Мы пишем для аудитории, аудитория — для нас: нужны ли редакции мобильные репортеры

— Какой формат пользовательского контента сейчас наиболее востребован в медиа?

— В основном используются комментарии, опросы, форумы, на основе которых журналисты задаются идеями для материалов и узнают общественное мнение. Недавно в «Комсомолке» вышел мой материал «Хотите неприятных приключений — тогда вам в Крым». Обычно такие резонансные публикации на актуальные темы активно комментируются. Комментарии помогают понять, насколько тема волнует общество, масштаб проблемы.

СМИ сегодня адаптируются к новым площадкам для работы с аудиторией, активно осуществляют обратную связь через соцсети. В феврале 2012-го появилась официальная страничка радиостанции «Маяк» во «ВКонтакте». Туда поступает основной поток комментариев, там обсуждаются различные темы. А в 2017-м слушатели стали отправлять сообщения в редакцию через мессенджеры WhatsApp и Viber. Ведущие их просматривали и зачитывали в прямом эфире. Это позволило привлечь новую аудиторию. На сайте «Эха Москвы» вообще около 70 процентов материалов — от слушателей из регионов, но это, скорее, исключение из правил.

В редакции СМИ приходит много фото- и видеоматериалов, но немногие из них публикуются. Lifenews в рабочие дни получает более тысячи материалов, из них отбирается от 1 до 15 роликов. «Мобильный репортер» на ВГТРК удаляет от 50 до 95 процентов видео.

— Почему подавляющее большинство пользовательского контента попадает не в эфир, а в корзину?

— Зачастую он просто не интересен широкой публике. Люди для публикации в СМИ присылают то же, что выкладывают на странице в соцсетях. Помню, еще в 2012 году Ашот Габрелянов (тогда главный редактор портала LifeNews) сказал мне, что в редакцию в основном присылают фото и видео на уровне «Я и мои носки». Речь также идет как о низком качестве видео- и текстовых материалов (непрофессионально написано или снято), так и о плагиате. C проблемой высокой доли некачественного контента сталкиваются не только отечественные, но и зарубежные медиакомпании.

Практика показывает, что потребуется более 5 лет на «воспитание» постоянных мобильных авторов. Именно за такой срок (6-7 лет) редакциям сайтов «Эхо Москвы», «Мобильной репортер», канала LifeNews удалось наладить работу мобильными авторами.

— Есть ли какая-то плата за выполнение редакционных заданий?

— Российские СМИ за редким исключением (ВГТРК, «Ньюс Медиа-Рус») не готовы платить. В 2012-м на сайте aif.ru появился проект «Обратная связь» — пользователи предлагали редакции текстовый, фото- или видеоконтент. В условиях передачи материалов написано, что мобильному репортеру не предоставляется авторское вознаграждение.

Медиахолдинг «Ньюс Медиа-Рус» в 2011 г. запустил систему оплаты видео- и фотоматериалов, которые журналисты получали от читателей, но какой-то фиксированной суммы тогда не было. С 2014 года канал LifeNews выпустил мобильное приложение, с помощью которого пользователи в режиме реального времени получали задания и присылали фото- и видеоматериалы с различных событий. Задание сопровождалось инструкцией, в которой было написано, что и где нужно снять на смартфон. Гонорар тогда составлял от 100 до 10000 рублей. Пользователь мог отправить в редакцию материал, который не был сделан по заданию, но оплатят его только в том случае, если редакция посчитает его интересным. Мобильный репортер ВГТРК получает примерно от 500 до 1800 рублей за задание, если его кадры попадают в СМИ, входящими в ВГТРК и «Москва Медиа».

— В этом году специальную награду Пулитцеровской премии присудили девушке, снявшей на телефон смерть Джорджа Флойда, и при вручении отметили «решающую роль гражданской журналистики в поисках правды и справедливости». Что вы думаете по этому поводу?

— Справедливости ради стоит сказать, что награду также получило издание Minneapolis Star Tribune, освещавшее события, связанные со смертью Флойда. Мировая журналистика живет сегодня по принципу: дать то, что будут смотреть и много комментировать, то, что будет вызывать жесткие споры. Девушка просто сняла видео. А дальше все зависит от СМИ и его журналистов, того, как они будут освещать событие. Будут ли они накалять ситуацию или наоборот способствовать урегулированию конфликта.

Мне кажется проблема пользовательского контента в другом: его стало сложнее контролировать. Все больше людей потребляет информацию не из СМИ. На вступительных испытаниях по журналистике мы просим абитуриентов перечислить средства массовой информации, которые они читают, смотрят. Практически все называют канал Дудя. Но «вДудь» — это не СМИ, а авторское интернет-шоу на YouTube, в его интервью звучит нецензурная лексика. Контент на YouTube-платформе смотрят 85% населения России в возрасте от 18 до 44 лет.

Сегодня очень остро звучит вопрос нехватки отредактированной информации. Все из-за того, что мир вступил в эпоху, где каждый превратился в репортера. Закон 2014 года мог бы решить эту проблему в России, став рычагом воздействия для блогеров, которые, не имея профессионального образования, не зная законов жанра, вышли на массовую аудиторию. Но в 2017 году Роскомнадзор прекратил вести реестр блогеров.

СМИ уступают пальму первенства блогерам в трансляции информации о том, что происходит вокруг. А подрастающее поколение думает, что именно это и есть журналистика.

— За рубежом есть организации, которые проверяют, лицензируют пользовательский контент и перепродают его СМИ. Почему в России подобное не практикуется?

— За рубежом такие компании действительно есть. Среди них, например, Jenkins Media и Storyful. Но журналистика и медиарынок в разных странах развиваются по-разному. В России пока нет запроса на такие организации. У нас пока что не подготовлена законодательная база для работы с мобильными репортерами и более гибкой передачи исключительных и неисключительных прав. Часто легче работать с профессиональными журналистами.