,
В российских СМИ прогремела история звездного журналиста Spiegel, который фальсифицировал статьи. 33-летний Клаас Релоциус был обладателем самых престижных наград. Несколько лет назад Forbes поместил его в тридцатку лучших журналистов Европы до 30 лет. А оказалось, что многих своих героев и многие истории он просто выдумывал. Признавшись в фальсификациях под грузом улик, Релоциус заявил, что на него давила слава и он не мог «облажаться» и не сделать следующий материал еще более крутым.
Подобные разоблачения, как ни странно, в последнее время не редкость для развитых медиарынков. Жажда успеха нередко заставляет журналистов придумывать или творчески «докручивать» факты. Ведь журналисты — жрецы читабельности. Они хорошо знают, чего хочет аудитория, что можно продать. Если такого товара вдруг нет, но сильно хочется, то можно придумать. Но изменилась инфраструктура производства и продажи профессионально слепленных фейк-ньюс. Их теперь легче разоблачить. Вот несколько историй лишь за последний квартал.
Американская Houston Chronicle опубликовала 8 ноября результаты собственного двухмесячного расследования, в котором признала, что их ветеран и шеф бюро в Остине Майк Вард долгие годы придумывал героев своих статей и их яркие цитаты. Газета отозвала 8 статей Варда и откорректировала другие статьи, в которых журналист принимал участие и его источники цитат оказалось невозможно подтвердить.
Minneapolis Star Tribune объявила 10 декабря, что их кинокритик, ветеран редакции с 30-летним стажем Колин Коверт, многие годы использовал слегка переделанные цитаты известных деятелей кино, заимствованные из других источников. Критик уволился, газета зализывает раны. Более того, другие издания и агентства, которые перепечатывали обзоры и рецензии Коверта, теперь вычищают его материалы из своих архивов и уведомляют своих подписчиков. Так что позор издания пришлось делить еще и его партнерам.
Похожая история приключилась в немецком Playboy в ноябре. Автор, фрилансер, с которым редакция работала много лет и которому доверяла, сделал интервью с великим Энио Морриконе, в котором композитор якобы называл Тарантино кретином. Морриконе с возмущением это опроверг, журналу пришлось объясняться.
Вероятно, самая громкая история из этого ряда, приведшая даже к закату прославленного медиабренда, приключилась со знаменитым Rolling Stone. В 2014 году журнал опубликовал сенсационную статью об изнасиловании студентки членами студенческого братства на вечеринке. Тема для США уже тогда была горячей, можно было делать обобщения о токсичном маскулинизме и культуре объективации, ведущей к насилию. Разразился скандал. Студенты, администрация, университет были в шоке, их имена полоскала вся страна. Однако постепенно выяснилось, что журналист так хотел заполучить фактуру, что не перепроверил некоторые не сходящиеся факты в словах «потерпевшей».
,
,
Разразился уже другой скандал. Журнал заказал ведущему журфаку страны расследование собственных практик, которое выявило системную проблему: редакционные стандарты расследования и проверки фактов не уберегли от провала. Упомянутые в статье в негативном свете персонажи отсудили у журнала несколько миллионов долларов. Постыдный разгром журнала, с судами и публикациями в СМИ, длился два года. В конце концов Rolling Stone, у которого дела и так шли не очень хорошо, потерял доверие, аудиторию, и выставил контрольный пакет на продажу. (ЖУРНАЛИСТ описывал эту ситуацию).
Когда журналисты врут и выдумывают от лени, это может сойти с рук. На проходные заметки мало кто обращает внимание. Но когда журналисты врут для славы и статья приносит ее, разоблачение в нынешних условиях почти неизбежно. Частые разоблачения журналистских фальсификаций связаны именно с изменением среды, в которой теперь живет журналистика.
После 2016 года изменилось отношение к новостям. Все теперь знают, что соцсети переполнены фейк-ньюс. Однако если СМИ выступают борцами с фейк-ньюс, то и с редакций спрос другой. Каждый прокол заметен и с удовольствием обсуждается интерактивной аудиторией. Ведь герои статей, читатели статей и их авторы живут теперь в едином информационном пространстве, которое распространяет информацию не только от автора к читателю, но и от героя к читателю, и от читателя к читателю, и, вообще, во все стороны.
Релоциус из Spiegel прокололся на том, что «пресс-секретарь» группы народной самообороны из Аризоны стала интересоваться, как это он написал о них, не встречаясь с ними и не собирая материалов на месте. Так всплыли выдумки. Точно так же происходило в тех случаях, когда фальсификации касались знаменитостей или приводили к скандалу. Затронутые персонажи могли самостоятельно поднять информационную волну, которая в итоге топила журналиста-фальсификатора.
Когда начальники ветерана Houston Chronicle Майка Варда заподозрили, что слишком «востребованно» звучат политические реплики персонажей и описания персонажей не детализированы, они попросили его дать контакты цитируемых людей. Он не смог. Тогда они заказали внешнее расследование. Привлеченный эксперт использовал различные базы данных, чтобы найти цитируемых Вардом людей. 122 человека из 275 нигде не существовали, это более 40 %. Еще 50 не были в статьях достаточно описаны, чтоб даже искать их. То есть простейший поиск в интернете и по местным базам позволил обнаружить лишь меньше половины людей, цитируемых выдумщиком. Между тем для прочих репортеров «находимость» цитируемых людей по разным источникам и социальным сетям превышала 80 %. Big data на службе журналистике.
Журналисты больше не обладают монополией в информационном поле. Разоблачают они, но разоблачают и их. Повысилась конкуренция за внимание, а с ней повысилась и конкуренция за достоверность, в которой у классических СМИ вроде бы есть репутационное преимущество. И именно поэтому среда массовой информации придирчиво следит за репутацией средств массовой информации и с удовольствием бьет по ним, когда предоставляется повод.
,
