Хотя практика может стать отличным опытом по специальности и впоследствии перерасти в постоянное место работы, не для всех она остается приятным студенческим воспоминанием. Для кого-то летняя практика становится боевым крещением, и студенты выходят из редакции с примером, как делать не надо. С ними мы и поговорили.
«Привет! А можешь съездить за город и привезти борщевик для съемки?»
Когда все одногруппники Риты (имя изменено) пошли в центр при вузе, где организовывают студенческие практики, она и ее две одногруппницы, как говорит Рита, «решили быть крутыми и пойти против системы». Для практики они выбрали модный глянцевый журнал «Собака». Студентки пришли в редакцию, рассказали о себе, их взяли. «Это выглядело очень круто, как в каком-то американском фильме. Мы думали, что станем журналистками, будем писать классные материалы», — рассказывает Рита.
Студенток спрашивали об их хобби и интересах, однако это не учли, и практика свелась к расшифровкам по несколько часов. Практикантки просили другие задания. Им отвечали, что если журнал что-то найдет, то обязательно обратится к ним. Задание в итоге нашлось. Однажды Рите написали из редакции: «Привет! А можешь съездить за город и привезти борщевик для съемки? Мы оплатим такси в обратную сторону». Она отказалась: «У меня были пары, да и что я должна написать в отчет для вуза? “Собирала борщевик, примите вместо знаков”?»
Рита пришла на защиту, где ей сказали, что у нее нет журналистских материалов, только расшифровки на 35 тысяч знаков. И она пошла пересдавать практику в тот самый центр при вузе: «Если бы я вернулась в то время, то сразу бы туда пошла».
«Единственное, что мне могли предложить — это помощь в разборе архивов фотографий человеку, который снимает Путина»
В апреле Наташа записалась в профцентр Заксобрания Ленобласти из базы, предложенной университетом. На практику было лишь два места, и студентка подумала, что здесь практикантам смогут уделять достаточно внимания.
Наташа написала руководителю практики, что она направлена к ним от вуза. Через неделю ей ответили, что Заксобрание в отпуске и новости практиканты писать не смогут. ЗАКС якобы сказал это университету, но он все равно одобрил практику здесь. Студентке предложили писать поздравительные открытки.
Позже выяснилось, что у ЗАКСа нет даже открыток. Единственное, что они могут предложить Наташе, — это помощь в разборе архивов фотографу, который снимает Путина в Санкт-Петербурге.
Все ответы студентка получала спустя несколько дней, и к началу августа она поняла, что у нее нет места практики, который бы подписал договор с университетом и в котором бы она опубликовалась.
Наташа снова выбрала место из базы вуза, на этот раз Piterstory, журнал о жизни Петербурга. По словам студентки, здесь редактор тоже не была заинтересована в практике. Наташа предложила темы для текстов первого августа, ее проигнорировали. В середине месяца она написала в личку редактору, а не в общий чат, расписала темы и отправила готовый материал. Редактор просто прочитала сообщения и ничего не ответила.
Наташа считает, что вузу стоит тщательнее подбирать места практик и выбирать редакции, где к студентам не будут равнодушно относиться: «Невозможно нормально организовать практику, если в редакцию набрали так много студентов, а нас там больше 60 человек, и взаимодействуем мы с одним сотрудником».
«А давай-ка померим черепа наших звезд и скажем, кто лучше, а кто хуже?»
На втором курсе в 2018 году Анна решила пойти в «Комсомольскую правду в Санкт-Петербурге». Ее знакомые работали там и хорошо отзывались о месте, в том числе о руководстве. Однако перед практикой начальство в редакции сменилось.
На планерке новый главный редактор, на первый взгляд милая девушка Виктория, отчитывала своих коллег. Сотрудники называли инфоповоды, а редактор, как рассказывает студентка, говорила «в красочных выражениях, что нормальных тем некто не принес, трудится тут только она и пара человек». Ее речь сводилась к тому, что все вокруг — бездельники и тунеядцы, и не уволены лишь по милости Виктории. Кто-то спорил, кто-то молчал.
Темы Анны не приняли. «Потом мне приходилось еще не раз добираться до редакции по два часа ради двух минут унижения. На планерке пару минут я высказывалась, мне говорили, что все не то. Я понимала, что никаких задач не поступило, и снова уезжала домой», — рассказывает Анна.
Она считает, что главной проблемой была некомпетентность Виктории. Студентка смогла наладить контакт с другой руководительницей и выбить совершенно отвратительные, но темы для публикаций: «Мы с одногруппниками писали ерунду, что было неинтересно и ненужно, но хорошо гуглилось».
«Опыт полезный с точки зрения разочарования и принятия того, что не все будет, как ты представляешь. Ты будешь писать тексты, которые принесут просмотры сайту, а не которые интересны тебе. Что тогда, что сейчас к практикантам относятся не как к потенциальным сотрудникам, а как к мусору. Их не воспринимают всерьез и просто ищут чем занять.
,
,
Хотя, как мне кажется, это легко. Если пришел практикант в таблоид, ты объясняешь, что это таблоид, нужны громкие темы с громкими заголовками», — считает Анна.
Ее одногруппник хотел написать социальный текст про сообщества во «ВКонтакте» о расовом превосходстве. В этих группах вымеряли черепа и на основе этого выясняли, кто лучше или хуже. Однажды во время работы над материалом одногруппник Анны подошел что-то уточнить у главреда, и она сказала: «О, я придумала! А давай-ка мы померим черепа наших звезд и скажем, кто лучше, а кто хуже!»
«Как дела? Вы такие красивые девушки»
Вера (имя изменено) — студентка факультета рекламы и связей с общественностью. Первую практику она выбрала из базы университета. Точнее, взяла ту, что осталась, потому что место она начала искать слишком поздно. Посмотрев, что это за компания, она узнала, что проходить практику будет в магазине игрушек. Ей было непонятно, зачем компания взяла себе студента-пиарщика, и предположила, что, наверное, ей нужно будет вести аккаунты в соцсетях.
В августе Вера узнала, что магазин игрушек стал театрально-лингвистическим центром: «Как так вышло, я до сих пор не понимаю. Очевидно, там все трансформируется и люди вовсе не те, за кого себя выдают».
Гендиректору компании было около 60 лет, а Вере с одногруппницей — 18, но он говорил о том, какие они «красивые девушки», писал им сообщения в стиле «как дела», спрашивал о родителях Веры. Поведение гендиректора она считала фамильярным и неуместным.
В компании студенткам дали задание съездить в детский лингвистический лагерь, взять интервью у руководителя, вожатых-иностранцев и самих учеников. Ехать туда пришлось с этим гендиректором и исполнительным директором. Вере было страшно, но она поехала, подумав, что это все-таки компания от ее вуза и они не будут отправлять студентов к кому попало.
Поездка прошла нормально, а сам лагерь понравился практиканте. «Вот только омрачил поездку директор компании, — рассказывает Вера, — Он был навязчивым человеком, для которого фамильярное общение являлось нормой. От его неуместных вопросов было некомфортно, хотелось поскорее вернуться домой».
Позже она написала еще пару рекламных постов для Instagram, но ни по ним, ни по тексту о лагере не было никакой обратной связи. Вере не редактировали тексты и не опубликовали их, однако и гендиректор, и исполнительный директор звали к себе работать.
Студентке нужно было уточнить пару вопросов у гендиректора, и в ответ на свое сообщение она получила «волну недоброжелательных сообщений под предлогом того, что я побеспокоила его, когда он только вышел с самолета».
Вера считает, что доверять базе вуза было ошибкой. Она советует самостоятельно искать место и просить о нем отзывы предыдущих практикантов.
«Можете посидеть за столом для стажеров»
Через сайт вуза Артем выбрал рекламное агентство. Около месяца ему с одногруппницей не давали заданий, объясняя это сложностями, вызванными коронавирусом.
Наконец им написали из агентства и предложили приехать в офис. Студенты молниеносно приехали. Однако менеджер предложила Артему посидеть за столом для стажеров. Буквально. Посидеть и подождать, появятся ли задания.
Практику Артем закрыл в другом месте.
«Основные темы достанутся практикантам ВолГУ, а вы, из какого-то там московского университета, сможете рассчитывать только на остатки»
Из-за пандемии Олеся вернулась из Москвы в родной город и проходила практику там. Ей хотелось очно ознакомиться с работой в редакции. «Из вариантов работать на телеканале, где ведущие постоянно допускают речевые ошибки или на радио, которое играет у бабушек на даче, я решила пойти в «Аргументы и Факты — Нижнее Поволжье», — рассказывает студентка.
Главный редактор сразу сообщила Олесе, что основные темы достанутся практикантам ВолГУ, а она, «из какого-то там московского университета», сможет рассчитывать только на остатки. Однажды ей дали написать пресс-релиз, но на этом все. Практикантка напоминала главреду о себе, но ей лишь говорили, что вот-вот дадут тему.
Наконец студентке дали задание. Она взяла интервью у человека, который путешествует на инвалидной коляске с электроприводом. Текст приняли, однако позже, когда Олеся стала искать свои материалы, она увидела, что статья серьезно отредактирована и опубликована не под ее именем. Главред сказала Олесе, что из-за большого количества обработки текст сделали в соавторстве.
По мнению студентки, после обработки текст стал хуже. Он стал проще, однако в нем появились речевые ошибки и этические нарушения. Олеся рассказывает, что у нее был толерантный текст, а в отредактированной версии материал даже начинался со слов «Сергей — инвалид».
«Иногда же можно казаться, а не быть?»
«Воображение человека, переехавшего из маленького села в настоященский Петербург, рисовало невероятные картины: вот я надеваю босоножки, вот — элегантно ловлю такси, вот — вхожу в офис мечты и готовлюсь получить задания, которые сделают из меня профессионала», — рассказывает Алина.
Она записалась на практику в фонд Газпрома «Родные города» от университета. Студентка хотела получить практический опыт летом и, смотря на имя компании, решила, что в Газпроме ее этому и научат. С одногруппницами она выполнила тестовое задание. С одной из них быстро связались, а на задание Алины не отвечали. Это ударило по самооценке первокурсницы, она думала, что ее точно не взяли и решили даже не отвечать на тестовое. За месяц молчания фонда она «успела погрустить-поплакать, разозлиться и простить».
«Будь я старше и опытнее и будь другие варианты, я бы не сотрудничала с людьми, которые позволяют такой длительный игнор», — считает она спустя год.
Куратор старалась помогать студентам, практикантам давалось много заданий, скучать им не приходилось. Алина писала про социальное предпринимательство, истории людей были трогательными, некоторые даже вызывали слезы. Однако не все слезы относились к текстам. Часто Алине приходилось плакать от собственного неумения и отсутствия навыков.
Практикантка должна была писать имиджевые тексты и лаконично расписывать заявки на конкурс грантов. Ей тяжело было сделать хорошее краткое описание с трех-четырех страниц текста. Уже позже, на втором курсе, преподаватель скажет студентке: «Самое время переставать думать, будто вы все умеете». Однако во время первой практики ее самооценка значительно пошатнулась.
Несмотря на объем заданий, Алина не может сказать, что чему-то научилась в компании. Это были лишь стрессовые летние дни.
Сейчас учащаяся понимает: нельзя ждать инициативу со стороны, это губительно. Нужно брать ответственность на себя: что-то делать, спрашивать, узнавать, предлагать.
В Газпроме все делалось для галочки, и она с компанией не очень были нужны друг другу.
,
,
Когда студентка говорила кому-нибудь, что проходит практику в Газпроме, люди удивлялись и поздравляли ее. «Иногда же можно казаться, а не быть?», — заключает Алина.
,
