Если вы все еще думаете, что медленные новости — это о протухших инфоповодах и догоревших дедлайнах, то этот материал точно для вас.
В 2018 году в США и Европе уже сформировалась концепция slow media, или «медленных новостей». Правда ли, что срочные сообщения уходят в прошлое, как работают медленные медиа и приживется ли тенденция в России?
Западный мир стал замедляться, начиная с 1980‑х годов. Люди решили отказаться от сверхскоростей в пользу размеренности и осмысленности. Уже тогда в Великобритании и США появляются движения slow life, slow food, slow travel. Их основная идея в том, что человеку не нужно становиться участником вечной гонки, а вместо этого найти свой собственный комфортный темп. Идею в Америке и Европе поддержали и укрепили общественные организации, фонды и институты.
C 2000 по 2013 год в США, Италии, Нидерландах и Дании появляются первые медиа, которые соответствуют концепции slow journalism — то есть выступают против необдуманности и поспешности массовой прессы. Самым заметным стал британский журнал Delayed Gratification. Издание публикует информацию о событиях, которые произошли три месяца назад, но остались уникальными для читателя. Мотивация такая: рассказать о том, что случилось, имея возможность посмотреть на людей и явления отстраненно, говорить обдуманно.
В 2011 году, благодаря работе профессора Университета штата Орегон Питера Лауфера, прочно закрепляются понятия «slow media» и «slow news». В 2018 году о них заговорили снова как о главной мировой тенденции развития журналистики. Поводом к диалогу послужило появление нового медленного медиа Tortoise.
ОПЫТ ОНЛАЙНМЕДИА TORTOISE
Tortoise — это качественное медиа нового формата. Как заявляют издатели, редакция не пишет срочные новости, а говорит о том, что стоит за этими новостями и что движет героями публикаций. В день на Tortoise выходит два‑три материала. Они читаются за 10–15 минут и в нашей системе жанров ближе к аналитике, в основе которой самые горячие инфоповоды дня и недели. А раз в сезон команда Tortoise выпускает печатное собрание лонгридов.
,
,
Идею посчитал экономически выгодной канадский медиамагнат Дэвид Томпсон. Это его семья дала имя знаменитой компании «Томпсон Рейтер». На этапе запуска Tortoise он стал одним из главных инвесторов наряду с экс‑главным редактором лондонской The Times Джеймсом Хардингом и известной в Великобритании издателем Кэтти Ваннек‑Смит.
В интервью для HACKS / HACKERS LDN последняя призналась, что видит в современной журналистике две проблемы, решением которых могут стать так называемые «медленные новости».
• «Срочные сообщения превратились в информационный шум, и, как это ни ужасно для нашей индустрии, аудитория их уже не воспринимает и уходит на другие ресурсы. Мы пытаемся изобрести антидот, дать альтернативу бесконечному «скроллу», — говорит она.
Вторая проблема: аудитории недостаточно просто получать информацию. Она хочет быть полноправным участником ее производства, она хочет, чтобы с ней считались. Читатель хочет обладать такой же «силой слова», как медиа: чтобы его замечания на что‑то влияли.
Вот как с этим работают в Tortoise, объясняет Ваннек‑Смит: «Модель, когда журналисты заходят в ньюсрум, обсуждают события между собой, а потом выходят и пишут материалы, основываясь на собственном мнении, хорош, но он устаревает. Мы используем технологию, которую сами назвали ThinkIN, это метод открытых обсуждений».
В редакции журналиста связывают с аудиторией не в тот момент, когда материал уже опубликован, а на этапе его планирования. Обычные лондонцы могут общаться с редакцией Tortoise через мессенджеры или по Skype в назначенное время каждый день, чтобы обсудить главные события. Дважды в неделю на такие же «встречи» приглашают читателей и из других городов не только Соединенного Королевства, но и мира.
• «ThinkIn — это «организованное слушание», мы участвуем в этих конференциях не чтобы говорить, а чтобы слушать и учиться», — уверяет Кэтти Ваннек‑Смит.
Участие в таких слушаниях, а также возможность читать контент Tortoise требует подписки от участников. Стандартная цена — 250 фунтов (20,5 тысячи рублей) в год или 24 фунта (1975 рублей) в месяц. Но если вам меньше 30 лет, подписка обойдется всего в 5 фунтов (411 рублей) в месяц. По словам Ваннек‑Смит, скидка привлекает молодежь: 42 % уже существующих подписчиков — это люди младше 30 лет.
,
,
Еще один плюс конференций с читателями — в неоднородности тех, кто обращается в медиа. Это люди из разных слоев общества, представители множества этнических, политических и религиозных групп. Но их объединяет одно — желание говорить и благодарность за то, что их готовы слушать.
Мы поговорили с преподавателем, медиааналитиком и редактором из России, чтобы узнать, есть ли у тренда slow news перспективы на нашем рынке.
ОЛЬГА КРУГЛИКОВА,
доцент кафедры истории журналистики СПбГУ
Slow news — тренд для России, безусловно, новый. Можно, конечно, провести некие параллели между сборниками аналитических лонгридов и русскими толстыми журналами XIX века, если уж очень хочется доказать, что у нас уже что‑то подобное было, но в целом это сравнение нерелевантно. Поскольку издатели XIX в. издавали толстые журналы раз в месяц не потому, что считали это более правильным, а потому, что не имели иной технической возможности. В XIX веке плотность событийной повестки была совсем иная, как и средства сообщения — не было возможности получать оперативно много разнообразных новостей. А современные slow news — это осознанный выбор тех, кто мог бы, но не хочет давать быструю информацию.
И происходит этот тренд, на мой взгляд, оттого, что, если в XIX в. можно было говорить об информационном голоде, то сегодня — скорее об информационном перенасыщении, о психологическом давлении калейдоскопа стремительно меняющейся, не структурированной и не проанализированной информации. Медленные новости — это не национальный тренд, а общечеловеческий. Они соответствуют общей потребности человека как психофизического существа в понимании, общении, оценивании, анализе, неторопливом созерцании, в конце концов. Люди устали от «информационного шума».
Есть и еще один аспект — технические средства вытесняют человека из новостной журналистики. Робот справится с breaking news лучше любого журналиста, поэтому журналист перестает быть репортером и становится писателем. История совершила круг, журналистика приходит к тому, от чего ушла, прельстившись «белкиным колесом» оперативности, — к литературе, к писательству, к нарративу. Она снова нацелена на совместное переживание событий — со‑переживание — и обмен мыслями, эти вещи бесценны, и робот здесь никогда не заменит человека.
И в России есть аудитория, готовая высказываться. В советской журналистике была традиция активной позиции аудитории, журналистика была функциональна и в целом обращена лицом к человеку. Письмо в газету было реальным способом решения проблемы. Да, у советской аудитории не было права голоса в глобальных идеологических вопросах, но квартиру многодетной матери выбить или привлечь внимание к проблемам «нашего двора» можно было в том числе и через непосредственное вмешательство в дело журналиста.
Нельзя сказать, что у нас сугубо негативный национальный опыт взаимодействия с аудиторией и побуждения ее к активности, но нельзя не учитывать менталитет — одно из свойств национального характера: «если подвиг нужно совершить, то это ко мне, а вот по мелочи я, пожалуй, промолчу». Мы не вмешиваемся, пока совсем не допекло, для нас общественная активность — это крайняя мера.
Но этому тренду не будет легко. Медленные новости больше подходят для интеллектуальной элиты. Должна быть привычка много и вдумчиво читать, иметь обширный бэкграунд. В XIX веке прочесть 40 страниц статей Белинского читателю «Современника» не составляло труда. А нынешний читатель сможет читать столько? 10–15 минут — это уже подвиг.
ДАРЬЯ АМИНОВА,
медиааналитик и личный коуч
Нельзя просто взять протухшую новость, добавить к ней немного аналитики и сказать, что вы занимаетесь медленными новостями. Нужно иметь редакторское чутье и понимать, какие новости еще напомнят о себе, а какие ушли навсегда и не вернутся.
Событие, о котором говорят в медленной новости, запускает процессы, в какой‑то степени меняет нас и мир вокруг нас. Приведу простой пример. Если вы сходили в кино, чтобы разгрузиться после тяжелой рабочей недели, хорошо провели время, а неделю спустя решит рассказать об этом коллегам, вряд ли кто‑то заинтересуется вашей историей. А вот если фильм вам дал какие‑то инсайты по решению рабочей задачи, то ваш поход недельной давности остается актуальным для коллег.
ИННА ТИМЧЕНКО,
редактор с 10‑летним опытом работы
Сегодня slow news — это не так престижно, как умение оставаться в топовых позициях рейтинга, поэтому СМИ первого эшелона никогда не откажутся от оперативных сообщений о самых важных и трендовых событиях. Как не откажется и аудитория от быстрых новостей.
Ведь новости и аналитика — это принципиально разное чтиво по затратам времени, душевных сил и серого вещества. Новости — это про сегодня, а аналитика — про то, почему именно сегодня случился этот набор новостей, чем это обернется в будущем и как можно повлиять на ту или иную тревожную тенденцию.
Да, медленные новости — это про более глубокое чувствование и понимание жизни. Но и быстрые новости — не бесполезный шум, а некий гумусный слой истории нашего времени, который как раз удобряет, питает и взращивает slow news. И без быстрых новостей медленных бы не было. Главное — чтобы быстрые новости знали меру и не становились из‑за скорости фейковыми.
КАК ТРЕНД БУДЕТ РАЗВИВАТЬСЯ: ПРОГНОЗЫ ЭКСПЕРТОВ
ОЛЬГА КРУГЛИКОВА: «Я думаю, что тренд разобьется на две волны: «газета моего двора» и глобальная пресса. Медленная локальная журналистика и медленная общемировая журналистика. Этот тренд закроет потребности тех, кто включен в мировую политическую повестку, и индифферентных к политике людей».
ДАРЬЯ АМИНОВА: «Slow media будут развиваться и дальше. То, что slow news попали в Reuters Institute Digital News Report 2018, говорит о многом. Обычные новости будут доминировать еще достаточно долго, но это не исключает появление ресурсов с медленным контентом в России».
ИННА ТИМЧЕНКО: «Медленные и быстрые новости — две принципиально разные формы журналистики: авторская и индустриальная. Думаю, что не имеет смысла их противопоставлять друг другу. И у той, и у другой формы есть свои читатели, почитатели и потенциал развития».
,
