Екатерина Выровцева в публикации «Журналистика как литература. Дискуссия после дискуссии» выразила огорчение по поводу того, что дискуссия, заявленная в анонсе Санкт-Петербургского культурного форума, не заладилась. Она пишет, что известные писатели и публицисты в рамках Санкт-Петербургского культурного форума обошлись без общения с просвещенной публикой. «Вот тут бы и начаться дискуссии и полемике, но увы…».
Но дискуссия все-таки состоялась, что подтверждает материал Екатерины Выровцевой, который и меня тоже подтолкнул поразмышлять на тему литературы, журналистики, современных интеллектуалов, так сказать, властителей наших дум. Высказывания Дмитрия Быкова, Павла Басинского, Александра Архангельского заставили задуматься о реальности, которая породила новый тип исследователя, свободного от традиций и проблематики эпохи модерна, которую мы связываем с именами Михаила Бахтина, Юрия Лотмана, Дмитрия Лихачева, Льва Выготского. Их труды явно контрастируют с высказываниями нынешних исследователей, которые, как правило, не ищут смысла, а скорее оперирует смыслами. Они скорее осведомлены, чем образованы, поэтому свободны от эстетических коннотаций. Эпоха постмодерна вывела на сцену новых интеллектуалов, которые, утратив связь с традицией, зачастую не представляют никого, кроме самого себя.
Главный тезис культурного форума: между литературой и журналистикой не существует особой разницы.
Аргументы от Дмитрия Быкова:
Журналистика — передовой отряд литературы. Журналистика вступает в дело тогда, когда литература отступает, когда мы становимся свидетелем того, что придумать невозможно. Журналистика вступает там, где пасует литература, где вымысел оскорбителен.
Аргументы от Александра Архангельского:
Мы попали в мир, где все различается и не различается одновременно. Журналист не знает, к каким выводам он придет, писатель всегда знает, к чему ведет. Различия по центру ясны, различия по периферии размыты.
Аргументы от Павла Басинского:
Литература и журналистика всегда существовали вместе и обогащали друг друга. Все писатели выходят из газет. Но, конечно, есть писатели-писатели, которые не могут и не хотят работать в газете. Это их право.
Не трудно понять, что литературе отводится в этих высказываниях всего лишь роль летописца событий, поэтому и Отечественную войну 1812 года, по мнению Дмитрия Быкова, мы представляем так, как ее описал Л.Н. Толстой. Вероятно, в этом утверждении есть правда, потому что и журналист, и писатель отображают определенный фрагмент действительности. Но писатель, в отличие от журналиста, стремится к художественному познанию явлений или процессов жизни, которые привлекли его внимание. Он не изображает, а отображает. Как писал психолог Л. С. Выготский:
Чудо искусства скорее напоминает другое евангельское чудо — претворение воды в вино, как это делает всегда художественное произведение.
Журналист воду в вино не претворяет, а старается выявить, из каких молекул она состоит. Он устанавливает факты, рассматривает связи между ними, стремясь к объективному освещению событий.
С высказыванием Александра Архангельского о том, что писатель всегда знает, к каким выводам он придет, а журналист не знает, согласиться сложно. Л.Н.Толстой писал:
Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы: они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется.
Думаю, что писатель как раз и не знает, куда он ведет читателя, но он хорошо знает закономерности жизни и может предвидеть коллизии в судьбе своих героев. Поэтому художественная литература как искусство не тождественна журналистике. В текстах СМИ сообщается о событии, поминутно вносятся в его отображения новые детали и подробности. Журналистский текст несет прежде всего информационную функцию, а не эстетическую. Поэтому набор выразительных средств журналиста как автора лишен какого-то особенного своеобразия, для него характерна нейтральность повествования.
Бессмысленно спорить с Павлом Басинским о том, что литература и журналистика всегда существовали вместе и обогащали друг друга. Здесь предмета спора нет никакого, но важно разобраться, что мы относим к литературе? На форуме говорили о литературных произведениях, которые много и охотно сегодня пишут журналисты. К сожалению, за кадром остался вопрос: художественные или нехудожественные произведения? Если под обложку книжки собираются ранее опубликованная в СМИ очерки, эссе, рецензии, интервью, можно ли содержание этих книжек отнести к литературе?
Традиционно именно художественные произведения назывались литературой, а нехудожественные — публицистикой. Как известно, нехудожественные произведения воздействуют на интеллектуальную сферу человека. Представленная в них действительность реальна и объективна. Художественное произведение воздействует на эмоциональную сферу личности человека и вызывает живые ассоциации с широким кругом жизненных явлений. Дмитрий Лихачев писал:
На самом деле, всякое произведение искусства постоянно самообновляется. В процессе «самовозобновления» оно не только восстанавливает свои ценности, но в известной мере и «изменяет» их, так как новое историческое окружение способствует его новому пониманию.
Дискуссия о том, как взаимодействуют сегодня литература с журналистикой и публицистикой, важна и необходима. Но она невозможна без обращения наших современников к трудам филологов прошедшей эпохи. Если этот диалог игнорировать, нынешние исследователи на наших глазах превратятся в людей, которые к прошлому относятся иронически, игнорируют диалог и свободны от всякого культурного фундамента. К сожалению, это уже далеко не отвлеченные прогнозы, а день сегодняшний. Может быть поэтому дискуссия и полемика на культурном форуме в Санкт-Петербурге так и не началась?
,
