КТО ПОДРЕЖЕТ ВОЛЧЬИ УШИ?
Суету вокруг обновления Закона о СМИ комментирует профессор Михаил ФЕДОТОВ
Наша встреча с доктором юридических наук профессором Михаилом Федотовым, состоялась в начале декабря, когда никто не мог толком сказать, что же произойдет с действующим законом о СМИ в далекой перспективе и в ближайшие дни. После теракта на мюзикле “Норд-Ост” Владимир Путин отверг поправки, принятые подавляющим большинством голосов в обеих палатах Федерального Собрания. Тут же возникла инициатива Индустриального комитета СМИ (ИК СМИ), представившего 28 ноября новый проект закона о СМИ, который и стал предметом нашего обсуждения с Михаилом Федотовым. Но не успел остыть мой диктофон, как появилось сообщение правительственного агентства ИТАР-ТАСС (07.12), что Госдума уже в декабре может принять новый, согласованный вариант Закона о СМИ. То же агентство 10 декабря сообщило, что “силовые структуры и Индустриальный комитет СМИ договорились о совместной работе над пакетом поправок к законам, регулирующим деятельность СМИ в чрезвычайных ситуациях”, о чем сообщил директор ФСБ Николай Патрушев по окончании встречи силовиков и ИК СМИ. И в тот же день (как сообщил уже “Интерфакс”) руководители обеих палат Федерального Собрания, МПТР и ИК СМИ подписали “протокол о взаимодействии” по вопросам правового регулирования деятельности СМИ. Здесь согласовали уже доработку поправок в законы “О СМИ” и “О борьбе с терроризмом”. Отмечалось, что доработка будет вестись с учетом замечаний Владимира Путина. “При этом стороны планируют предпринимать координированные действия для обсуждения в Федеральном собрании РФ проекта новой редакции Закона о СМИ, подготовленного Индустриальным комитетом”…
Значит, протокол – протоколом, а наша беседа не потеряла актуальности. В приведенном диалоге автор представлен инициалами “В.Ч.”, а профессор Федотов – инициалами “М.Ф.”
Виталий ЧЕЛЫШЕВ
* * *
М.Ф.: Текст, который был передан Индустриальным комитетом СМИ (ИК СМИ) в Совет Федерации в качестве предварительного документа, будет меняться, я в этом не сомневаюсь ни минуты. Ведь Индустриальный комитет хочет, чтобы проект вносился Президентом. И я понимаю для чего…
В.Ч.: Для чего?
М.Ф.: Чтобы уберечь текст от безумных поправок, которые могут быть внесены без всякого понимания вопроса. Подобные поправки могут нанести любому закону непоправимый вред и родовые травмы, несовместимые с жизнью. Но если проект будет вносить Президент, то это означает необходимость экспертизы в президентских и правительственных структурах. Президент не станет вносить законопроект в Госдуму без положительного отзыва из Главного государственного правового управления. А те, в свою очередь, запросят мнение МПТР, Минсвязи, Минюста, Минфина, Минэкономразвития и так далее. То есть, на согласование может уйти очень много времени. Другое дело, если закон инициирует группа депутатов. Но тогда он становится таким же законопроектом, как и тот, который писал я и который был внесен группой депутатов 20 июня 2002 года. Но это процедура. А каково содержание?
Вариант, датированный 28 ноября, меня абсолютно не устраивает. Он меня очень разочаровал. Когда мне сообщили, что Индустриальный комитет пишет свой проект закона о СМИ, я сказал: Замечательно! Очень хорошо. Лишь бы не списывали, как списали с моего варианта законопроект МПТР.
В.Ч.: А почему просто не взять за основу ваш проект, который врос корнями в Конституцию и правовое поле России? Это не комплимент, а общеизвестный факт.
М.Ф.: А вот не знаю. Тот законопроект, о котором вы говорите, был сделан еще в 2000 году. Мы не форсировали его внесение, потому что в журналистском сообществе бытовало мнение, что закон о СМИ трогать не надо.
В.Ч.: Я присутствовал при его обсуждении, когда Сергей Шахрай утверждал, что лучшее – враг хорошего. И хоть у меня были другие аргументы, но с его выводом я согласился.
М.Ф.: Не только Сергей, многие другие, и вы в том числе, так считали. Более того, Президент говорил: не надо трогать закон. Но прошло время, ситуация изменилась. Президент сказал: надо трогать закон! Надо его приводить в соответствие с гражданским законодательством. А наш бронепоезд уже на запасном пути разводил пары в полном оснащении… Почему этот вариант заблокирован, я не знаю, могу только предполагать.
В.Ч.: Понятно, что этот с неба упавший вариант писали не руководители Индустриального комитета, а юристы. Ведь не любителей же с улицы набрали. Но писали наспех…
М.Ф.: Как я понимаю, нормальная работа над законопроектом должна вестись следующим образом. Собираются заинтересованные лица: главные редакторы газет и журналов, руководители телеканалов, радиостанций, издательских домов, информационных агентств и так далее… Все, кто в этом варится. И говорят: мы хотим, чтобы в новом законе было это, это, это. Мы хотим, чтобы в новом законе не было этого, этого, этого. То есть, дают ТО – техническое задание. Дальше группа юристов высокой квалификации, специалистов в области законодательства о СМИ, садится и пишет первоначальный проект, в котором будут отражены эти идеи, эти задания. Дальше заказчик (например, тот же Индустриальный комитет) должен посмотреть, что получилось и сказать: “Знаете, вот это, это, это мне не нравится, нужно переделать”. А юристы должны сказать: “Это будет переделано так, как вы хотите. Но это будет противоречить тому-то, тому-то и тому-то”.
В.Ч.: Как я понимаю, вас в эту компанию не звали. Или классики российского законодательства о СМИ там не нужны?
М.Ф.: Только вот про классиков не надо. Один знакомый недавно ездил в Киев и кому-то показал мою новую книгу. Знаете, что у него спросили?
В.Ч.: Я не ясновидящий…
М.Ф.: “Это что, тот самый? А разве он еще жив?”. Оказывается, в сознании каких-то людей я уже превратился в того самого классика, которому положено умереть по статусу. Лучше быть просто квалифицированным юристом. Так вот, как просто квалифицированный юрист и как секретарь Союза я должен сказать, что это неправильно, когда Индустриальный комитет берет на себя инициативу, не привлекая к работе ни Союз журналистов, ни Медиасоюз.
В.Ч.: А как же Любимов? Он ведь там был…
М.В.: Был. В личном качестве. Любимова включили в рабочую группу. Впрочем, наших представителей не привлекли к работе даже так. Именно поэтому проект перекособочило. Идеологически он ущербен. В нем выделена только одна сторона деятельности СМИ – бизнес. Бизнес прописан. Но для журналистского сообщества принципиально, чтобы законодательство о СМИ строилось на балансе интересов не только бизнеса и государства. Нужен баланс интересов бизнеса, общества, государства, гражданина (то есть, потребителя информации) и журналиста. Все интересы должны быть сбалансированы. В представленном варианте баланса нет. В каком-то смысле это антижурналистский текст.
В.Ч.: То есть, вы его отвергаете?
М.Ф.: Зачем? Мы готовы приложить все силы, чтобы выправить баланс в этом законопроекте. Будем ли мы участвовать в работе или не будем, время покажет. Но мы готовы к сотрудничеству.
В.Ч.: А знаете, что меня удивило?
М.Ф.: Я не ясновидящий…
В.Ч.: Когда я читал проект, то физически ощущал спешку. Людям некогда было собрать необходимую законодательную базу и, тем более, заглянуть в нее. Это видно по нулевой проработке глоссария. То есть, там происходит открытие таких терминов, которые на правовом поле вообще не росли. А ведь глоссарий должен приниматься одновременно с законом!
М.Ф.: Он должен быть в самом законе! Объясняю. Правовая система складывается из правовых норм. Правовые нормы – это теоремы. Каждая теорема строится на аксиомах. Аксиома – это определение самого понятия. Как мы определили аксиому “что такое массовая информация”, так мы и дальше должны учитывать это в логических построениях теорем – правовых норм. Если мы сказали, что массовая информация – это сообщения и материалы, предназначенные для неограниченного круга лиц, то тогда не получится сказать, например, что под массовой информацией мы понимаем средство распространения информации. Тот набор определений, который был предложен в новом проекте, на роль аксиом не годится. Следовательно, построенные на таких аксиомах теоремы будут ложными, ошибочными. Я создавал не один законопроект и знаю, как трудно делать вот этот самый глоссарий. Но зато, если ты его сделал, дальше все идет легко и просто. Те, кто работал с последним законопроектом, к сожалению, с глоссарием не справились. Я думаю, что это естественно. Смешно ждать от Эрнста, Лесневской, Венедиктова *, что они будут формулировать аксиому. Это не их профессия. От них требуется другое – техническое задание, “что вы хотите?”… Они сказали: вот мы хотим, чтобы был собственник. А юристы, которые все это писали, “собственника” переделали во “владельца”. А “владельца” нет в праве. Ну, нет в праве такой категории “владелец”! Владелец – “треть собственника”, потому что право собственности по Гражданскому кодексу включает в себя владение, пользование и распоряжение. Некий субъект может владеть, но не сможет распоряжаться, пользоваться не сможет! То есть, “недособственник”… Это неправильно… Ставилась задача: уничтожить категорию учредителя. Зачем? Ну, уничтожили, и что дальше? Натолкнулись на стену!
В.Ч.: Да, я читал в вашем комментарии: если государственные структуры, например, являются учредителями каких-то СМИ (федеральных, региональных – неважно), то, став владельцами, они автоматически превращаются в рядовых субъектов предпринимательской деятельности…
М.Ф.: Именно. Но там не только эти огрехи (будем, несмотря на многочисленность, считать их случайными). Во многих местах торчат “волчьи уши”. Потяни за них – и вытащишь волка. Например, написано, что лицензированием вещания занимается государственный орган управления в области массовой информации. Да, но простите… Это значит, МПТР будет существовать вечно? Вы на это рассчитываете? Но Лесин сказал, что через 2 года Минпечати не будет… Как одно с другим-то состыкуется? В ныне действующем законе предусмотрено существование Федеральной комиссии по телерадиовещанию. Ее можно, конечно, переделать в Федеральную конкурсную комиссию. Эту комиссию можно привязать к некоему лицензирующему органу. Но решения должны приниматься комиссией. А министерство, как и полагается исполнительному органу, должно исполнительно выдавать эти лицензии по решению независимой комиссии. Ведь есть на этот счет специальная рекомендация Совета Европы, в 2000 году она была принята, Россия как член Совета Европы голосовала за эту резолюцию. И какую же мы будем проводить политику? В Страсбурге говорить одно, а в Москве – делать прямо противоположное? Нелогично и безнравственно. Но это не все “волчьи уши”. Когда мне передавали текст законопроекта на рецензию, то сказали: ну, там права и обязанности переписаны с действующего закона. Переписаны. Но переписаны по-своему. Читаю, например, о правах журналиста. В нынешнем законе записано главное право: искать, получать и распространять информацию. В редакции ИК СМИ появилось маленькое дополнение: за исключением сведений, составляющих государственную специально хранимую законом тайну… В чем фокус? Не ведая, что творят (или ведая) они делают журналиста субъектом преступления “шпионаж” и субъектом преступления “распространение государственной тайны”. Автоматически! А сегодня по закону он не является субъектом этих преступлений, он не носитель государственной тайны. И он не сборщик информации для иностранных разведывательных служб. После принятия такой вот формулы вы автоматически вынуждены всякий раз доказывать, что вы не шпион, что вы не собираете информацию для спецслужб. Вот такие “волчьи уши”… Или мины-ловушки. Как вам приятнее… И нужно просто выполнить работу сапера: все это обнаружить и разминировать.
В.Ч.: Так зачем это переделывать? И можно ли вообще это переделать?
М.Ф.: Можно! Все можно переделать…
В.Ч.: То есть, вставить подготовленный вами раньше глоссарий?
М.Ф.: Но и мой глоссарий значительно обновлен по сравнению с действующим законом. Я не утверждаю, что те формулы, которые мы придумали вместе с Юрием Батуриным и Владимиром Энтиным идеальны. У меня есть уши, их предназначение – слушать мнение других. Я готов слушать. Готов высказывать свое мнение. Давайте собираться, сравнивать, решать, что будет точнее… Моя задача не протащить свои формулировки, а найти наилучшие формулировки. Нужен высоко точный закон.
В.Ч.: Кажется, в 1988 году у вас с Батуриным и Энтиным была аналогичная ситуация. Или нет?
М.Ф.: Стопроцентно аналогичная. Мы с Юрой и Володей написали свой проект закона о печати СССР. Союз журналистов СССР делегировал нас в ЦК КПСС в состав рабочей группы по официальному проекту. Ну, Батурина сразу отсекли, а нас с Энтиным пустили. Мы на двух заседаниях присутствовали. Но все, что мы предлагали (исходя из нашего законопроекта) в рамки жестко заданного цековского законопроекта не укладывалось. Все наши идеи отвергались на корню. Тогда мы предложили наш проект рассматривать как альтернативный: давайте, мол, обсудим этот и этот. Нам сказали: нет! Нет – так нет… Мы развернулись и ушли. И правильно сделали, как оказалось. Через 2 года наш закон был принят. А цековский вообще не увидел света.
В.Ч.: Итак, сегодня мы наблюдаем процесс, который приведет к тому, что не позднее весны какой-то новый закон о СМИ будет принят. Или я не прав?
М.Ф.: Конечно. Это случится до выборов. Пусть – кто спорит? Я возражаю только против скороспелых формулировок, против того, чтобы в спешке родились уродцы. Я готов работать дни и ночи для того, чтобы получился хороший текст закона. Получится – очень хорошо. Но материя очень тонкая, деликатная. Здесь каждая буква, каждый знак препинания имеют значение.
В.Ч.: То есть, я могу сказать читателям январского номера, что вы будете работать в рабочей группе по рихтовке предложенного текста?
М.Ф.: Я готов. И можете писать, что возможно Федотов уже там. А возможно, что он уже там был и оттуда ушел, увидев, что бессмысленно работать с людьми, которые не хотят ничего слышать. Тоже возможно. Как тогда, в ЦК. И если здесь будет дежавю, если я увижу то же самое (что они не слышат, не готовы воспринимать), если пойму, что проект при моем участии не улучшается, конечно уйду. Зачем участвовать в деле, которое принесет только позор? А вот если я увижу, что он начинает меняться к лучшему…
В.Ч.: Давайте надеяться на лучшее…
М.Ф.: Только этим и занимаюсь. В смысле, надеюсь…
* * *
PS: Михаил Федотов предложил: А вы опубликуйте рядышком все законопроекты в виде параллельных текстов – и журналисты сами смогут сравнить, кто чего предлагает. Идея, конечно, плодотворная, но под это ушло бы 2/3 журнала. Для тех, кто пользуется интернетом, даем адреса различных текстов.
Проект в редакции Михаила Федотова: www.ruj.ru/smilaw.htm
Проект в редакции МПТР: www.cjes.ru/russia/project/smi_pech.shtml
Проект в редакции ИД СМИ: www.medialaw.ru/publications/zip/99/1.htm
Комментарии М. Федотова к проекту в редакции ИД СМИ: www.cjes.ru/archiv/rus/22231.htm
