В марте в издательстве «Эксмо» вышла книга «Окаянные гастроли» – дебютный роман известного трэвел-журналиста, автора 25 путеводителей и биографии «Профессия – путешественник», бывшего главного редактора журнала «Вояж» Ольги Чередниченко. Мы поговорили с Ольгой, чтобы выяснить, как опыт работы журналистом помогает создавать художественный текст, какие убеждения мешают литератору и как не сдаться на пути к мечте.
– В своей биографии ты рассказываешь, что хотела написать роман с детства. В какой момент мечта трансформировалась в цель?
– Эта мечта стала целью сразу. В шесть лет я поняла, что хочу написать книгу, и с тех пор активно стремилась к этому. Очень долгое время у меня ничего не получалось: я либо понимала, что свернула не туда, и возвращалась обратно, либо без конца спотыкалась и падала на этом пути. Я написала десятки путеводителей для издательства «Эксмо» – но это было не то, чем я хотела заниматься дальше. Я начинала множество фикшн-историй – но всегда заходила в тупик. Я осознала, что моя мечта – художественный текст. И, наконец, 10 лет назад нащупала историю, которая в итоге стала «Окаянными гастролями».
– Сколько ты работала над романом?
– Я работала над книгой семь лет. Трижды переписывала ее с нуля – искала свой метод. Пять лет ушло на первые две неудачные попытки и еще два – на написание финальной версии. Конечно, в течение этого времени я параллельно собирала материал: по книгам и документалкам изучала историю периода, в котором происходит действие романа, сидела в РГБ и архивах Москвы и Петербурга. Еще, например, я взяла интервью у актрисы театра и кино Елены Литвиновой (сериал «Трасса», 2024), чтобы понять, как устроена психика человека ее профессии. И даже посещала актерские курсы.
– Какие навыки тебе, журналисту с огромным опытом, пришлось освоить еще?
– Оказалось, что написание художественного текста и публицистического, журналистского – вообще разные задачи. Основной навык, который мне пришлось освоить, – построение структуры. Сначала я разбиралась, из чего состоит большое произведение вообще, затем – как строятся более мелкие детали, такие как главы, и, наконец, – отдельные сцены.
Другая новая задача – разработать персонажей с психологической точки зрения. Я прочла много книг по психологии, чтобы лучше понять своих героев и продумать их – еще до того, как приступить к конструированию каркаса текста.
И вообще, я очень много читала – как учебники по сценарному и писательскому мастерству, так и художественную литературу, а также нон-фикшн по моей теме. Еще я училась на литературных курсах, в том числе в известной школе литературного мастерства, где мне очень помогли Учителя – Марина Степнова и Анна Козлова.
Основной навык, который мне пришлось освоить, – построение структуры художественного текста. Другая новая задача – разработать персонажей с психологической точки зрения.
– Твоя книга насыщена историческими событиями. Но чего в ней больше – правды, к которой ты привыкла в журналистике, или все-таки вымысла?
– Прототипом главной героини романа, Шурочки, стала моя прабабушка, которая была дочерью петербургского статского советника. Она убежала из дома, чтобы стать актрисой, и даже побывала в тифозном поезде. На этом сходство ее и Шурочки заканчивается. Я не успела познакомиться с прабабушкой лично, но у меня была ее фотография и несколько писем к ней от моего прадеда.
Исторические события я изучала очень тщательно, и они стали для меня большим подспорьем. Например, я узнала, что 100 лет назад в гримерках нещадно коптили лампы и актерам приходилось прочищать нос чуть ли не каждые 15 минут. Подобные факты помогли мне собрать пазл, чтобы было на что опереться.
Сюжет я придумала. Но для меня каждое написанное в книге слово – правда. Я верю во все, что там происходит – даже в сценах в жанре магического реализма. Я так вижу мир. И именно этот внутренний компас – правду или неправду я рассказываю – и был для меня основным ориентиром, когда я писала и переписывала.
– В автобиографии ты откровенно говоришь, что работа журналистом отвлекала тебя от главной цели. И все-таки как профессия помогла в работе над книгой?
– Журналистика в целом развила во мне умение структурно мыслить, искать и находить информацию. От своей работы я взяла правило: текст должен быть легким. Для меня очень важно, чтобы каждое слово было понятно читателю. Конечно, какие-то смыслы в романе я убирала в подтекст, но все равно старалась делать так, чтобы читатель мог догадаться, не сломав голову, что я имела в виду, чтобы оставался поверхностный сюжет, который был бы понятен и интересен без подтекстов.
Что касается стилистики, то у меня не получилось писать «с завихрениями», хотя я пыталась. И стиль моего художественного текста не сильно отличается от того, каким я пишу в статьях.
А трэвел-журналистика помогла мне попасть в те города, которые были нужны для книги. В Варшаве, Краснодаре, Ярославле и даже Каркаралинске я побывала благодаря связям с министерствами по туризму и коллегами из этой сферы.
– Можно сказать, «Окаянные гастроли» – это роуд-муви. Ты осознанно стремилась к тому, чтобы текст перекликался с темой путешествий?
– Моей целью было показать пошагово, как трансформируется сознание человека творческой профессии – как из неопытной и наивной девушки Шурочка становится настоящей глубокой актрисой. А путешествие – это лучшая метафора развития личности. Есть даже такое понятие в драматургии – «путь героя». Ну и я просто очень люблю путешествия – и совершать их, и рассказывать о них.
– Что дала тебе поездка в Каркаралинск, где происходит часть действия романа? И как ты считаешь: важно ли для писателя бывать в местах, о которых он пишет?
– Попасть в далекий Каркаралинск в Казахстане оказалось очень непросто. Но я долго об этом мечтала – там погиб мой прадед в период Гражданской войны. Несмотря на то, что его фигура никак не отражена в романе, это путешествие помогло мне достичь двух целей. Во-первых, я посмотрела на места, где мой предок провел последние дни. Во-вторых, впитала их таинственную энергию, ведь я уже знала, что героиня моего романа обязательно там побывает.
Я считаю, для писателя очень важно ездить в места, о которых он пишет. Это помогает собрать недостающие детали при создании атмосферы. Уверена, читатель чувствует, когда ему подсовывают некачественную работу. А если бы моя книга попалась жителям Каркаралинска? Они бы сразу почуяли фальшь в описании, если бы я не бывала в их городе, а просто придумала его – из-за лени и нежелания собирать материал.
Я считаю, для писателя очень важно ездить в места, о которых он пишет. Это помогает собрать недостающие детали при создании атмосферы.
– Что за долгие годы работы над книгой для тебя было самым сложным?
– Много лет подряд, день за днем пробиваться вперед, не имея никаких гарантий результата. Единственным маяком, который меня вел, было очень тонкое, спрятанное где-то в глубине чувство, что я хочу этим заниматься и что у меня получится. Но никаких внешних подтверждений этому не было. Например, мои родители не поддерживали мое стремление написать книгу. В какой-то момент я даже перестала им говорить, что пишу, хотя занималась этим почти каждый день. Я бы сказала, что пробивалась вперед как с мачете – каждый день это была схватка с неуверенностью в себе, с блоками, которые мешали мне работать. Немного помогала психотерапия. Но даже с ней было тяжело, а без нее, наверное, вообще ничего не получилось бы.
– Наверняка бывали моменты, когда не писалось. Что ты делала?
– Не писалось мне, по большому счету, никогда. Наверное, я могу вспомнить всего несколько сцен, которые я написала легко и с удовольствием. Мне было очень страшно, что не получится, и это мешало и отравляло удовольствие от процесса.
Не сдаваться и двигаться дальше помогали очень жесткая дисциплина и режим, который я выработала. Я выделила себе два часа каждое утро на работу над книгой, отвоевав это время у своей семьи. Когда кто-то покушался на него, приходилось снова и снова отстаивать свои границы. Это было не так-то просто, учитывая, что я и сама была не уверена, что имею такое право.
Когда у меня ничего не получалось, я просто сидела перед компьютером два часа. Как будто лежала по направлению к цели, если не могла идти. Нет-нет да какая-нибудь идея приходила, или одно предложение все-таки удавалось написать. И это было лучше, чем ничего.
– Появились ли у тебя новые ритуалы? Может, чтобы вызывать вдохновение.
– Я не верю во вдохновение. Считаю, это очень гадкий и вредный миф, который, возможно, не дал многим талантливым людям создать произведения, потому что они ждали вдохновения и думали, что это нормально. Наверное, у кого-то оно бывает. У меня иногда случаются вспышки, когда в голову приходит какое-то удачное слово или идея – такое бывает и ночью, и днем. Я записываю их в заметки в телефон. Но именно в процессе работы у меня вдохновения не бывает. Бывает труд – я сажусь и работаю. И это труд более сложный, чем журналистская деятельность.
Главный ритуал, который у меня появился, – верить в то, что я имею право на писательские часы в течение долгого времени. Еще я стараюсь регулярно изучать темы, которые мне интересны, проводить исследования. Даже если еще не знаю, о чем буду писать, я все равно посвящаю этому какое-то время своей писательской жизни.
Не писалось мне, по большому счету, никогда. Не сдаваться и двигаться дальше помогали очень жесткая дисциплина и режим, который я выработала.
– Что ты посоветуешь журналистам, которые тоже мечтают написать роман?
– Я посоветую не ждать вдохновения, а выделить себе час, например каждое утро или хотя бы по выходным. Не замахиваться сразу на что-то большое. Если в самом начале сказать себе, что я буду вставать каждый день в пять утра и по три часа писать перед работой, просто не сделаешь ничего. Лучше начинать с малого.
Изучите книги по сценарному мастерству, по психологии для сценаристов и писателей – вообще все-все, что найдется на эту тему. Нужно учиться, погружаться в комьюнити, например через курсы писательского мастерства.
И важно не быть уверенным, что знаешь все. Это ощущение обманчиво. Журналист и писатель – совершенно разные профессии.
