21-22 декабря Международный научно-образовательный центр «Кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву, смежным, культурным и информационным правам» совместно с Факультетом права и Факультетом коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ провел научно-практическую конференцию, приуроченную к тридцатилетней годовщине принятия Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации». В ней приняли участие авторы закона, — член-корреспондент РАН, д.ю.н., профессор Юрий Батурин, д.ю.н., профессор Михаил Федотов, к.ю.н. Владимир Энтин, а также российские и зарубежные правоведы, практики массовых коммуникаций, государственные и общественные деятели. Участники конференции обсудили тенденции и перспективы трансформации российского законодательства о СМИ.
Владимир Энтин
Я соприкоснулся со СМИ в 1972 году, когда поступил заказ из центрального комитета КПСС. Там считали, что СМИ недостаточно воспитывают уважение к закону, что правосознание людей хромает, но не из-за того, что плоха действительность, а из-за того, что плохо работают СМИ. Тогда я впервые окунулся в проблематику СМИ и задумался над вопросом, как функционирует массовая информация и как она переваривается обществом.
Следующий подход к теме был более предметным. Я тогда работал в Институте Государства и Права, у меня были хорошие языки, английский и французский, и я в качестве академического обмена поехал в Великобританию для понимания того, как в ВВС все организовано с юридической точки зрения. Потому что тогда для нас неким идеалом журналистской чистоты была работа BBC.
Еще одним объектом моего изучения была либеральная пресса во Франции. На основе этих двух подходов, с которыми мне дали возможность познакомиться изнутри, я узнал также различные издания, о существовании которых даже не подозревал. Это было что-то вроде внутрикорпоративного справочника, рассказывающего, как надо вести себя журналисту, чтобы не попасть в конфликт с законом и не причинить ущерба владельцу.
С пониманием всех этих сложностей я пришел к коллегам, и мы начали работать вместе. Исходя из сегодняшней практики и своего опыта, я многое бы скорректировал в законе «О СМИ». Но дорабатывать, как известно, все можно бесконечно. На мой взгляд, не нужно переписывать каждый раз историю, нужно отдавать ей должное и рассматривать закон как некий исторический памятник. А то, что возникает сейчас, решать отдельно.
Юрий Батурин
Сегодня не любят вспоминать Маркса, но именно он написал: «Как призрачны все остальные свободы при отсутствии свободы печати». Одна форма свободы обуславливает другую, как один член тела обуславливает другой.
Мы написали статью о недопустимости цензуры в СМИ и сформулировали ее как требование от редакции СМИ со стороны должностных лиц, государственных органов, организаций. Мы тогда очень узко смотрели на цензуру, и в этом узком смысле цензура и вошла в Закон «О СМИ». А потом наступили более сложные времена, и оказалось, что нормы эти не работают в случаях препятствования или, наоборот, непрепятствования, что является одним из видов пропаганды, распространения дезинформации.
Дальше началась борьба против искажения истории, да такая, что иногда трудно оказалось отличить историческую правду от нового вида цензуры. Приходилось задумываться, не попадают ли под молот новой цензуры вполне добросовестные материалы об историческом прошлом, например, об истории закона о СМИ или закона о гласности.
Недаром все историки профессиональные всегда предпочитали далеко ушедшие времена современной истории. Умные люди!
Сегодня возникли разнообразные новые формы цензуры, не попадающие под законодательные определения цензуры. Уже с первых дней после принятия закона появились ограничения финансирования, финансирование под условия, ограничения, которые включались в традиционный режим, штрафы для СМИ, которые превышали бюджет самого СМИ. Но это было только самое начало. Потом уже появились ограничения, действующие автоматически, будучи заложенными в программное обеспечение.
Когда установление запрета на распространение информации в пространстве стало неэффективным ввиду огромного расширения пространства, воспользовались параметром времени. Именно фактор времени породил разделение цензуры на карательную и предварительную. Появилось различия «до» и «после». Это оказалось чрезвычайно эффективным приемом, и предварительная цензура достигла своего расцвета и максимальной эффективности в СССР в эпоху Главлита.
Потом появился интернет. Пространство цензуры бесконечно расширилось и приобрело новые свойства. Вообще, интернет создавался как военная система связи, и задача была поставлена так, чтобы даже при ядерном ударе приказы доходили до своих адресатов. И такое сетевое пространство, в конце концов, было создано и отвечало поставленной задаче, техническому заданию. Поэтому все попытки ввести цензуру, то есть не довести до кого-то информацию, они локальны и, в общем-то, безрезультатны в целом. По всей видимости, цензура в любом случае неэффективна в силу самой природы интернета.
Павел Гусев, главный редактор «Московского комсомольца»
Гласность — это то, что дал Горбачев и его приближенные. 1991 г. наступил и необходимо был узаконить все то, что было в период гласности. И тогда появился этот закон, который, по сути, сотворил чудо, потому что на законодательном уровне было сделано то, о чем журналисты даже мечтать не могли, работая в советской прессе. Потому что всегда была оглядка на то, что скажут на Старой площади и как секретари партии отнесутся к публикации. Появление закона «О СМИ» узаконило в России свободу слова.
Михаил Федотов
Мы стремились к тому, чтобы закон был действительно логичный, чтобы он защищал свободу СМИ. Сегодня закон «О СМИ» нужно постепенно трансформировать в закон о массовых коммуникациях. И это нужно сделать, но это надо делать аккуратно, осторожно, не торопясь, потому что муза законотворчества не терпит суеты.
Полный текст интервью с Михаилом Федотовым будет опубликован в январском номере ЖУРНАЛИСТА.
,
