В издательстве «Флинта» вышел новый учебник для бакалавров «Прикладная этика журналиста». Его автору Светлане Распоповой ЖУРНАЛИСТ задал вопросы о том, как возникла идея создания этого учебника и почему разговоры о саморегулировании журналистов все больше уходят сегодня на обочину профессии.
— Начну с личного признания: профессиональная этика журналиста как учебная дисциплина ничем мне не запомнилась. Помню учебники, где было много теории, а вот разбора реальных случаев из практики журналистов не припомню вовсе. Как вы пришли к идее написания учебника с таким интригующим названием «Прикладная этика журналиста»?
— Я несколько лет читаю курс «Профессиональная этика журналиста», и преподавание этой дисциплины для меня всегда было мучительным. Изначально я отталкивалась от уже существующих учебников Д.С. Авраамова и Г.В. Лазутиной. Но сегодня многое из того, что написано в этих учебниках, уже не работает, а современная журналистская практика дает нам иные примеры, которые совершенно по-другому могут быть осмыслены. Кроме того, у меня за плечами нет такого профессионального опыта, какой был у Авраамова и Лазутиной, но даже если бы он у меня и был, я бы не стала брать на себя роль третейского судьи, которая всегда неблагодарна. Мне хотелось написать учебник, который был бы максимально ориентирован на практику и на самостоятельный поиск студентов, поэтому практическая составляющая в учебнике выделена в отдельный раздел.
— В чем особенность преподавания профессиональной этики журналиста?
— Дело в том, что по сравнению с другими учебными дисциплинами мотивация на изучение профессиональной этики у студентов отсутствует, потому что практического опыта у них, как правило, нет. А если нет опыта, не возникают вопросы, в осмыслении которых и формируется личность журналиста. И никакие хартии и кодексы, какими бы распрекрасными они ни были, этического отношения к профессии не выработают.
Профессиональная этика журналиста часто рассматривается на занятиях как философская категория, как раздел социологии, а не как пространство дилемм. Этот путь сегодня не совсем продуктивный, потому что студентам не интересны научные изыскания ученых. Поэтому я выбрала иной путь — идти от конкретных коллизий, реальных случаев в оценке практикующих журналистов, мнения которых часто полярны.
— То есть этические коллизии из практики журналистов сегодня можно и нужно по-разному интерпретировать?
— Журналистика отражает жизнь. В чистом виде понять жизнь невозможно, потому что мы находимся под влиянием различных обстоятельств, на нас воздействует общественно-политическая обстановка в стране и в мире. В конце концов, мы просто взрослеем: со временем с глаз падают шоры, и мы обретаем новый опыт в понимании реальности. В одном из учебников по профессиональной этике журналиста рассматривалась ситуация, когда редактор снял из номера материал журналиста под давлением учредителя. Хорошо помню, как автор того учебника, характеризуя поступок редактора, попытался его понять и даже оправдать. Сегодня, спустя свыше 20 лет, решение этого редактора вызывает иную реакцию и по-другому может быть оценено.
— Ваш учебник действительно нестандартный, именно благодаря подборке этических коллизий и вариантов их решения с точки зрения сегодняшних российских и зарубежных журналистов. Это не просто учебник, а скорее книга-диалог о профессии, и сквозь нее проглядывают два важных вопроса: что делает журналистику профессией? Вы даете в учебнике ответ на этот вопрос?
— Несколько лет назад я была приглашена в агентство «Россия Сегодня» на встречу, на которой присутствовали сотрудники Министерства иностранных дел. Там возникла дискуссия относительно понятий «журналистика», «СМИ», «колумнистика». Мария Захарова, директор департамента информации и печати МИД РФ, с просьбой уточнить эти понятия обратилась ко мне, когда я в своем выступлении «разводила» журналистские, колумнистские, публицистические и пиаровские тексты, которые идут по массовым информационным каналам. Обычно на ум приходят готовые определения журналистики, которые дают закон «О СМИ» и разные учебники. Но в разговоре по существу эти определения оказались нерабочими, потому что у присутствующих не было четкого понимания того, что такое журналистика, когда и как она оформилась как профессия. Вот именно с этой дискуссии у меня начало складываться представление о структуре будущего учебника. Я для себя тогда поняла, что разговор о профессиональной этике я начну с этапов формирования журналистики, в которой важную роль сыграли профессиональные союзы, этические стандарты, профессиональные издания и система журналистского образования.
— Как бы вы охарактеризовали современную журналистику в России?
— Журналистикой сегодня называются сферы деятельности, которые к ней на самом деле никакого отношения не имеют. Много пропаганды и много развлекательного контента. Люди хотят удовлетворять свои гедонистические потребности, и им не хочется заморачиваться на выяснение причинно-следственных связей, погружаться в осмысление каких-то проблем.
— При каких обстоятельствах у людей может возникнуть потребность в журналистике и что может пробудить их интерес к критической повестке?
— Сегодня интерес к критической повестке может возникнуть только тогда, когда удовлетворение потребностей будет сопряжено с какими-то сложностями. Допустим, пошел человек в ресторан, а туда можно зайти только по промокоду. И у него может возникнуть вопрос: почему его права ограничили? Конечно, человек с небольшой зарплатой не столкнется с этой проблемой. Запрос на критическую повестку в СМИ возникает в обществе тогда, когда в нем становится больше людей обеспеченных, которые стремятся к удовлетворению не только насущных потребностей, но и эстетических, духовных и т.д. Думаю, что бытие и сегодня определяет сознание.
— В своем учебнике вы прослеживаете историю формирования журналистики через обзор регулирующих механизмов. Этот подход может прояснить, что сегодня происходит в российской журналистике?
— В учебнике я начинаю разговор с небольшого экскурса в историю журналистики. Говорю о том, что оформление профессии шло по двум путям: нормативного регулирования и саморегулирования. В странах с тоталитарным и авторитарным режимом журналистика может регулироваться только законами, которые принимает власть, а институт саморегулирования либо вообще отсутствует, либо присутствует очень формально, как бантик на коробке с тортом. Когда разговариваешь с российскими журналистами и спрашиваешь их, чем они руководствуются в своей работе, они говорят: конечно, законом «О СМИ». В России есть профессиональные союзы журналистов, Общественная коллегия по жалобам на прессу, но они действуют не очень эффективно, хотя люди, которые там работают, искренне заинтересованы в своей работе. Это происходит потому, что на заседания коллегии ответчики не являются, но хуже было бы, если бы коллегии вообще не было. Сейчас мы хотя бы можем узнать, что случаи нарушения журналистами этических норм не остались без внимания профессионального сообщества.
,
,
Был случай, когда на заседание коллегии пришел в роли ответчика Дмитрий Быков. Это было резонансное дело, вызвавшее полемику в профессиональной среде. Но таких, как Быков, к сожалению, немного. А вообще в журналистике легко нарушить этику, потому что журналист работает на потоке и сталкивается зачастую с людьми, которые находятся в сложных жизненных обстоятельствах.
— В учебнике вы рассматриваете журналистскую этику с прикладной точки зрения, представляя различные этические коллизии из реальной практики. Чем был обусловлен такой подход?
— Современная этика все дальше уходит от философии, потому что в современном мире не остается времени на осмысление каких-либо теоретических проблем. Все мы находимся в ситуации перманентного этического выбора и должны иметь какие-то ориентиры для принятия решений. Название учебника, как мне кажется, отражает этот подход, хотя мне не принадлежит. Впервые оно упоминается у А. А. Гусейнова в статье «Размышления о прикладной этике». Но, несмотря на прикладной характер, учебник базируется на принципах журналистики, которые были изложены в работах Д. С. Авраамова, Г. В. Лазутиной, Е. П. Прохорова и которые я применила к осмыслению сегодняшних ситуаций в журналистике.
— Насколько я поняла, вы взяли реальные ситуации-коллизии из подборки Юлии Мучник. С ее точки зрения, журналистская этика связана с нравственным выбором, который журналист делает всякий раз при решении профессиональных задач.
— Прежде чем использовать эти задачки в учебнике, я связалась с Юлией Мучник и получила у нее добро, за что ей очень благодарна. Возможно, какие-то из задач уже потеряли свою актуальность, но они очень сущностные и создают пространство для дискуссии и переосмысления профессиональных норм.
— Как в учебнике появился комментарий ко всем задачам медиаюриста Галины Араповой*?
— В условиях сегодняшней общественно-политической ситуации для российских журналистов нормативное регулирование очень важно, потому что они боятся «вляпаться» в сложные ситуации и прослыть нарушителями законов. Поэтому все задачи из журналистской практики рассмотрены в учебнике как с позиций морального выбора, так и с позиции современного российского законодательства. И роль Галины Араповой* здесь трудно переоценить. Галина Юрьевна, которая является авторитетным экспертом в области информационного права не только в России, но и за ее пределами, сказала мне, что такой учебник нужен и что она с удовольствием примет участие в работе над ним. И все журналисты, к кому я обращалась, — их имена указаны в учебнике — не раздумывая согласились мне помочь. За что я им очень благодарна.
— С чего началась работа над учебником?
— Мы со студентами на занятиях по профессиональной этике журналиста решали задачки, предложенные Юлией Мучник. В качестве экзаменационного задания они должны были прорешать эти задачи с кем-то из профессиональных журналистов. На экзамен студенты принесли свои интервью с журналистами и предоставили мне контакты своих собеседников (электронную почту и телефон) для связи с ними. Благодаря этому я познакомилась с Владиславом Куликовым, обозревателем «Российской газеты», сейчас мы с ним сотрудничаем. В прошлом году в рамках проекта «Объединенный журфак» для ЖУРНАЛИСТА он подготовил интересную видеолекцию.
Я старалась, чтобы мнения журналистов были разные. Когда Евгения Письменная (Bloomberg) и Максим Курников («Эхо Москвы») отвечали примерно одинаково на некоторые вопросы, я искала мнения других журналистов, которые бы резонировали друг с другом.
— Когда я читала ваш учебник, у меня было впечатление, что я принимаю участие в оживленной дискуссии. А какие дилеммы удивили вас лично, исходя из ответов журналистов-практиков?
— Было интересно обнаружить совершенно разные взгляды журналистов на ситуацию, в зависимости от их опыта. Так, суждения Ильи Стечкина, высказанные с точки зрения его работы в западных СМИ, и Николая Сванидзе, который исходил из российской практики, наглядно показали, что многое мы оцениваем исходя из того, где живем и работаем. Например, комментируя ужин журналистов с губернатором, Илья Стечкин сказал, что если вы пойдете в ресторан с представителем власти на Западе, то фактически получите волчий билет на профессию, то есть там неформальное общение с чиновниками расценивается как нарушение профессиональной нормы. А по мнению Николая Сванидзе, надо смотреть на то, хороший человек губернатор или нехороший и будет ли он на журналиста в дальнейшем оказывать давление.
,
,
Кроме того, на ответы журналистов влияло то, в каком СМИ они работают. Ответы Владислава Куликова из «Российской газеты» были лишены критического подхода к власти, но они были достаточно сбалансированы. А в суждениях Ивана Жилина, журналиста «Новой газеты», где, как известно, всегда присутствует критическая повестка, этические коллизии были рассмотрены со стороны гражданского общества. Я также обратила внимание на то, что этический выбор журналиста определяет и канал распространения информации. Например, Максим Курников («Эхо Москвы») отвечал на вопросы с учетом того, что радиоэфир — это всегда микс журналистики и шоу, и в работе радиожурналиста больше возможностей для маневра, чем у журналиста печатного СМИ.
Есть еще один момент — тематический профиль журналиста. Ева Меркачева, обозреватель «МК», пишет о преступниках, посещает колонии, присутствует на судебных заседаниях, поэтому ее ответы были основаны на знании судебной практики. Ответы журналистов из регионов были менее конкретны, чем федеральных журналистов. Они зачастую отвечали на вопрос, как должно поступать, а не о том, как они лично бы поступили в той или иной ситуации.
— Ваше отношение к журналистике изменилось в ходе работы над учебником? Какие новые проблемы вы выделили?
— Я работала над учебником несколько лет и все никак не могла завершить работу, потому что жизнь давала новые и новые ситуации, и мне нужно было на них реагировать. Честно говоря, я порой даже не успевала фиксировать эти ситуации, осмысливать их. С позиций сегодняшнего своего знания о журналистике могу сказать, что с того момента, когда работа над учебником была завершена, все очень-очень изменилось. Фактически сегодня у журналистов остается совсем мало возможностей для какого-то этического выбора. Они превращаются в профессиональную общность, которая может и должна руководствоваться в своей работе исключительно законами. А законодательство, как известно, по своей природе директивно, поэтому места для саморегулирования остается очень мало.
— То есть «шагреневая кожа» свободы сжимается?
— Да, но вместе с тем я считаю, что социальное пространство может быть одноцветным и однозначным, но внутри нормального человека всегда будет происходить борьба с собой, появляться вопросы к себе, особенно если он работает в журналистике. Поэтому я думаю, что этика по-прежнему в актуальной повестке для каждого журналиста.
*Галина Арапова признана Минюстом СМИ-«иноагентом»
,
