Во время одной из научных дискуссий профессор Григорий Яковлевич Солганик, почти двадцать лет возглавлявший нашу кафедру (к сожалению, он ушел из жизни три года назад), сказал: «Журналистская речь — не изящная словесность». Произнесено это было как аргумент в пользу того, что в СМИ может найтись место и для нелитературного слова или выражения. Оно хотя и выходит за рамки нормы, тем не менее в силу своей экспрессивности окажет воздействие на читателя. Вопрос в том, насколько правильно и уместно употреблено такое слово в журналистском тексте. Поэтому давайте поговорим о культурно-речевом статусе просторечия.
Скажу сразу, что я не ставлю под сомнение использование просторечий, если они четко мотивированы целью автора в рамках конкретного описания или рассуждения либо соответствуют его общему коммуникативному замыслу. Вот в журнале «Русский репортер» (№ 3 (467), 2019) в статье о проблемах трудоустройства один из работодателей откровенно поделился с кандидатом на вакансию, что для него идеальный работник — это разведенка с ребенком: «Она будет пахать и не вякать». Сниженная лексика в речи персонажа нужна автору, чтобы продемонстрировать аудитории сугубо утилитарное, а проще говоря, бессердечное отношение нанимателя к работнику. Негативная оценочность данных слов сильнее их отличия от литературной нормы.
Той же оценочностью продиктовано и использование просторечия в аналитическом контексте: «Что страшнее: эпидемия холеры в прошлом или тотальное 24-часовое оболванивание дорогого россиянина в настоящем?» («МК», 26.10.2018). Автор рассчитывает, и не без оснований, на то, что читатели разделяют его мнение о современном телевидении.
Поэтому ставить шлагбаум в СМИ перед всеми просторечиями, жаргонизмами, даже грубовато-экспрессивной лексикой нецелесообразно. Другое дело, насколько такие слова необходимы и уместны в контексте.
Например, статья «Коренные и варяги» в журнале «Эксперт» (№ 13 (1113), 2019) посвящена смене губернаторов в пяти российских регионах. Написана она в едином нейтральном стиле, соответствующем речевому портрету издания, но сопровождается инфографикой с названием «Опасные цифры для новых губеров». Ну скажите, какая нужда была в таком стилистическом диссонансе? Подстроиться под стиль читателей? Но тогда нужно было менять тональность всего текста, а это, судя по всему, не входило в задачу автора.
В том же «Эксперте» (№ 9 (1109), 2019) встречаем: «Самый жесткач в Улан-Удэ — Почтовка: район деревянных домишек и общаг, построенный прямо на кладбище»; «…на каждой улице своя стая. Как они умудряются выживать в таком жестком дубаке — загадка». Это фрагменты статьи «УланУдэ: национально-климатический капкан», опубликованной как один из «репортажно-аналитических материалов об инфраструктуре и рынке недвижимости из цикла «Растущие города России». Понятно стремление автора отделить аналитическую часть от собственно репортажной не только композиционно, но и речевыми средствами. И с этой точки зрения не вызывает возражений использование разговорных слов «колымаги», «сараюшки», «обшарпанный», «панельки», «общага», поскольку они являются и изобразительным, и выразительным средством. Но приведенные выше «жесткач», «дубак» — это жаргонизмы, которые говорят лишь о желании корреспондента щегольнуть модным молодежным словцом.
,
,
Обратите внимание, что я привожу примеры из достойных, «качественных» изданий. Если обращаться к желтым, желтоватым и желтеющим газетам, то там стилистических злоупотреблений будет несравненно больше, что в основном продиктовано желанием редакций эпатировать пуб лику словами, приближающимися к обсценной лексике и даже переходящими эту границу. Но и в собственно массовых СМИ нередки примеры необдуманного нарушения нормы: «Морщинистую Стриженову поперли с Первого канала»: («Дни. ру», 06.10.2018).
Грубое нарушение стилистических норм (а в лингвистике это может расцениваться как речевое преступление) встречается не только у журналистов, но и у известных медийных персон, чью деятельность СМИ освещают. Так, небезызвестный региональный руководитель, давая интервью американскому телеканалу, заявил: «У нас сильное государство и ядерная держава. Если даже наше государство полностью разрушат, автоматически наши ядерные ракеты полетят. И весь мир мы перевернем, раком поставим» (цит. по газете «Коммерсантъ», 15.07.2017).
Но тем не менее основная доля неправомерных использований просторечия приходится все-таки на работников СМИ. Связано это с широко распространенным в медиасфере явлением — языковой игрой. Автор может столкнуть в одном контексте прямое и переносное значение слова, обыграть омонимы, создать стилистический контраст (именно как художественный прием) — всех приемов не перечислить. Но среди них следует особо выделить аллюзию — косвенную отсылку к общеизвестному выражению или фразе. И, стремясь привлечь внимание аудитории, журналист зачастую нарушает логику, а иногда и этику речевой деятельности.
Вот конкретный пример — заголовок «Славные ублюдки. Бедный ПАОК сломал «Спартак» (Championat.com,15.08.2018). Автор статьи попытался «поиграть» с названием фильма Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки». Данное наименование в фильме принадлежит спецотряду американских солдат еврейского происхождения, отсюда и наименование «ублюдки», появившееся в отношении отряда в Третьем рейхе. В статье же речь идет о греческих фанатах клуба ПАОК, которые атаковали российских журналистов. Смысловая отсылка к фильму в данном случае неуместна.
И, как сейчас говорят, «вишенка на торте», а именно кликбейтный заголовок, получающий развитие в лиде. Судите сами о допустимости языковой игры на таком уровне:
Идеальная сука. Каких сотрудниц предпочитает полиция Петербурга.
Региональное ГУ МВД объявило кастинг новобранцев, готовых работать за еду и начисто лишенных манерности. Они должны быть уверенными в себе, с безупречными ногами и любить детей, а на страховании их жизней можно сэкономить.
Петербургская полиция помечтала о сотрудницах без изъянов. Увы, блистательные характеристики применимы только к служебным собакам, которых закупают по 70-80 тысяч рублей каждая
(«Фонтанка. ру», 04.09.2018).
Вывод очевиден: если говорить о заболевании языка СМИ, то диагностировать следует не засорение его заимствованиями, а злоупотребление нелитературной лексикой, просторечиями.
,
