Автор: Jay Caspian Kang (перевод – Мария Пироженко)
Всю свою карьеру, я был тем самым журналистом, который публиковал несколько статей раз в году. Я тратил очень много времени на структуру, отчетность и редактуру текста, и верил, что «настоящая журналистика», как поэзия или художественная литература, подчиняется какому-то мистическому ритму.
Во время работы в New York Times, я начал писать и публиковать по несколько тысяч знаков в неделю. Моей основной мотивацией были проблемы со здоровьем: я работал по контракту долгое время и не имел стабильного дохода, чтобы оплачивать походы к врачу. КАК АВТОРУ, МНЕ БЫЛО ИНТЕРЕСНО, ЧТО БУДЕТ, ЕСЛИ Я НАЧНУ ПИСАТЬ БОЛЬШЕ. СТАНЕТ ЛИ МОЙ СЛОГ ХУЖЕ? ПОТЕРЯЮ ЛИ Я СВОЕ ЧУВСТВО ВКУСА?
Эти вопросы были плодами тревожности – возможно, из-за количества работы. Я все еще верю, что качественная журналистика — это верх медиаиндустрии. Но основываясь на собственном писательском опыте, сомневаюсь, что я смогу стать более продуктивным автором.
Я начал понимать, почему так много писателей одержимы своим графиком работы: они пытаются достигнуть нужного числа слов в день, вне зависимости, есть ли в их текстах смысл или нет. Авторы песен делают также: лучшие тексты приходятся на сотни песен в год, и некоторые из них случайно становятся хитом.
В декабре я писал о ChatGPT. Главная тема таких статей — может ли нейросеть существовать автономно, без нас. Если вы введете в чат что-либо, связанное с недавними событиями, то скорее всего, нейросеть вам скажет, что ее память заканчивается в ноябре 2021. То, что мы называем искусственным интеллектом, не может «учиться» без вмешательства человека. Единственный способ для ИИ написать, скажем, о шансах Рона Десантиса на республиканских внутрипартийных выборах 2024 года, или о том, как выглядит толпа на Коачелле — это получить доступ к статье, написанной человеком.
Это должно быть облегчением для писателей. Но я уверен, что пока не стоит расслабляться. Дело в том, что нейросеть может получить доступ к текущей аналитике или даже провести свои собственные опросы, и написать об этом текст. Согласно последнему обновлению OpenAI, ChatGPT теперь способен описывать загруженное изображение. ТО ЕСТЬ, ЕСЛИ БУДУЩАЯ МОДЕЛЬ ИИ ПОЛУЧИТ ДОСТУП К КАМЕРАМ НАБЛЮДЕНИЯ, КОТОРЫЕ СНИМАЮТ ЛЮДЕЙ, ТО, ВОЗМОЖНО, ОНА СМОЖЕТ ОПИСАТЬ ЭТУ ТОЛПУ. А ЕСЛИ КАМЕРА ЗАПИШЕТ ЗВУК, ТО ДАЖЕ СМОЖЕТ РАСПОЗНАТЬ, О ЧЕМ ЭТИ ЛЮДИ ГОВОРЯТ. Если у нейросети появится доступ к социальным сетям и миллионам видео с какого-либо события, то она опишет событие точнее, чем самый профессиональный репортер. У нас остается лишь выражение чувств, писательский стиль и тайна человеческого творчества.
Писательство произрастает из чтения. Я читаю всю жизнь, но все чаще я замечаю, что мысли в текстах дублируются. Я функционирую, как менее эффективный, но более одаренный ChatGPT. Мои предложения не сгенерированы ИИ, но они — синтез произведений моих любимых авторов. Мой писательский голос основан на прочитанных книгах. Возможно, в текстах есть какое-то духовное «я», но если оно и есть, то я не могу его найти. Наоборот, вдохновение в писательстве для меня похоже на процесс генерации текста нейросетью. Что может ввергнуть в ложное чувство гениальности.
Я запросил программу переписать последний абзац в стиле The New Yorker. Похоже, что ИИ решил заменить некоторые из наиболее часто используемых слов более простыми синонимами:
На протяжении большей части моей работы в качестве журналиста я находился в роли литературного ремесленника, создавшего лишь несколько шедевров в год. Каждое творение требовало экстраординарных затрат времени, посвященных кропотливой доработке репортажа, структуры и прозы.
Затем я запросил свой стиль, то есть стиль Джея Каспая Кэнга:
Большую часть долгого и извилистого пути моей писательской карьеры я играл роль журналиста, который каждый год выпускал в мир лишь несколько избранных произведений. Это был медленный танец, аккуратное танго со словами, каждый шаг был упражнением в уточнении репортажа, структуры и предложений.
Ни один из этих отрывков не заставит меня усомниться в своем профессионализме, но они заставляют меня пересмотреть отношение к ИИ. Вряд ли ChatGPT не сможет сгенерировать текст, который нельзя будет спутать с моим, но вряд ли вы захотите читать материал с подписью ChatGPT-4 (или 5, или 6). Наверняка какой-нибудь ИИ в будущем сможет составить более точную оценку шансов ДеСантиса на победу в выборах, чем политические эксперты, но какой в этом смысл? Мне нравится читать человеческое письмо, потому что мне нравится злиться на людей. Возможно, личное качество письма — это счастливая случайность, и многие журналисты могут быть заменены нейросетью. ПРИЧИНА, ПО КОТОРОЙ МЫ ЧИТАЕМ КНИГИ, СЛУШАЕМ ПЕСНИ И СМОТРИМ НА КАРТИНЫ — ЭТО ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ СЕБЯ В НИХ, ИЛИ ДАЖЕ ПРОСТО УЗНАТЬ, НА ЧТО СПОСОБНЫ ДРУГИЕ ЛЮДИ.
Вместо того, чтобы фокусироваться на возможностях ChatGPT и том, и насколько они «лучше» или «хуже» моих — я должен спросить тебя, читатель, выберешь ли ты меня, после победы машин. И ты должен спросить меня, выберу ли я тебя. Ответы на оба вопроса, я надеюсь, все еще «да».
Иллюстрация на обложке: shutterstock.com
