Фрост/Никсон: как создавалось самое громкое политическое интервью в истории

Ричард Никсон — 37-й и единственный в истории президент США, ушедший в отставку до окончания своего срока. Все из-за Уотергейтского скандала, произошедшего в 1972 году. Тогда группа людей, связанных с Комитетом по переизбранию президента Никсона, была задержана после попытки установить подслушивающие устройства в предвыборном штабе соперника. Благодаря записям переговоров в Овальном кабинете Белого дома выяснилось, что Никсон с самого начала знал об операции и всячески пытался помешать расследованию, по сути, занимаясь укрывательством. Двухлетнее расследование переросло в один из главных политических кризисов в истории Америки. По итогам суда 25 соратников президента отправились в тюрьму, а сам Никсон отделался импичментом, состоявшимся в августе 1974 года. Джеральд Форд, занявший его пост, помиловал экс-президента «за все преступления, которые тот мог совершить». Ричард Никсон залег на дно, оставив американский народ с горьким чувством несостоявшегося правосудия.

Дэвид Фрост — британский тележурналист, прославившийся в 60-х благодаря сатирическим шоу That Was the Week That Was и The Frost Report. Отличался аполитичностью, имел репутацию плейбоя. Позже он делал свои проекты и в Америке, но ближе к середине 70-х потерял популярность в штатах и переключился на ведение развлекательных шоу в Австралии и Англии. 

В 1977 Дэвид Фрост взял у Никсона интервью, которое прогремело на весь мир и вернуло британского журналиста в высшую лигу. Еще более примечательным этот разговор делает то, насколько трудным оказался его путь на телеэкраны. В этом материале ЖУРНАЛИСТ расскажет вам, как создавалось самое громкое политическое интервью в истории телевидения.

ШАГ 1: Рискнуть всем

Первым и, пожалуй, самым проблемным аспектом в подготовке к интервью с Никсоном стал финансовый вопрос. Фрост связался c окружением скандального экс-президента практически сразу после импичмента, однако реальные переговоры начались лишь через год. Разумеется, он был не единственным, кто хотел осуществить это интервью. Так как у Фроста уже 2 года как не было своего шоу в штатах, ему пришлось в одиночку соревноваться за это право с CBS, одной из крупнейших американских телесетей. Фрост выиграл гонку, заплатив Никсону целое состояние — 600 тысяч долларов из собственного кармана. Более того, президенту также было обещано 20% от итоговой прибыли с продажи прав и рекламы.

Хотя Фрост и был всемирно известным шоуменом, найти такие деньги оказалось крайне тяжелой задачей. Спустя десятилетия в беседе с The Independent он признался, что для осуществления этой затеи ему пришлось продать свою часть акций LWT (London Weekend Television — британская телесеть). По словам журналиста, в 2006 году эта же доля стоила бы 37 миллионов фунтов. Но тогда Фрост был настолько уверен в успехе интервью с экс-президентом, что не мог позволить себе сдаться на полпути.

После того как все договоренности с Никсоном были улажены, появилась новая загвоздка — нужно было найти платформу для трансляции интервью на телевидении. Фрост был уверен, что телекомпании встанут в очередь за столь желанным контентом, но этого не произошло. CBS так и не простили Фросту тот факт, что он увел Никсона прямо из-под их носа, и обвинили его в нарушении этического кодекса и так называемой «платной журналистике» (checkbook journalism). Другие крупные игроки в лице ABC и NBC могли согласиться предоставить Фросту эфирное время лишь при условии, если получат контроль над подготовкой интервью. Британец отказался идти на уступки и оказался в ситуации, когда ему пришлось искать рекламных спонсоров самостоятельно. 

В эпоху интернета и YouTube это совершенно нормальная практика, но тогда, в конце 70-х, на телерынке доминировали всего 3 уже упомянутые компании — CBS, ABC и NBC. При отсутствии договоренности с этими гигантами любой другой журналист, скорее всего, забросил бы эту затею, но Фрост нашел выход. Он самолично занялся поиском рекламных спонсоров, а затем связался с Syndicast, независимым телевизионным маркетинговым агентством, и поручил ему продажу прав на трансляцию отдельным телеканалам и радиостанциям. Для записи была привлечена лос-анджелесская компания Pacific Video. Планировалось выпустить интервью в четырех частях хронометражем в полтора часа. Разумеется, каждой из компаний по договору полагался определенный процент от итоговой прибыли.

Таким образом, Фрост пошел по пути телевизионной синдикации, создав один из первых прецедентов, когда крупный американский ТВ-проект был спродюсирован без участия одной из трех доминирующих телекомпаний.
 

ШАГ 2: Подготовка, подготовка и еще раз подготовка

В 70-х Дэвид Фрост не считался политическим журналистом. В то время при упоминании его имени у зрителей скорее возникали ассоциации со словами «шоумен» и «плейбой». Да, в его резюме уже были интервью с известными политиками, даже с тем же Никсоном в 1968 в рамках его предвыборной кампании. Но тогда журнал Time назвал этот разговор «слишком мягким», и этот эпитет в целом отлично подходил манере Фроста вести интервью. 

Но в этот раз он не мог позволить себе осторожничать с Никсоном. Американский народ не простил бы ему этого. Уотергейтский скандал на несколько лет ввел страну в состояние фрустрации и впервые заставил задуматься о том, как действовать в ситуации, когда президента необходимо привлечь к ответственности. Никсон так и не предстал перед судом, и Фрост чувствовал, что это интервью должно заменить судебный процесс настолько, насколько это вообще возможно.

Для этого ему нужны были секунданты, ищейки, жаждущие поквитаться с Никсоном. Ими стали журналист и писатель Джеймс Рестон мл. и корреспондент ABC Роберт Зелник. Они работали над подготовкой материалов, вопросов и стратегии, которая позволила бы Фросту контролировать ход интервью, заставить экс-президента отказаться от заранее подготовленных ответов и подтолкнуть его к тому, чтобы признать преступления и взять ответственность за свои действия.

Рестон был сильно увлечен темой скандала в Уотергейте, и еще до начала совместной работы с Фростом он работал над четырьмя книгами об этих событиях. Он, как никто другой, знал, что припереть к стенке экс-президента будет крайне тяжело. Никсон — сильный юрист, которому успешно удавалось отрицать свою причастность к уотергейтским преступлениям в течение двух лет, и за изворотливость Рестон даже дал ему лаконичную кличку «Tricky Dick». С самого начала он работал над тем, чтобы собрать как можно больше материалов, документов, дат и фактов. Причем таких, которые стали бы для Никсона сюрпризом, выбили бы его из равновесия. 

И напряженная работа не прошла даром — в Вашингтоне Рестон обнаружил ранее необнародованную запись телефонного разговора Никсона с его бывшим советником Чарльзом Колсоном, в котором экс-президент недвусмысленно намекает на то, что укрывательство — лучший выход из Уотергейтского скандала. Именно эта находка стала одним из решающих факторов успеха грядущего интервью.

Спустя 10 долгих месяцев работы Рестон и Зелник подготовили для Фроста 96-страничную памятку, позволявшую подойти к встрече с Никсоном во всеоружии. Стратегия, советы, вопросы, предположительные ответы Никсона и всевозможные пути развития беседы. Все было готово к тому, чтобы провести не просто интервью, но настоящий допрос с пристрастием.

ШАГ 3: Стоять на своем до самого конца

Перед и во время записи интервью Фросту пришлось довольно часто общаться с Джеком Бреннаном, бывшим военным советником Никсона в Белом доме. Отставной морпех и ветеран Вьетнама, Бреннан предпочитал жесткий стиль переговоров. 

Одна из конфронтаций с Бреннаном произошла во время обсуждения тем, которые Фрост планировал затронуть в интервью. Команда Никсона опасалась, что интервьюер собирается уделить слишком много времени негативным сторонам правления экс-президента, совсем забыв о его достижениях. 

«Послушай, 60 процентов того, что сделал этот человек, было очень полезно для страны. 30 процентов решений, возможно, не были столь уж позитивными, но он этого не понимал. Если ты не уделишь время этим 60 процентам, то я никогда не прощу тебя. Я буду преследовать тебя, пока не уничтожу».

Британец моментально провел арифметические расчеты и ответил: «А если вы не дадите нам поговорить об оставшихся 10 процентах, я сделаю то же самое с вами».

Еще один напряженный разговор состоялся уже в процессе записи. Во время очередной сессии интервьюеру показалось, что Никсон слишком медленно говорит, будто нарочно затягивает ответы. Фрост подошел к Бреннану с просьбой расширить изначально оговоренные 24 часа чистой записи до 28 часов, опасаясь, что им не хватит времени на полное раскрытие темы Уотергейта. Но проблема заключалась в том, что на тот момент у Фроста уже закончились все деньги.

«Ох, ну если у вас нет денег, то я даже не знаю, чем мы можем вам помочь». 

В ответ на это Фрост воспользовался тактикой, которую он позже назвал «никсоновской»:«Знаете, если мы не получим эти дополнительные четыре часа, то… нам придется отказаться от некоторых тем, например, от Китая». 

Налаживание отношений с Китаем было одним из немногих аспектов правления Никсона, который общество оценивало однозначно положительно. Его команда не могла позволить, чтобы эта тема не прозвучала в интервью, и поэтому Фрост таки получил свои дополнительные 4 часа.

Британский журналист не стеснялся настаивать на своих условиях даже в самых рискованных ситуациях, и это позволило ему провести интервью именно так, как он его задумывал. 

ШАГ 4: Чувствовать разговор и умело им манипулировать

Интервью с Ричардом Никсоном записывалось в течение месяца весной 1977 года. Всего было проведено 12 встреч, каждая из которых длилась более двух часов. Тему Уотергейта Фрост поднял на восьмой по счету сессии. И он сразу пошел в атаку, зачитав отрывок из той самой неопубликованной записи разговора с Колсоном. Это был первый раз за все время записи, когда Никсон потерял контроль над ходом разговора. До этого, по словам очевидцев, он без особых проблем уходил от неудобных вопросов британца. Здесь же на компрометирующие реплики Фроста Никсон отвечал лишь размытыми фразами, вроде: «У вас свое мнение, я же вижу ситуацию по-другому».

Всю восьмую сессию Никсон выглядел уже проигравшим человеком, не желающим признать свое поражение. И экс-президент, и его команда поняли, что эта тактика не работает, так он лишь еще глубже копает себе яму. В перерыве перед 9 записью Никсон определенно решил сменить стратегию поведения. Было ли это искренне — большой вопрос, ведь он вполне мог думать о том, чтобы за счет громких высказываний поднять рейтинг передачи и выжать максимум из этих 20% от итоговой прибыли. Как бы то ни было, уже на следующую сессию он приехал гораздо менее уверенным в себе, но готовым к откровениям.

На очередную встречу Никсон опоздал на 16 минут и выглядел так же плохо, как в тот самый день, когда случился Уотергейтский скандал. И тут Фрост продемонстрировал мастер-класс, как интервьюер должен подстраиваться под состояние собеседника. Из обвинителя он превратился в человека, которому можно исповедоваться. Пытаясь вытащить из экс-президента признание, он задал вопрос: «Ваши действия в случае с Уотергейтом вы называете “ошибками”. Но не пошли ли вы дальше обычных “ошибок”? Похоже, людей не совсем устраивает это слово». На что Никсон ответил: «А какое слово употребили бы вы?».

В разговоре с историком Тимоти Нафтали Фрост описал, какие мысли пронеслись в его голове в момент этой реплики экс-президента:

«Это был один из самых волнующих ответов, что я когда-либо слышал. Я знал, что в тот момент он был наиболее уязвим, чем, возможно, когда-либо еще, и что я должен сформулировать свой ответ максимально вдумчиво. Я бросил свой планшет на пол, чтобы показать, что это не сценарная работа, что это не заранее подготовленная засада…».

Фрост: «Есть три вещи, которые от вас хотели бы услышать американцы. Первая: Это больше, чем просто “ошибки”. Я совершил неправомерные действия, возможно, даже преступления. Второе: Я действительно злоупотребил президентской властью или не до конца соблюл присягу. И третье: Я обрек американский народ на 2 года ненужных мучений, и я прошу за это прощения. Я понимаю, насколько это тяжело, особенно для вас, но если вы этого не скажете, то эти события будут преследовать вас до конца жизни».

Этот момент стал определяющим для всего интервью. Именно после этой реплики Фроста Никсон произнес свой знаменитый монолог, навсегда закрепившийся в американской истории: 

«Я подвел своих друзей. Я подвел страну. Я подвел нашу систему управления и мечты всех тех молодых людей, которые хотели бы попасть в правительство, но теперь думают, что оно слишком коррумпировано… Я подвел американский народ, и теперь мне нести эту ношу до конца своих дней. Моя политическая карьера окончена».

***

Никсон так и не признался в преступлениях. Более того, по словам Джеймса Рестона, после этого душераздирающего монолога он снова активировал режим защиты и стал перекладывать ответственность на других. Но это не вошло в финальную версию эпизода. В конце полуторачасовой передачи американские телезрители увидели лишь разбитого человека, осознавшего, что отныне путь в Белый дом для него закрыт. И это вполне удовлетворило их жажду правосудия. 

Премьерный эпизод, посвященный Уотергейту, вышел в эфир 4 мая 1977 года и приковал к телеэкранам 45 миллионов зрителей. Это рекордный показатель для политического интервью, который держится до сих пор. Даже проигравший гонку CBS посвятил ему сюжет в своем главном общественно-политическом шоу, а сам Фрост попал на обложки журналов Time и People. Осознанно пойдя на огромный риск, британец не прогадал и заработал около миллиона долларов и, что более важно, звание одного из самых значимых журналистов своего времени. В дальнейшем его карьера шла только в гору.

Уже в XXI веке британский драматург Питер Морган навсегда увековечил историю создания знаменитого интервью, написав сначала пьесу «Frost/Nixon», а затем и сценарий к одноименному фильму Рона Ховарда.