Много маленьких добрых дел могут перевесить одно большое зло. Так можно сформулировать главную мысль выступления специального корреспондента «Коммерсанта» Ольги Алленовой на пленарном заседании конференции «Медиа/НКО-профи» в московском центре «Благосфера». Вскоре после конференции Ольга ответила на вопросы ЖУРНАЛИСТА.
– В 2013 году вы стали первым лауреатом премии имени Анны Политковской «Камертон». Что для вас значит эта премия?
– К сожалению, я тогда не смогла прийти на церемонию, лежала в больнице. До сих пор жалею, что такое важное событие пропустила. Эта премия много для меня значит. Я очень уважаю коллектив «Новой», который учредил эту премию. У всех людей, работающих там, есть чему поучиться. Анна Политковская была журналистом и поэтому погибла. Новейшая история России насчитывает уже несколько сотен журналистских смертей. Так не должно быть – чтобы люди погибали, потому что делают свою работу. И то, что так происходит, говорит и о том, что у нас ненормальная ситуация в стране, и о том, что в нашей профессии много героев. Вообще меня всегда по-человечески удивляет, когда на военных полигонах, выжженных многолетними стрельбами, растут цветы.
– Что вообще можно сказать о наградах для журналистов?
– Хорошо, что они есть. Любому человеку важно признание его труда.
– Какие из ваших наград для вас особенно важны?
– Мне важна любая награда: раз мне ее дали, значит, кто-то читал мои тексты и решил, что я смогла что-то привнести в журналистику или в общественную жизнь. Премию «Искра» мне дали за репортаж из Ливана в 2006 году, премию «Крылья аиста» – за серию статей о приемных семьях, премию журнала «Сноб» – за книгу о Беслане. Все важно.
– Есть мнение, что женщины-журналистки острее чувствуют чужую боль. Вы согласны?
– Мне кажется, свойство остро чувствовать чью-то боль – не только женское. Есть замечательные писатели-мужчины, которые писали так, что выворачивали душу читателя наизнанку. Но женщина может больше себе позволить – так сложилось в мировой культуре, что мужчины все-таки чаще скрывают свои чувства, далеко не все могут показать свою чувствительность. Если читать репортажи об испанской войне, которые писали Хемингуэй и Марта Гэллхорн, то видно, что у Гэллхорн больше эмоциональных зарисовок. Кстати, я недавно озвучивала для издательства «Индивидуум» аудиокнигу «Лицо войны», написанную Мартой Гэллхорн, – она берет за душу именно эмоциональной своей стороной. Несмотря на то, что о событиях, описанных в книге, я в целом все знала, меня потрясло именно то, как Гэллхорн рассуждает о войне, как она буквально кричит о том ужасе, который видела и который не должен повториться, но который – как она сама пишет – будет повторяться и повторяться.
– Что вы могли бы назвать своей самой большой журналистской удачей?
– Ой, я давно уже в таких категориях не думаю. Раньше удачей считала какой-то эксклюзив. Попала на борт в Чечне – удача. Взяла интервью у какого-то интересного спикера – удача. Сейчас мне все это кажется неважным. Моя удача создается моим трудом, моими руками и умом – я куда-то еду, собираю материал, обрабатываю его, пишу текст. Он всегда рождается из усилия, труда. А удача – это про что-то падающее с неба.
– Социальные проблемы – это часто невидимые миру слезы. Как вы пришли к социальной проблематике?
– Ну, вот я хочу, чтобы они были видимыми. Пришла в 2013 году, после принятия «закона Димы Яковлева», когда начала писать о детях-сиротах, которые лишились возможности попасть в приемные семьи в Америку.
– Что было самым важным для вас тогда?
– Я вдруг увидела столько людей, которым нужна помощь, и поняла, что могу о них рассказывать другим людям. Что могу быть мостиком между теми и другими.
– В 2001 году на Первом гражданском форуме Владимир Путин и Людмила Алексеева говорили о будущем социальном демократическом государстве. Тогда каждый пятый россиянин – по результатам исследования, проведенного по заказу Правительства РФ, – получал поддержку от российских НКО. Сегодня ситуация иная. В чем вы видите перспективу?
– Хотя бы в том, что НКО остались и работают. В отличие, например, от Белоруссии, где ситуация сильно хуже. НКО – это сектор неравнодушных людей. Когда таких людей много, можно решить массу проблем даже при полной пассивности государства.
– Что вам дает силы и надежду?
– Люди и помощь людей людям. Когда маленьких добрых дел много, они могут перевесить одно большое зло.
– Что думаете о взаимодействии НКО и журналистов?
– Мне оно кажется очень важным. Журналистика – это мостик между НКО и обществом. Мы прокладываем этот мостик, чтобы те, кто хочет помогать, смогли увидеть тех, кому нужна помощь.
– Социальная журналистика часто совмещается с конкретной помощью. Нет ли тут конфликта? Это новый вид журналистики?
– Да это просто журналистика. Не понимаю деления журналистики на «военную», «социальную», «политическую». Есть журналистика, а есть не-журналистика. Есть журналистика, а есть пиар, пропаганда, военно-политическая деятельность. Есть очерковая литература, наконец, которую тоже часто смешивают с журналистикой. Конфликта я не вижу, если не вставать на чью-то сторону в публикации.
– Как вы выбираете сюжет для очередного материала?
– Если в сюжете есть какая-то социальная проблема, характерная для страны или региона, – мне это интересно. Тут можно показать и собственно проблему, и жизнь людей. Люди – это самое интересное и важное. Мне хочется, чтобы кто-то, живущий в большом городе, смог увидеть кого-то, живущего в глухой деревне. Чтобы человек, который может позволить себе каждый день обедать в центре Москвы, увидел людей, у которых месячный бюджет – как три таких обеда. Не для того, чтобы кого-то пристыдить (это бессмысленно), а чтобы один человек задумался о том, чем он может помочь другому.
– Что самое трудное в социальной журналистике?
– Погружение в чужую беду. Нужно научиться не впадать каждый раз в состояние острого сострадания, но и не становиться равнодушным, потому что и то, и другое приводит к выгоранию.
– Часто ли удается достичь результата, повлиять на практику?
– Не знаю, я не отслеживаю результаты. В журналистике важно рассказывать. Я стараюсь качественно выполнять свою работу, не манипулируя и не привирая. А как дальше будет интерпретироваться эта информация, какая у нее будет трансформация, – это уже не касается моей работы. Если мой материал приведет к тому, что на его базе появится новая важная информация, напишу и о ней тоже.
– Необходимо ли общение с экспертным сообществом, властями, каково значение личных контактов?
– С экспертным сообществом – да, потому что эти люди владеют информацией, знаниями, опытом и делятся им с журналистами. С властями я мало общаюсь, мне это не очень интересно. Иногда отправляю официальные запросы в какие-то ведомства. Чиновники очень боятся сказать лишнее слово, требуют по пять раз согласовывать тексты, цензурируют сказанные ими же самими слова – я такое не люблю.
– Что самое главное для журналиста сегодня в России?
– В другое время я бы сказала – профессионально давать информацию. Сегодня приходится говорить о том, что главное все-таки – сохранить в себе человеческое.
– Ваше пожелание молодым журналистам – тем, кто хочет работать с социальной проблематикой?
– Не бойтесь, это не страшное направление, вы быстро его полюбите, потому что именно социальная проблематика поможет вам увидеть и показать живого человека.
Фото: Анна Данилова, из архива Ольги Алленовой
СПРАВКА: Ольга Алленова – российская журналистка, автор книг «Чечня рядом. Война глазами женщины» (2008), «Форпост. Беслан и его заложники» (2019), лауреат премии «Искра» в области прессы, премии «Камертон» имени Анны Политковской, премии правительства Российской Федерации в области СМИ за серию публикаций о благотворительности (2015).
