Автор: Екатерина Павлюченко
После исламской революции 1979 года в Иране сменилось правительство, и с тех пор страна существует в условиях санкций и международной изоляции, при репрессивном государственном аппарате. Неудивительно, что власть опирается на пропаганду и цензуру. По состоянию на 2021 год Иран находился на 174-й строчке из 180 в Мировом индексе свободы прессы. Для сравнения, Россия в том же рейтинге оказалась на 150-м месте.
ЖУРНАЛИСТ изучил медиаландшафт Ирана — от телевидения до новых медиа, — чтобы узнать, может ли в принципе существовать журналистика в стране, которая более сорока лет находится под санкциями. Выяснилось, что даже при тотальной цензуре иранские журналисты находят лазейки, чтобы хотя бы шептать правду своим согражданам.
БОЛЬШОЙ БРАТ СЛЕДИТ ЗА СМИ
Всеми делами иранской прессы занимается Министерство культуры и исламской ориентации Ирана. Именно оно отвечает за ограничение доступа к ресурсам, которые нарушают законы государства. Особый суд разбирает дела в области журналистики и назначает наказания. Основные документы, регулирующие деятельность медиа, — Конституция, Уголовный кодекс и Закон о печати.
24-я статья Конституции Ирана гласит: «Пресса свободна в публикации материалов, за исключением тех случаев, когда они наносят ущерб основам ислама и общественным правам. Эти случаи определяются законом». Закон о печати Ирана расширяет спектр возможных нарушений в области журналистики. Например, глава 4 статьи 6 говорит о том, что запрещены «публикация атеистических статей и вопросов, наносящих ущерб исламским кодексам», «пропаганда непристойных и религиозно запрещенных действий», «пропаганда роскоши» и другое.
Статьи Уголовного кодекса предусматривают наказание за пропаганду против государства и за антиисламские высказывания. Например, статья 500 гласит: «Любой, кто занимается любым видом пропаганды против Исламской Республики Иран или в поддержку оппозиционных групп и ассоциаций, приговаривается к тюремному заключению сроком от трех месяцев до одного года». Но нигде не уточняется, что считается пропагандой, а что нет.
Множественность трактовок дает иранскому суду возможность привлекать журналистов к уголовной ответственности практически за любой материал, который власти сочтут антигосударственным.
МОНОПОЛИЯ НА ИНФОРМАЦИЮ
В Иране действует только одна официальная вещательная компания — это «Голос Исламской Республики Иран», или IRIB (Islamic Republic of Iran Broadcasting). По Конституции Ирана, теле- и радиовещание в стране полностью контролируется государством. Материалы проходят цензуру в соответствии с политикой властей, руководителей организации назначает Высший руководитель Ирана, которым с 1989 года является Али Хаменеи. Выбор директора происходит раз в пять лет, за деятельностью следит совет из шести представителей: по два от каждой ветви власти. Любое частное или независимое вещание запрещено и уголовно преследуется — это указано в 175-й статье Конституции.
IRIB — безусловный и официальный монополист, в него входит экосистема радио- и телеканалов на разные темы и для разной аудитории. Например, есть канал с документальными фильмами; канал, освещающий спортивные состязания, интервью со звездными гостями, передачи о здоровье и т.д. Просмотр доступен и онлайн — у IRIB есть свой сайт, на котором транслируются те же передачи. Кроме того, можно найти специальные каналы для каждого региона Ирана. IRIB открыла свои филиалы в 20 странах, включая Францию, Бельгию, Индию, и вещает более чем на 30 языках.
«По недавним исследованиям, больше 70% иранцев получают информацию из официальных источников. Скорее всего, такая статистика связана с тем, что большинство граждан по-прежнему смотрят ТВ или слушают радио, а все каналы принадлежат государственному IRIB», — рассказывает Эльхом Абедини, которая работает на IRIB уже больше 10 лет.
«Конечно, если ты получаешь информацию из какого-либо СМИ, это еще не означает, что ты ему доверяешь. И хотя, по данным опроса, половина зрителей все еще лояльна к информации, распространяемой IRIB, тех, кто доверяет ТВ, становится с каждым годом все меньше. Поэтому государственные СМИ прилагают все усилия, чтобы вернуть доверие граждан. Например, освещают демонстрации и митинги. В социальных сетях в любом случае появится информация, поэтому лучше ее не замалчивать, а давать официальный комментарий», — говорит Абедини.
КАК ПОПАСТЬ «В ТЕЛЕВИЗОР»
Тщательный отбор проходит не только информация, но и кадры. Журналисту попасть на IRIB можно только после окончания профильного университета, образовательную программу которого курируют сотрудники телерадиокомпании. «Сейчас существует всего один официальный способ начать работать на IRIB, — говорит Эльхом, — это отучиться в «их» университете. Компания нанимает выпускников с высоким средним баллом».
Узнать альтернативные точки зрения в Иране можно двумя путями: поймав сигнал западных телеканалов или открыв трансляции на независимых платформах в интернете. Однако со всем этим есть большие трудности.
Правительство запретило в стране использование спутниковых «тарелок» и аналогичных устройств. Некоторые иранцы все же используют их нелегально и ловят трансляции зарубежных каналов, вещающих на персидском языке. Таких в мире больше сорока: это и каналы, которыми владеют эмигранты-иранцы, и западные компании, например, BBC Persian TV.
Эльхом Абедини уверена, что иностранные СМИ «публикуют пропаганду против властей. Кажется, здесь мы сталкиваемся с давлением снаружи. Рост недоверия к своей прессе естественен и связан с зарубежной пропагандой».
В иранском интернете найти альтернативные источники информации тоже будет непросто. YouTube в Иране заблокировали еще в 2006 году, объявив видеохостинг «нарушителем социальных и моральных норм поведения». Спустя пять лет, в 2011 году, запустился местный аналог, Aparat, заточенный исключительно под иранскую аудиторию. На этой площадке у журналистов в теории есть возможность выражать свое мнение, но на практике такие попытки яростно пресекаются цензурой. В 2020 году из-за видео, где детей спрашивают, как они появились на свет, CEO Aparat Мухаммад Джавад Шакури Могадам был приговорен к десяти годам тюрьмы. Ролик был удален спустя час после публикации, а сам Мухаммад позже оправдан, но случай показательный — любая информация, доступная гражданам, тщательно фильтруется.
НЕ ЗАСТУПАЙ ЗА ЛИНИЮ, НЕ СОВЕРШАЙ ОШИБКУ
По сравнению с телевещанием, которое полностью контролируется государством, иранская пресса чувствует себя свободнее. Однако и тут, по данным расследования американской организации Council on foreign relations, «все внутренние газеты Ирана связаны с определенной политической фракцией или отдельным лицом». Например, старейшее издание E’temaad скорее тяготеет к реформистам, а газета Kayhan симпатизирует консерваторам.
Эльхом Абедини поделилась своими наблюдениями о внутренней политике печатных редакций: «У каждого СМИ в Иране есть своеобразная красная линия, за которую нельзя заступать, когда рассказываешь о войнах, социальных бедствиях или государственных делах. Например, когда случаются террористические атаки и иранский премьер-министр говорит, что это была именно террористическая атака, то все медиа должны писать об этом только в определенном ключе — и никак иначе».
Тут можно вспомнить начало пандемии COVID 19, когда в иранском городе Кум еще в феврале 2020 года появилась реальная угроза заражения граждан. СМИ, в том числе газетам, было запрещено печатать информацию о заболевших, чтобы «избежать паники среди населения». Данные о заболевших появились, но значительно позже, когда вирус распространился по стране. Так, 2 марта 2020 года ВОЗ сообщила о заражении своего сотрудника уже в тегеранском отделении организации. Организация «Репортеры без границ» описывает это как пример «одной из самых драконовских цензур в мире и главное доказательство того, что Организация Объединенных Наций назвала «инфодемической» дезинформацией».
О ЧЕМ ПИСАТЬ И КАК РАБОТАТЬ
«Но есть темы, о которых можно выражать разные мнения, например, о Совместном всеобъемлющем плане действий по ядерному оружию (СВПД). Разные медиа в Иране высказывают разные мнения на эту тему. Кто-то против этого соглашения, кто-то за, и все приводят разные аргументы», — говорит Эльхом Абедини. СВПД — политическое соглашение между Ираном и группой государств об ограничениях в развитии ядерной программы Ирана.
Действительно, например, консервативная газета Resalat на запрос «JCPOA» выдает тексты с антиамериканскими заголовками «Америке, Трампу и Байдену негде жить» или «Большое НЕТ глупости Америки». Реформистское СМИ Hamshahri настроено менее враждебно и делает акцент на самих переговорах и возможных выгодах от соглашения между странами.
Устроиться на работу в прессу проще, чем на IRIB. Здесь не нужны экзамены и особый отбор, достаточно соблюдения внутренних правил редакции. Кроме того, новое издание в теории может создать практически любой иранец. Статья 8 Закона о печати Ирана предъявляет следующие требования: гражданин Ирана старше 25 лет, отсутствие судимостей и задолженностей, образование — хотя бы степень бакалавра. В итоге в стране сейчас насчитывается более 300 изданий — почти на 84 миллиона жителей.
Много газет и журналов издается в регионах Ирана, купить их можно только в одном конкретном городе. Интересен пример издания Khorasan — это региональная газета, которая выпускалась в провинции Хорасан, но теперь ее читает весь Иран. По словам Эльхом, «областные газеты не пишут о политике, они фокусируются только на делах своего региона. Исключение — Khorasan, но он уже перерос провинциальный уровень».
Выживать и крупным, и региональным газетам приходится самостоятельно: государственное финансирование получает только IRIB. При этом выделенных денег не хватает, поэтому вещатель размещает и рекламу. Остальные СМИ буквально крутятся как могут. Многие продают рекламу или живут за счет продаж тиража. Газеты, освещающие деятельность какой-либо партии, часто ею же и спонсируются.
«БОЛЬШЕ КАНАЛОВ СВЯЗИ — БОЛЬШЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ВЫРАЖАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ»
Если с телерадиовещанием и прессой цензура Ирана научилась работать, то перекрыть кран свободомыслия в интернете гораздо сложнее. Государство проводит регулярные чистки неугодных веб-сайтов и отдельных статей. Иран объясняет блокировки наличием на ресурсах «контента, включающего в себя материалы, которые считаются порнографическими или антиисламскими», пишет BBC. То есть в ход идет все та же 500-я статья Уголовного кодекса о «пропаганде против Исламской Республики Иран», под которую можно записать, по сути, любое действие, которое государство сочтет «нежелательным».
Но информация все равно просачивается. Зубная боль для властей — социальные сети. Помимо YouTube в стране заблокированы Facebook*, Twitter, на какое-то время был забанен и Telegram. Иранцы обходят блокировки с помощью VPN-сервисов. В итоге, несмотря на блокировку, Facebook* — одна из популярнейших платформ в стране. Мнения независимых журналистов о происходящем в стране часто появляются и в Twitter. Эльхом рассказала, что эту платформу «облюбовали журналисты-фрилансеры. Они свободнее штатных журналистов, так как не зависят от редакционной политики издания или вещателя».
В 2018 году страну охватили протесты — правительство резко повысило цены на бензин, что вызвало недовольство иранцев. The Washington Post сообщала, что восставшие использовали Telegram для координирования действий. Тогда правительство отключило доступ к интернету на несколько дней и пригрозило блокировкой мессенджера. CIGI, независимый аналитический центр, пишет, что власти поставили Telegram ультиматум — если мессенджер не заблокирует «антирежимные каналы», то доступ к нему будет закрыт. Как бы то ни было, в 2022 году иранцы по-прежнему используют Telegram, открыто общаются в нем и ведут каналы.
«Сегодня в Иране мы уже не встретим ту цензуру, которая была даже десять лет назад. Больше каналов связи — больше возможностей выражать свое мнение. Официальные СМИ могут не освещать событие в полной мере, но игнорировать его уже не получится. Например, не писать о демонстрациях уже нельзя. В социальных сетях у людей есть доступ к информации», — объясняет Эльхом Абедини.
Однако даже эти проблески свободы слова сейчас под угрозой. Власти Ирана активно обсуждают более тщательное регулирование киберпространства. Государственная газета Tehran Times так пишет об этом: «Еще одна причина для Ирана регулировать использование интернета заключается в том, что многие личные данные [местных пользователей] находятся в руках социальных сетей, таких, как Instagram*, которые, по иронии судьбы, даже не уважают своих пользователей».
В 2021 году, когда законопроект об ограничениях на деятельность зарубежных соцсетей был внесен на рассмотрение, общественность открыто выразила свое недовольство — онлайн-петиция против него собрала более полумиллиона подписей. Сейчас проходит новый этап работы над законом, и вот как объяснял Tehran Times в 2021 году эту работу своим читателям: «Регулирование интернета не является чем-то странным и неизвестным. Основные средства массовой информации, похоже, изображают, что Иран полностью заблокирует интернет. Излишне говорить, что это необоснованное утверждение».
ПОЧЕМ ПРАВДА ДЛЯ НАРОДА
Независимые журналисты и сотрудники зарубежных изданий в стране и даже за ее пределами сталкиваются с препятствиями в работе и порой полноценными репрессиями. В конце 2021 года BBC выпустила заявление с требованием к иранским властям прекратить преследование сотрудников и их семей. «В прошлом году угрозы в отношении персидского персонала BBC News и персидскоязычных журналистов за пределами Ирана усилились», — говорится в заявлении телекомпании. Расследование «Репортеров без границ» подтверждает, что только в начале 2022 года в стране уже были арестованы четыре журналиста. В их число попал молодой Instagram*-блогер Казема Хута, которого задержали 26 февраля 2022 года за публикации об экологических проблемах.
Тем не менее кажется, что цензуру той силы, которая была в Иране еще десять лет назад, вернуть обратно уже не получится. Общество все чаще выражает протест действиям государства. Показательно, что это признает и сотрудница государственной телерадиокомпании Эльхом Абедини:
«Я знаю много журналистов, которые в свое время попали под суд и сидели в тюрьме. Но сегодня они могут свободно писать и выражать свое мнение. Давление цензуры снижается. Меняется политика властей, меняется и само общество. Есть доступ к социальным сетям, появляется все больше правозащитников, которые пишут петиции и отстаивают права людей».
*Торговые знаки компании Meta, которая признана в России экстремистской организацией.
