Под руководством Натальи Лосевой в международном информационном агентстве «Россия сегодня» запустили сразу несколько проектов с использованием виртуальной и дополненной реальности. А заодно еще и подкасты. ЖУРНАЛИСТ узнал, как создавать высокотехнологичный контент усилиями всего нескольких человек, с какими проблемами вы можете столкнуться и как заработать на новых технологиях.
Первой свет увидела VR-история «Механика аутизма», которая рассказывает о том, как видит мир человек с таким диагнозом. Проект доступен в приложении на смартфонах с использованием специальных очков или в формате 360° прямо на экране телефона.
Вторым проектом стала мультимедийная история «Синестеты» — о людях, которые видят в цвете слова, цветовую ауру настроения человека или время как кольцо. В ней сочетаются дополненная реальность, подкасты, видео, лонгрид и тест. А еще «Россия сегодня» запустила несколько серий подкастов — о выдающихся людях, необычных явлениях, о правилах русского языка, человеческих страхах.
C нами пообщались три сотрудника «России сегодня»:
,
,
НАТАЛЬЯ ЛОСЕВА, заместитель главного редактора МИА «Россия сегодня»;
,
,
АННА РУДИЦЕР, руководитель центра исследования, дирекция новых медиа;
,
,
ДАЛЕР ФАТЫХОВ, руководитель центра разработки экспериментальных проектов.
О ПРОЕКТАХ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ТЕХНОЛОГИЙ ВИРТУАЛЬНОЙ И ДОПОЛНЕННОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Лосева: У нас не было задачи добиться «вау-эффекта», это вообще самое простое — показать горящую машину или полет в космос. Нашей задачей было найти такую историю, сюжет которой лучше всего показывать в формате виртуальной реальности.
Просмотр историй в подобном формате очень трудозатратен для пользователя: нужно скачать приложение, найти очки, девайс и инвестировать достаточно времени. Поэтому все, что случится с ним после того, как он наденет очки, должно быть максимально оправданно. Питчинги (предложение тем для проектов. — ЖУРНАЛИСТ) у нас с момента создания студии проходят постоянно, обсуждаем и выбираем из сотни тем несколько наиболее удачных и интересных, из них составляется шорт-лист.
— Почему из всех тем сначала выбрали аутизм?
Лосева: Все наши истории — про аутизм, про синестетов, текущая история, которую мы готовим к весне (о первом полете в космос и том, что происходило в Москве в этот момент), — предъявляют серьезные требования к достоверности контента.
Почему аутизм? Потому что мы сразу нашли научных партнеров, и это было важнейшим условием. Они впервые общались с журналистами на эту тему, вытаскивали из своих научных исследований и формулировали для себя и для нас, что испытывает человек с аутизмом в определенной ситуации, и помогали нам это визуализировать.
,
,
То, что испытывает человек в нашем проекте, — это не фантазия, не художественный образ и не метафора. Все, что видит зритель, — это точная реконструкция происходящего в голове у человека с аутизмом, которую создали не мы, а те партнеры
и ученые, которые согласились участвовать с нами в этом проекте. То же самое касается и синестезии.
,
,
— Вы вдохновлялись зарубежными коллегами вроде NYT с их масштабным VR-проектом или Guardian и их «Лимбом» о жизни беженцев?
Лосева: Конечно, мы следим за нашими зарубежными коллегами. Более того, я знаю, что и они следят за нами! Мы обмениваемся опытом, и это очень приятно.
Сейчас очень классное время, когда нет еще забронзовевших регламентов, мы все экспериментируем, ошибаемся, что-то пробуем. Такое время случается примерно раз в 15 лет.
— Вопрос может прозвучать несколько цинично, учитывая темы ваших проектов, но вы думали о потенциальной виральности и той популярности, которую они могут набрать, или все же акцент был исключительно на пользу обществу?
Лосева: С одной стороны, мы работаем по принципу R&D (research and development — получение новых знаний и их практическое применение. — ЖУРНАЛИСТ), и наша задача сейчас — это исследовать жанры, поведение аудитории. С другой стороны, мы понимаем, что есть огромное количество людей, которые интересуются темой аутизма и вовлечены в нее.
Когда мы говорили про синестетов, то понимали, что ситуация обратная — довольно малый процент людей знаком с явлением, но сама тема — бомба. И мы стали одними из первых, кто вообще этот феномен описал. Поэтому мы предполагали, что это выстрелит, и это действительно выстрелило.
— А есть уже какие-то цифры?
Рудицер: Порядка 29 тысяч был охват по «Механике аутизма» в первую неделю после запуска. Это в совокупности приложение и сайт..
— Кстати, об аудитории. Вы говорили, что формат виртуальной реальности нацелен на привлечение молодой аудитории. Какова в итоге аудитория проектов?
Лосева: Пока не было исследований, которые давали бы нам возраст аудитории.
Рудицер: Есть большой отклик со стороны учебных заведений. Мы понимаем, что уже получаем студентов и молодых людей. Что касается самостоятельно пришедшей аудитории, то ее возраст пока непонятен. Есть аудитория самого РИА, которая также отчасти является аудиторией VR-проектов, но это более возрастная аудитория.
Лосева: Мы действительно получили очень много откликов от Высшей школы экономики, от МГУ, от Пермского университета и т. д. Сейчас мы стали получать запросы от продвинутых гимназий, которые просят подготовить аннотации для презентации детям и учителям. В основном это касается наших подкастов, но мы уже видим, как новые форматы начинают ручейками пробиваться к молодежной аудитории.
,
,
— А какими способами вы собираете статистику по аудитории и ее поведению? Если с сайтом все понятно, то как быть с прочими платформами, где живут проекты виртуальной реальности и подкасты?
Лосева: Если мы говорим про VR / AR-проекты, то сайт в этом случае выступает в качестве витрины. Само же потребление происходит в отдельном приложении РИА Lab, где есть свои метрики.
Вот, например, наши синестеты в сутки выхода запрыгнули в двадцатку в рейтинге всех медиа в App Store. При том что мы конкурировали со многими крупными игроками на рынке, включая большой РИА с его ресурсами.
В случае с подкастами — это сторонние сервисы для прослушивания вроде Apple Podcasts, Google Podcasts, Sound Stream или Castbox со встроенными метриками.
— Как создаются проекты с использованием виртуальной реальности с технической точки зрения?
Фатыхов: Процесс создания интерактивных проектов похож на создание игр. Поэтому людей в команду мы брали по большей части из игровой индустрии. Например, у нас есть гейм-дизайнер, который создает дизайн-документ после окончания исследовательской и сценарной части, продумывает игровые механики.
Мы используем новые с точки зрения медиа технологии. Например, в нашем проекте «Механика аутизма» мы использовали специальные костюмы motion capture с датчиками для записи движений и создания анимаций. В нашем случае должна быть максимальная реалистичность, потому что человек смотрит картинку от первого лица.
,
,
— Вы привлекаете людей под проект или собрали штатную команду?
Фатыхов: Мы собрали внутри РИА команду специалистов, которая работает над каждым проектом. Теперь это мини-завод, который работает над созданием VR / AR.
— Сколько уходит времени от момента выбора темы до презентации уже готового проекта?
Рудицер: Это может занять несколько месяцев. Но мы запускаем несколько проектов параллельно, поэтому нет большого временного разрыва, проекты выходят друг за другом.
— А сколько человек работает в команде? Я подозреваю, что их много, учитывая объемы.
Рудицер: Нет, что вы!
— Вы просто рассказываете, что проекты идут параллельно, кто-то рисует, кто-то пишет.
Фатыхов: Это наши супермены! У нас очень компактная команда, и это еще одно наше достижение — силами нескольких людей сделать качественный продукт. Сейчас это 5 разработчиков, 2 журналиста, третий иногда помогает. То есть не больше десяти человек задействовано. Они же занимаются подкастами.
,
,
Да, нам сложно конкурировать с крупными студиями с большими бюджетами, поэтому мы выдерживаем баланс, чтобы проект не занимал слишком много времени, но выглядел красиво и качественно.
— К слову, про бюджеты. Какие они у вас? Сколько денег уходит на один проект?
Лосева: Это очень маленькие деньги. В основном зарплаты и аппаратура. В конце концов, у нас нет задачи сделать профессиональный кинематограф, где многое упирается в деньги. Нам важно оставаться в рамках журналистики, где главное — сторителлинг, который зависит от таланта и профессионализма людей.
— С какими проблемами вы столкнулись при создании своих проектов?
Лосева: Первое и главное — это сложность режиссуры, которая сильно отличается от кино или театра. Это совершенно особый вид творчества, который еще никто не создал. Тут сходятся журналистика, поведение пользователя, наука и трехмерное пространство. В иммерсивной журналистике мы помещаем человека внутрь самой истории, и там начинаются сложности — от тонкостей восприятия и до морально-этических проблем.
,
,
Возникают еще философские проблемы. Вот, например, сейчас мы делаем проект про слепых. Пришло осознание, что человек совсем иначе будет осознавать свою роль, чем в проекте «Механика аутизма», где мы намеренно хотели вогнать пользователя в тело и голову человека с аутизмом и максимально симулировать состояние больного.
В случае со слепыми у нас герои реальные, а не собирательные. Поэтому мы отводим человеку роль наблюдателя. То есть говорим: «Ты не слепой по имени Анатолий, но ты смотришь эту историю из его тела», личность его не подменяется, как это происходило в «Механике аутизма». И я сама шокирована, вот сейчас ищу себе книги по режиссуре.
,
,
Ну и самая большая сложность — это нехватка рук.
— Какие рекламные возможности есть у VR / AR?
Рудицер: По сути, это та же нативка [нативная реклама], просто сам проект с применением VR / AR становится рекламой.
— То есть вы можете сделать спецпроект для заказчика с применением виртуальной реальности?
Рудицер: Пока мы такого еще не делали, но в принципе работает это именно так. Например, производитель автомобилей заказывает рекламу, и мы делаем виртуальную реальность с автомобилем, в который можно залезть, поковыряться.
Еще есть вариант традиционного «продакт-плейсмента». Например, в «Механике аутизма» у нас безымянная пачка печенья, а могла быть пачка «Юбилейного».
О ПОДКАСТАХ
— В чем преимущество подкастов перед другими формами в журналистике, если оно есть?
Лосева: Во-первых, подкасты — это про «второе слушание». Мы все сейчас пытаемся решать несколько задач сразу. Когда человек делает что-то одно, ему уже некомфортно. Подкаст — это тот формат, который позволяет получать информацию, делая что-то еще.
Во-вторых, с технологической точки зрения делать это стало проще.
Рудицер: Да, платформ стало больше, мобильный интернет стал лучше и дешевле. Плюс, на Западе сейчас очень развит рынок умных колонок. Вот ты купил этот девайс, и хочется им пользоваться. Как? Ну, пусть он что-нибудь читает. Думаю, в России будет то же самое.
— К слову, про жанры: есть, помимо прочих, такой формат, как журналистское расследование. Например, серия подкастов от Сары Кениг Serial. Хотите ли создать нечто подобное?
Рудицер: Конечно, хотим, это же самый популярный подкаст в мире!
Лосева: Что такое журналистское расследование? Это документальный рассказ. В этом плане даже наш рассказ про бездомных — это тоже своего рода журналистское расследование, только в виде сериала. У нас есть одно замороженное расследование про черных риелторов, думаю, мы его все же разморозим и скоро выпустим.
— Какая из серий подкастов РИА наиболее популярна?
Рудицер: Явные лидеры с точки зрения любви аудитории — это «Страхи» (анализ самых распространенных страхов), «Как вы это делаете?» (Наталья Лосева общается с выдающимися людьми из разных сфер деятельности) и «Истории.doc» (истории обо всем).
— Если описать эту любовь в цифрах, то что получится?
Рудицер: В первую неделю после запуска подкасты набрали около 10 тысяч прослушиваний за неделю [сейчас такие цифры набираются за 2-3 дня, — уточнение Анны Рудицер по состоянию на 18.01.2019].
— Вы монетизируете подкасты?
Лосева: Первое предложение мы получили через 10 дней после запуска проекта. Сейчас мы предполагаем, что лучше всего подкасты будут монетизироваться нативной рекламой.
— А если говорить о монетизации новых технологий в журналистике, да и в целом про будущие варианты заработка для медиа, что изменится? За что будут платить рекламодатели?
Лосева: Мне кажется, что это будет синтетическая модель, когда люди будут платить в зависимости от рынка либо за подписку, либо за рекламу. И эту модель еще долго будут эксплуатировать: «Не хочешь платить деньги? Тогда давай мы тебе немного рекламы покажем. Не хочешь смотреть рекламу? Заплати нам немножко денег».
,
,
И вторая история более выгодна не только потому, что мы получаем некий гарантированный платеж, но и вступаем в более серьезные и долгосрочные отношения с нашей аудиторией.
«Продакт-плейсмент» и нативная реклама очень хорошо должны лечь в иммерсивную журналистику и подкасты. Тем более что многие западные исследования говорят, что человеку вообще все равно, где ему рассказывают о памперсах и горнолыжном курорте — в рекламе или научно-популярном материале.
— Как думаете, роботы все же заменят людей в журналистике на каком-то этапе?
Фатыхов: Наши китайские коллеги, например, сделали визуализацию телеведущего, который с экрана телевизора рассказывает новости. Это рисованная 3D-модель, которая очень похожа на человека. А читает он информацию, собранную опять же роботом.
Даже в плане поиска информации робот всегда будет искать ее лучше, потому что взаимодействует с другим роботом (скажем, тот же Google). Непонятно пока только с творческой составляющей. Хотя опять же, есть машинное обучение, которое делает возможным даже написание стихов роботами.
Поэтому думаю, что спустя время мы к этому придем. Уже сейчас финансовые сводки готовят роботы: например, в терминале «Блумберга» сводки генерируются автоматически.
ОБО ВСЕМ
— Наталья, вы стояли у истоков многих общественно важных проектов (например, «Наша победа. День за днем», «Георгиевская ленточка»), получили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Как вы можете описать свою миссию в журналистике? Зачем вам все это?
Лосева: Миссия моя звучит довольно эгоистично: когда люди начинают заниматься разными социальными проектами — это не сформулированные высокие материи вроде «каждый должен», потому что ты никому ничего не должен, но тебе комфортнее жить в мире, где меньше насилия, тебя меньше раздражают несчастные люди.
Есть два варианта: ты можешь просто закрыть глаза, а можешь проблему решить. Мне ближе второй вариант. И мне кажется, это очень здоровая мотивация. Условно, если у тебя в подъезде облупилась плитка, а у города или поселка нет возможности ее починить, ну купи ты эту плитку и сделай. Может, это не совсем красивая или романтическая позиция, но она очень рациональная. Можешь что-то поправить — поправь, и тебе же будет лучше.
Если больше говорить о профессиональном аспекте, то я искренне считаю, что крупные игроки должны выполнять просветительскую функцию. Это классная философия, и у МИА «Россия сегодня» она хорошо выражена не только в наших проектах, но и в разных конкурсах и мероприятиях.
,
