Предложения чеченского парламента о внесении изменений в четвертую статью Федерального закона «О средствах массовой информации» вызвали оживленные споры в профессиональной среде. Оно было сформулировано лаконично. Предлагалось дополнить закон таким абзацем: «Запрещается распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях сведений о национальной принадлежности, вероисповедания и принадлежности к народам Российской Федерации лиц, причастных к совершению преступлений».
Очень быстро свое мнение сформулировала комиссия по свободе информации и правам журналистов Совета по правам человека при Президенте РФ. Ее отзыв стал безусловно отрицательным. Согласно ему «запрет упоминать национальность преступника в СМИ только усугубит ситуацию с распространением криминала и поможет злоумышленникам скрываться от правосудия». А глава комиссии Павел Гусев заявил, что считает этот законопроект противоречащим Конституции.
Можно было бы подумать, что тема исчерпана и речь идет не более чем о краткоживущей информационной атаке, которая возникла на фоне пикировки между Рамзаном Кадыровым и Маргаритой Симоньян. Однако работа над законопроектом продолжается. Комитет Госдумы по информационной политике уже разослал его по парламентским комитетам и комиссиям, президенту и правительству и в другие инстанции, включая Верховный и Конституционный суды. Его рассмотрение запланировано на апрель 2022 года.
И это наверняка именно тот случай, когда парламент станет местом дискуссий. Потому что само понятие «национальность» в российских реалиях более чем расплывчато, хотя в законе существует. Если речь идет об этнических корнях и понятие бурята, осетина или русского более-менее понятно и связано с самоидентификацией того или иного человека (указание или неуказание которой, кстати, регулируется 26-й статьей Конституции), то часто используемые прессой наименования «дагестанец» или «кавказец» очень расплывчаты и являются скорее географическими. В этом смысле интересно, можно ли считать «дагестанцем» этнического немца, проживающего в Махачкале?
Профсоюз журналистов и работников СМИ также провел дискуссию на эту тему. В ней, помимо российского, обсуждался опыт Турции, Германии и Франции. Нельзя сказать, что мнение участников дискуссии оказалось единодушным. Но все сошлись на том, что проблема эта должна решаться за счет саморегулирования и следования неким этическим нормам внутри самой профессии, которые, возможно, стоит дополнительно проработать. Но ни в коем случае — путем введения новых запретов и ограничений и очередного перекраивания и так уже многострадального закона «О СМИ». Вот некоторые из мнений, прозвучавших в ходе дискуссии.
Рикардо Гутьеррес, генеральный секретарь Европейской федерации журналистов:
— Со случаями, подобными предложению Чечни, в других странах Европы мы пока не сталкивались.
В любом случае я думаю как журналист, что мы должны быть очень осторожны, когда политики устанавливают правила, которые могут ограничить нашу независимость и редакционную свободу. Прежде всего, я думаю, что очень важно помнить, что использование слов в журналистике — это очень важный вопрос.
Журналист всегда должен быть внимателен к значению слов. Есть очень известная цитата великого французского писателя и журналиста Альбера Камю: «Неверно называть вещи — значит умножать скорбь этого мира».
Поэтому мы должны следовать этическим правилам. И у нас есть очень четкие стандарты по этому вопросу. Это часть этической хартии Международной федерации журналистов. В ней говорится, что журналисты должны осознавать опасность того, что средства массовой информации могут способствовать дискриминации. И журналисты должны делать все возможное, чтобы не способствовать такой дискриминации, в том числе по признаку расы, пола, сексуальной ориентации, языка, религии, политических или иных взглядов, национального или социального происхождения.
,
,
Так что все предельно ясно. Но это этическое правило, а не юридическое. И я лично считаю, что сейчас, когда мы сталкиваемся с новостями, которые могут подпитывать язык вражды или основываются на дезинформации, очень важно, чтобы журналисты использовали правильные слова для описания ситуаций, которые они освещают.
И это правда, что слова, которые могут вызвать преувеличенное чувство угрозы, могут разжечь ксенофобию, например. Мы должны помнить об этом.
Если говорить более конкретно, то я бы сказал следующее: мы как журналисты не должны указывать национальность или религию человека, если это не связано с темой, которую мы освещаем как журналисты.
Приведу наглядный пример: если кто-то украл яблоко, потому что голоден, мы, конечно, не обязаны указывать его национальность.
Но если, например, мы описываем религиозный конфликт и мусульманин-шиит нападает на мусульманина-суннита по религиозным причинам, в этом случае, конечно, журналист должен обязательно сообщить о религии обоих.
Так что выбор, нужно ли или нет упоминать национальность или религию, всегда должен быть этическим выбором, основанным на правильном понимании информации. Помогает ли она? Или нет? Чтобы понять информацию, помогает ли упоминание национальности или нет?
Другими словами, журналист должен руководствоваться общественным интересом общества в понимании новости.
Это наша ограничительная линия. Мы не должны руководствоваться политическими решениями или соображениями.
В заключение я хотел бы напомнить, что в Европе идут дебаты по поводу использования слов «беженец» или «мигрант» в контексте кризиса мигрантов.
Со стороны Европейской федерации журналистов мы считаем, что неправильно использовать термин «мигрант», а не «беженец», для обозначения гражданских лиц, которые ищут убежище, спасаясь от войны. Беженцы — это люди, спасающиеся от вооруженных конфликтов или преследований. Мигранты — это люди, которые решили переехать из одной страны в другую не из-за прямых угроз или преследований, а в основном для улучшения качества своей жизни.
Поэтому эти слова не являются синонимами. Но опять же журналист, когда он решается применить то или иное слово, должен руководствоваться этическими правилами. Между этими двумя словами есть разница, и она, конечно, имеет значение. Но — еще раз — мы ни в коем случае не должны допускать, чтобы политики решали, какие слова мы, журналисты, должны использовать.
Саяна Монгуш, тувинская журналистка:
— В сентябре 2014 года на сайте интернет-издания «Сибновости» я обнаружила публикацию Яны Богатыревой «Тувинец по пьяни убил супругу» и обратилась в прокуратуру Тувы с заявлением о привлечении к уголовной ответственности главного редактора издания и корреспондента Яны Богатыревой по ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». В оригинале новости на сайте прокуратуры Тувы такого заголовка, подчеркивающего национальную принадлежность человека в качестве отягчающего фактора, нет. Новость там озаглавлена: «В Республике Тыва возбуждено уголовное дело по факту смерти женщины».
Я и сейчас уверена, что «Сибновости» тогда целенаправленно создавали негативный образ Тувы, искусственно вычленяя одно сообщение из всего массива новостей о Туве (условно хороших, нейтральных и негативных), произвольно меняя заголовок и акценты, без гиперссылок на первоисточник (что позволило бы прочитать оригинал и сверить). Ключевым словом в публикации оказывался не сам факт преступления, а определение «тувинец» в крайне негативном контексте. Избирательный подход я вижу вот в чем: криминальные происшествия ежедневно происходят в мире, но на национальности преступника как на решающем факторе никогда ни одно издание не фиксируется, если только речь не о конфликте, связанном так или иначе с этнической принадлежностью вовлеченных в него лиц.
Мне нечего возразить против предложений парламента Чечни, хотя это очевидный «имиджевый или популистский трюк Кадырова», как об этом много говорят и пишут. Но я также вижу давно созревший гнойник и не понимаю, как люди, называющие себя журналистами или правозащитниками, не видят трагический разрыв между благостной картиной мира, которая существует в Госдуме, тем, как она видится в головах профессионально оппонирующей ей «системной оппозиции», и тем, каковы реалии, особенно когда вы живете в национальных территориях, особенно после чеченской войны, информационной чумы или холеры обвинений в том, что вы, именно вы со всем вашим населением, — социальный балласт на теле Российской Федерации и ее бюджета. К слову скажем, формируемого во многом за счет углеводородов, как раз добываемых на ее окраинах, там и живет этот самый «балласт». Этот «балласт» не понимает, в чем виноваты градоначальники, обзываемые в Москве «оленеводами», или «кавказцы», объединенные в массу неразличимого племени. Впрочем, в качестве кликабельных заголовков с подложкой из криминальной хроники это хорошо кормит издания и их сотрудников.
,
,
Почему о «свободе слова» и ее защите вспоминается только сейчас, но никак не в сочетании с понятием «презумпция невиновности», которую никто еще не отменял. Если вся глубина проблем с «Кавказом» или с Тувой залегает в области филологии и заголовков как регулятора уровня преступности, зачем нам МВД и ФСИН с судами, достаточно вместо них одного Института русского языка им. А.С. Пушкина.
Указал при помощи заголовка, кто виноват, — и все. Проблема решена. А если не указана национальность, то свободы слова нет, наступил конец света для изданий и писать не о чем?
А если не только заголовки в СМИ, а баннеры, стикеры везде развешивать «о плохих кавказцах», вероятно, к 2022 году у нас действительно кривая преступлений сползет к нулю. Вы серьезно в это верите?
,
