более аккуратными в своих выражениях после заявления Дмитрия Пескова: пресс-секретарь президента РФ посоветовал медикам обращаться в региональные министерства здравоохранения, а не газеты и СМИ.
Многие действительно столкнулись с негативными последствиями своих заявлений — угрозами штрафов и даже лишения свободы по закону о распространении заведомо ложной информации, связанной с коронавирусом. Соответствующая поправка в Уголовный кодекс РФ была одобрена и принята в конце марта. Закон также коснулся и журналистов — особенно тех, кто занимался расследованиями в отдаленных регионах.
Например, в республике Коми независимый портал «7Х7» навлек на себя огонь постами о вспышке COVID-19. В конце марта «7Х7» сообщил о новом очаге заражений, возникшем в одной из больниц, и предположил, что распространителем мог стать заведующий отделением: медицинский сотрудник продолжал работать, несмотря на явные симптомы коронавируса. После этого региональный министр здравоохранения Дмитрий Березин поручил провести расследование и выяснить, насколько достоверной является эта информация. Директор «7Х7» был вызван в отделение полиции для дачи объяснений. Однако разбирательство в отношении портала так и не было начато: Дмитрий Березин и глава Коми Сергей Гапликов вскоре подали в отставку.
Новый официальный ответ, последовавший после публикации материала «Новой газеты», значительно отличался от предыдущего. Статья, вышедшая под названием «Смерть от коронавируса — меньшее зло», была посвящена вспыхнувшему в Чечне очагу коронавируса и фактическому преследованию зараженных: в материале говорилось, что жители республики стали бояться сообщать о наличии симптомов COVID-19 после того, как глава Чечни Рамзан Кадыров прировнял зараженных к «террористам». Кадыров, его семья и приближенные и телохранители тем временем свободно перемещались по Грозному. Каждый из них дважды в день сдавал тест на коронавирус, что исключало, по словам Кадырова, любые риски заражения, — сообщалось в статье.
В связи с этим Елена Милашина, репортер «Новой газеты» и автор материала, задалась вопросом: «Успевают ли в Чечне тестировать еще кого-то кроме Кадырова и его окружения?»
Реакция последовала незамедлительно. Кадыров опубликовал пост, в котором угрожал Милашиной и заявлял, что «Новая газета» «потворствует деятельности иностранной агентуры». Дмитрий Песков назвал высказывание Кадырова «весьма эмоциональным», после чего добавил: «Но с другой стороны, сейчас и ситуация весьма эмоциональная».
«Многие темы, которые независимые СМИ старались затронуть в России, были близки и жителям других стран», — пишет Энн Купер. Новостные сайты предостерегали своих читателей о новых «ковидных» аферах, составляли списки сложностей, которые могли возникнуть при трудоустройстве в период пандемии, освещали то, как люди переживали кризис в детских приютах, домах престарелых, тюрьмах.
Пожалуй, ни один аспект пандемии не был удостоен столь пристального внимания, как официальная статистика смертности в России. Пока одни мировые СМИ следили за тем, как коронавирус распространяется по Европе и Америке, другие сравнивали показатели западных стран с низкими показателями России и задавались вопросом: «Что происходит?»
,
,
В статистике многих стран умершим от COVID-19 числится практически каждый, у кого был подтвержденный диагноз. Министерство здравоохранения РФ руководствуется другим принципом: так, даже если человек болел коронавирусом, официально необходимо указывать основную причину смерти, которой могли стать и сопутствующие, возникшие после заражения осложнения.
Таким образом, «если у человека произошло кровоизлияние в мозг после положительного результата тестирования на коронавирус, причиной смерти будет считаться кровоизлияние, а не COVID-19», — писало The Moscow Times.
Пока здравоохранительные органы называют такой принцип «объективным», эксперты заявляют — едва ли такая система отражает реальную статистику — скорее представляет собой предмет политических манипуляций. «Если у вас есть какая-то российская статистика по смертности от коронавируса, ее нужно умножать в среднем на три-четыре», — объяснил «Медузе» демограф Алексей Ракша.
Независимые издания также проводили расследования, выясняя, как местные власти подделывают статистику. Бурную реакцию вызвал материал, опубликованный на сайте «Знак». Он содержал аудиозапись, в которой было слышно, как губернатор Липецка Игорь Артамонов давал указания: «Цифры надо поменять, а то о регионе плохо подумают». Позже Артамонов подтвердил подлинность записи, но сказал, что лишь просил приводить статистику «в соответствие с фактами».
Таким образом, Купер пришла к выводу, что за время пандемии российские СМИ распределились по двум полюсам: государственной журналистики, которая писала о положительной стороне пандемии, стараясь предупредить панику, и независимой журналистики, которая писала о реальных проблемах, стараясь показать аудитории настоящее положение вещей. Однако ответить на вопросы, являются ли два этих подхода взаимоисключающими и есть ли среди них хороший и плохой, автор предлагает читателям самостоятельно.
,
