С Борисом Сысоевым я знаком полжизни. Вот уже тридцать лет он служит фотолетописцем Российской академии художеств, за труды свои получил золотую медаль за заслуги перед академией и звание почетного академика. Недавно на Пречистенке, 19, открылась выставка его работ.
Некоторые называют его фотохудожником. Борис терпеть не может этого определения, говорит, что никаким «фотохудожником» он себя не считает, что сам термин придуман людьми, которые не ценят ни себя как фотографов, ни фотографию как самостоятельное искусство.
Готовясь к выставке в залах академии, Борис дал интервью Ирине Дайнеко. С любезного разрешения автора воспользуюсь ее текстом:
— Скажите, пожалуйста, ваш любимый жанр в этом самом искусстве?
— Любимый — все же портрет. Люблю наблюдать за людьми, не спеша ловить момент, когда человек наиболее раскрылся. Но так можно снимать только при наличии времени. Большинство снимков моих знакомых и друзей сделаны именно таким образом, во время беседы в непринужденной обстановке. Официальные портреты на плакаты, обложки журналов также стараюсь снимать в ходе интервью, даже в студийном варианте. Или хотя бы после ни к чему не обязывающей беседы, когда я для себя уже сделал какие-то выводы о характере человека, его внешности, а порой и перипетиях судьбы.
Однажды выпало мне снимать известного художника, академика живописи Иллариона Владимировича Голицына в его собственной мастерской . Свобода творчества была полной, и беседовали, и смотрели работы хозяина мастерской, и выпивали…
Я наснимал много и чувствую, что-то есть. Но самым сильным вышел портрет, сделанный, когда убеленный сединами представитель древнейшего княжеского рода рассказывал о трагической судьбе своего отца. В этот момент лицо художника совместилось с огромным колесом и шестернями печатного графического станка и выразило боль и скорбь — не только за судьбу своих погибших и репрессированных родственников, но и за всю загубленную Россию, пропущенную через войны, революции, репрессии, словно через этот станок.
Портрет — это дневник жизни человека, и умение прочесть его — великое счастье и удача.
Но это всё азы профессии, известные многим. Ведь «снимает не камера, снимает сердце». К этому нечего добавить.
— А чем вы руководствовались, когда начали снимать художников?
— Да ничем. Просто, снимая художников весьма продолжительное время, с прискорбием замечал, что уходят люди… Порой не старые, не худшие… Работы после них остаются, это наследие, а фотографий хороших нет.
Вначале снимал знакомых, затем круг расширился. Сейчас отснято уже несколько тысяч человек. Жанровые портреты, работа в мастерской, на выставках…
— Вы много снимаете в стенах РАХ, академиков. Кто вас туда привел?
— В РАХ меня привел сначала Василий Бубнов, затем Игорь Обросов, царствие ему небесное, познакомил со многими художниками — Б. Мессерером, П. Никоновым, Н. Никогосяном, Зурабом Константиновичем Церетели, В. Соковниным, молодыми художниками.
Очень интересной была съемка в мастерской З. Церетели. Во-первых, она большая и светлая, падающие солнечные лучи постепенно меняют атмосферу, рисунок лица. И потом, работая, Зураб Константинович полностью отдается творчеству. У него огромная работоспособность!
Лицо его выражает всю гамму чувств, и даже многочисленные звонки и посетители не отвлекают мастера от творчества.
Вообще, снимать художников, творцов — занятие очень интересное само по себе. Да и с исторической точки зрения, как я говорил раньше.
Безвременный уход Иллариона Владимировича Голицына из жизни лишь укрепил мое мнение в правильности выбора объектов съемки.
Как и смерть Мая Петровича Митурича.
,
,
В момент съемки в его мастерской, когда он показывал поздравительную телеграмму от президента В. Путина с 80-летием, пришел Павел Никонов и сказал, что их, художников, выселяют из мастерских. Митурич знал про эту тяжбу с мастерскими, но со слезами на глазах сказал, что если это произойдет, то он устроит акт самосожжения у себя в мастерской. Я понял, что он не шутит.
— Ваши любимые работы, портреты художников?
— Это именно серия портретов — И. Голицын, М. Митурич, П. Никонов. Есть несколько хороших портретов Зураба Константиновича, Татьяны Назаренко, Бориса Жутовского, Виталия Стацинского, у которого я был в Париже.
Есть большая серия Игоря Обросова. Сейчас, в том числе и благодаря фотографиям, начинаешь понимать, что это был за человек, как он менялся внешне, до последних своих дней оставаясь сильным, несмотря на тяжелую болезнь.
Много снимал Бориса Мессерера, его жену Беллу Ахмадуллину. Невероятной красоты и человеческого достоинства женщина! Снимал Виктора Дувидова, художника и путешественника Федора Конюхова, удивительную Натту Конышеву, Оскара Рабина с Валентиной Крапивницкой, Эдуарда Штейнберга, Владимира Немухина, Игоря Снегура… Много кого… Люблю снимать скульпторов. Валерия Евдокимова, Дмитрия Тугаринова, Александра Бурганова.
— А что еще снимаете кроме художников?
— Люблю также неспешный репортаж. Этакий всем известный жанр — «что вижу, то и пою», люблю юмор в фотографии, но не плоский. Мне повезло, фотография для меня и профессия, и хобби.
Если фотографию сравнивать с кино и литературой, то кино — это, наверное, рассказ, повесть, а фото — это стих или удачный афоризм.
Вообще профессионал в своем деле должен уметь сделать из ничего если не шедевр, то хотя бы что-то интересное. Ведь в любом деле есть выигрышные темы, ракурсы, выражения. Предметы, в конце концов. Их снимать довольно просто. А вот сними самый что ни на есть обычный ключ от номера на столе горничной или столовую ложку в тарелке супа так, чтобы взгляд к этому снимку возвращался снова и снова. Делать из обычного и повседневного что-то стоящее — вот признак мастерства. И если ты можешь это делать постоянно, то ты стал мастером. Хотя в фотографии как нигде велика роль Его Величества Случая, и если присутствуют все составляющие — родится хороший кадр. Но это уже отдельная песня.
Вообще критерий оценки работ для меня — их «выносливость». Ставлю несколько фотографий на полку в комнате и живу вместе с ними, убирая разонравившиеся. Постепенно остаются одна-две, остальные выношу.
Добавлю к словам Бориса, что все художники, особенно крупные, — это люди не просто творческие, а люди со сложными, зачастую крутыми характерами, с такими моделями работать сложно, но крайне интересно.
Вспомнился старый анекдот советских времен, когда Сталину доложили, что у одного из маршалов на фронте нашли вторую жену: «Что будем делать, товарищ Сталин?» — «Что делать? Завидовать будем!»
Остается только позавидовать Борису Сысоеву и порадоваться за художников, ставших моделями для портретов его работы!
,
