Они называют себя интернет-журналом, который ищет смысл жить в самом депрессивном городе-миллионнике страны. На момент создания медиапроекта Волгоград оказался на первом месте в антирейтинге. Список выстраивался на основе нескольких критериев: вопрос безработицы, наличие креативных пространств, статистика уезжающей молодежи. Platforma ¾ спорит с данными и меняет город изнутри.
Мы поговорили с основателем проекта Владиславом Якуниным. Узнали, как университетское медиа ВолГУ-Life стало главным ресурсом о культуре 34-го региона и в чем проблема региональных проектов.
— Как боретесь с образом грустного города?
— Медиа нашего формата, нами организованные кинопоказы, вечеринки, гаражные маркеты — всё направлено на создание досуга. Мы рассказываем о тех, кто совершенствует город, люди узнают, что в Волгограде есть чем заняться в пятницу вечером. Миссия «Платформы» — донести информацию о вещах, ради которых тут стоит остаться.
Волгоград пережил Ренессанс в 2018 году, во время активной работы «Платформы». Не знаю, так совпало или нам удалось повлиять на это. Тогда было много объединений, которые создавали движ в городе. Сейчас они уехали. Кто в Москву, кто в Питер. Я передал руководство журнала редакторам и переехал из Волгограда сначала в Сочи, потом — в Москву. Волгоград снова стал депрессивным городом.
Мы как-то устраивали дискуссию «Как заработать на вечеринке?», приглашали экспертов. Итог дискуссии: никак. Если ты через какое-то время понимаешь, что не можешь заработать на своем деле, энтузиазм заканчивается. Все, в том числе и я, верили, что возможно создать крутое комьюнити и монетизировать проект. Представляли, как люди в Москве будут говорить «О, знаете, в Волгограде такие ребята! Это просто южная столица всех дел в мире». Но осознав, что денег это не принесет, все рассредоточились по понятным с точки зрения заработка проектам. Сложно заработать на культуре и арт-деятельности. Другие посмотрели и поняли, что лучше и не пытаться.
— А какими способами пытались зарабатывать?
— Кнопка донатов, мерч, платные мероприятия, небольшая кофейня-эксперимент под своим брендом. Было интересно, как работают разные виды монетизации. Все зависит от того, насколько сильное и богатое у тебя комьюнити. У нас было среднее: по десятибалльной шкале я бы оценил на семерку. Оно не было богатым, мы всегда были молодежным медиа для аудитории 18–22 лет.
Мы запустили мобильное приложение вместе со студией мобильных разработок Unit Bin. Это единственный проект, который мог бы дать хорошие деньги. С нами сотрудничало 20–25 локальных проектов: бургерные, кофейни, сеть «Суши Весла», чайные, цветочные студии. Все они давали скидку в 30% на свой продукт для участия в нашей программе партнеров.
За 300 рублей в месяц можно было подписаться на пакет скидок. Тоже не особо окупилось. Остается классическая реклама. К нам приходило три-четыре рекламодателя в месяц. Но это не те рекламодатели, на деньги которых ты можешь содержать редакцию. Все упирается в то, что это региональный проект.
Как-то приходил МТС с новым тарифом. Мы сделали нативную рекламу: «15 вещей до 600 рублей, которых не хватает в Волгограде». И в конце: «Вот 16-я вещь, которой вам не хватало — тариф МТС. Держите, ребята». Получили какие-то деньги, поделили между собой, отметили, кто-то ролики купил. Тогда мы работали ради опыта.
— Чем Platforma 3/4 отличается от конкурентов?
— На тот момент конкуренции не было. Если не считать «Блокнот», «АиФ», которые писали о бытовухе, судах, дорогах, губернаторах. Мы — о креативной индустрии города. Мы первые в Волгограде начали делать об этом новости в телеграм-канале, запустили дизайнерские сторис с удобным форматом.
В этом и была уникальность, такого раньше никто не делал. Мы были дерзкими. Журналистика должна быть нейтральна? Ничего подобного. Она должна выражать взгляды той аудитории, на которую хочет влиять. Мы оставались медиа с правом критиковать и хвалить. Это влияло на нашу популярность. Даже люди, которые о нас не слышали, узнавали от своих друзей о том, что мы кого-то захейтили — сарафанное радио.
,
,
Когда начались протесты в Беларуси, мы поддерживали народ медийно. Это никак к Волгограду не относится, но есть какие-то общечеловеческие ценности, которых ты должен придерживаться, если хочешь мир вокруг себя изменить. Когда ты выражаешь личное участие, люди начинают чувствовать, что они на одной волне с комьюнити, которое не молчит. Люди должны чувствовать связь с проектом. Тогда аудитория готова общаться. Я был жителем этого города, гулял по тем же улицам, танцевал на тех же вечеринках. Люди узнавали нас, благодарили и хейтили. Это нормальная история. Главное — им было не все равно. Мы были старшим братом, который готов выступать в поддержку твоих идей.
— Как взаимодействуете с аудиторией?
— «Платформа» — не безмолвный проект, от которого ты получаешь информацию, его ведут твои соседи по лестничной клетке. Можно перевести все в шутку, поспорить от лица бренда, попытаться донести свою мысль.
А если не выйдет, то ты хотя бы увеличил количество комментариев под постом с одного до двадцати и привлек дополнительный трафик — SMM.
— Какие в редакции есть запреты?
— Мы сознательно не шли в чернуху и бытовуху. Не писали о том, что трубу прорвало, о деятельности чиновников или слитых фото. Об этом есть кому писать. Мы четко понимали, где есть красная черта. Наверное, не нужно сидеть и критиковать губернатора, но пошутить про него мы могли. Писали даже о политике, но в своих форматах. Делали игру на чемпионат мира по футболу: ты губернатор, попробуй построить стадион в своем городе. А на серьезных щах говорить о таком не было интересно ни нам, ни нашей аудитории.
— Как собрали команду?
— Сначала это был просто способ для меня и моих друзей научиться тому, чему не может научить университет: менеджмент, продвижение, SMM, издательская деятельность, работа с партнерами. На втором курсе мы привлекали первый, на третьем — второй. Пошла цепочка идейных единомышленников.
Одно время у нас было 50 авторов. Мы даже открыли школу журналистики для тех, кто хочет научиться писать. Составили программу обучения на полгода: первый месяц учишься писать новости, а на шестом — продюсировать подкаст. Кто дольше всех оставался — становился шеф-редактором. В среднем один человек оставался на год, дальше использовал этот опыт в работе с крупными изданиями, где платят деньги. «Платформа» была трамплином. Благодаря нему, наверное, я и работаю сейчас в Яндексе.
— На какие проблемы натыкались в процессе?
— Региональные медиа вроде «Большой деревни», Downtown работали на энтузиазме, а он не бесконечен. Даже если не пропадает у основателя, пропадает у тех, кто работает недавно. Из-за этого не получалось создать какую-то долгоиграющую редакцию, а это очень важно для активного развития. Волгоград не Москва, не Питер, не Ростов, где есть деньги.
В Волгограде никогда не было денег. Все остальное было окей.
,
