Треп — лучшее образование для журналиста, говорил один профессор журфака МГУ в те годы, когда, я как раз его, это самое образование, там получал. Действительно, окружающие беспрерывно чему-то учат нас, даже те, кто формально не являются нашими учителями. После родителей эту функцию выполняют коллеги, особенно старшие.
4 октября я планировал провести на кладбище. И таким образом отметить 26-летие своей профессиональной деятельности. На второй день октябрьских событий 1993 года, происходивших в Москве у Белого дома, стало очевидно, что без редакционного удостоверения молодому стажеру задавать людям вопросы об их отношении к этим событиям опасно, и я получил свою первую «ксиву». Выдал мне ее мой первый главный редактор Анатолий Андреевич Козенко, у которого я учился азам журналистики. Но, к великому сожалению, очень недолго — считанные месяцы. У его могилы я и собирался быть в этом году 4 октября. Однако сложилось так, что в месте, где лежат те, кто ушел, оказался на день раньше — 3 октября, в морге, где проходила церемония прощания с доцентом кафедры периодической печати факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, всеобщим любимцем студентов, коллег и, конечно же, руководства, Владимиром Серафимовичем Виноградским.
Журналисты — люди, к потерям привыкшие. Освещение некоторых событий, особенно происшествий криминального свойства, стихийных бедствий, терактов, массовых беспорядков, не говоря уже о вооруженных конфликтах, порой создают ситуации, когда в сегодняшней газете выходит текст с прямой речью тех, кто вчера, успев ее произнести, замолчал навсегда. И для этого вовсе не обязательно быть на войне: когда я работал в отделе законодательства «Коммерсанта», по долгу службы почти ежедневно бывал в Госдуме, и некоторые депутаты были моими постоянными ньюсмейкерами, в том числе Галина Васильевна Старовойтова и Сергей Николаевич Юшенков. Причем тематика не играет решающей роли: когда я освещал не право и не политику, а, казалось бы, безобидный потребительский рынок, одним из моих ньюсмейкеров был финдиректор «Балтики» Илья Владимирович Вайсман, также в один несчастный день (точнее, ночь) погибший от пули убийцы.
Погибают не только герои публикаций, но и их авторы. И, опять же, совсем не обязательно на войне. Даже если освещаемые темы с ней связаны. В очередной раз встретив обозревателя «Новой» Анну Степановну Политковскую на какой-то пресс-конференции, я, конечно, не предполагал, в какой обстановке увижу ее в следующий, последний. Военный обозреватель «Коммерсанта» Иван Иванович Сафронов-старший погиб в Москве, возвращаясь из магазина с сумкой апельсинов. А литературный обозреватель, колумнист Михаил Сергеевич Новиков — под Москвой, выехав с дачи друга на автомобиле. Из моих коллег, общение с которыми прервалось по причине их ухода не с работы, а из жизни, по-настоящему боевой потерей можно назвать убитого в ходе событий на Майдане Вячеслава Васильевича Веремия, сотрудника украинского медиахолдинга, где я в те времена был редактором журнала «Репортер». Со всеми этими людьми я тоже регулярно виделся и, если работа позволяла найти минутку, с интересом общался.
,
,
Профессором, который говорил, что треп — лучшее образование для журналиста, был ныне покойный Евгений Иванович Пронин все с той же кафедры периодической печати журфака МГУ. И сказал он мне эту навсегда запомнившуюся фразу во время экзамена, который я, будучи студентом, пришел сдавать после пары бессонных ночей по причине участия в выпуске очередного номера журнала «Власть», где в то время работал редактором под руководством Максима Ильича Ковальского. У которого я, как и у многих коллег, совершенно не имея такой цели, а просто, в процессе общения теми самыми бесконечными ночами в редакции, тоже очень многому научился. И которого прошедшей весной тоже проводил.
Не помню, чтобы тогда, на экзамене, я отвечал по билетам: профессора Пронина больше интересовали мои ответы на его вопросы о работе, и мы действительно очень мило и содержательно потрепались. Точно в таком же формате проходили занятия спецкурса, посвященного зарождавшейся в то время в России интернет-журналистике, который вел один из ее основателей Антон Борисович Носик. После первой встречи в обычной университетской аудитории Носик стал приглашать слушателей в закрытый клуб неподалеку от журфака, где ему было комфортнее преподавать с сигаретой в зубах и бокалом в руке. Что позволялось также всем присутствовавшим и, более того, самим же преподавателем оплачивалось. Возможно, некоторые ради этого и приходили. Я же приходил вдохнуть и хлебнуть знаний для запуска нового проекта на своей тогдашней работе в «Газете.Ru» от руководителя ее прямого конкурента — «Ленты.Ru», коим Носик в то время являлся. Когда к концу курса сей факт вскрылся, общение стало еще более неформальным, продолжалось в его редакции, а в моей зачетке Антон Борисович расписывался, разложив ее на капоте своего «Вольво», когда мы прощались на утро после ночи путешествий по его любимым казино, где каждому знакомому он представлял меня так: «Это Люкайтис, гениальный студент».
Студенческие времена давно прошли. И гениальные коллеги уходят. Летом 2017 года я проводил и Носика. А на кафедре, которой Пронин, Виноградский и еще много уважаемых мною людей отдали свою жизнь, преподаю теперь и сам. И в том числе у студентов, доставшихся теперь от Владимира Серафимовича по наследству: я уже начал привыкать, что преподавательская нагрузка, которую распределяют на следующий семестр в конце предыдущего, внезапно может увеличиться по, что называется, объективным причинам. Осенью 2018 года я в числе других сотрудников кафедры получил студентов оказавшегося летом на больничном профессора Тертычного — известного автора до сих пор используемой редакциями системы жанров. По которой учился на журфаке я и которую пришлось преподавать мне же — в ожидании, когда поправится Александр Алексеевич, с коим я, как и с Виноградским, привык перекидываться содержательными шутками между парами и после заседаний кафедры. Но зимой он скончался, и временные студенты стали постоянными.
Весной 2019 года, когда распределяли нагрузку на осень, я уже внутренне был готов к неожиданным изменениям. И как в землю глядел. К моим студентам снова добавились временные, которые в этот раз еще быстрее стали постоянными.
Впрочем, увеличение числа учеников — это не так уж и плохо. За ту жизнь, что прожили Виноградский, Тертычный, Ковальский, Носик, Веремий, Пронин, Сафронов, Политковская, Юшенков, Новиков, Вайсман, Старовойтова, Козенко — кому бы сколько лет ни было отведено — им удалось многих научить чему-то, что знали они: своих студентов, читателей, коллег. Возможно, и мой треп кому-нибудь да пригодится.
,
