Спешить в Москву и Петербург или пригодиться на родине? Злободневный вопрос для региональных журналистов. Коллеги из разных регионов нашей страны поделились ценным опытом в решении этой дилеммы.
,
,
Рита Логинова, корреспондент в Тайга.инфо, Новосибирск: «…приличных редакций раз, два и обчелся»
— Есть ли из чего выбирать новосибирскому журналисту или приходится крепко держаться за свое рабочее место, несмотря ни на что?
— Тут, мне кажется, сложнее, и приличных редакций раз, два и обчелся. Но есть другая хорошая тенденция: совершенно неважно, новосибирский ты журналист или саратовский — если ты нормальный журналист, то можешь сотрудничать более-менее с любой русскоязычной редакцией, где бы она ни находилась.
— Возникало ли у вас желание переехать в Москву или Санкт-Петербург?
— Переехать в Москву, конечно, хотелось, скорее, по личным причинам, хотя поработать в одном из любимых федеральных СМИ тоже было бы круто. По личным же причинам не переехала. В Питер переезжать не хотелось никогда — не понимаю, где там работать.
— Финансовый вопрос не заставляет задумываться о поиске работы в столичных изданиях?
— Финансовый вопрос в том числе способствует тому, что я и многие коллеги по региональным СМИ не отказываются от возможности написать что-то для федеральных медиа, но это не только про деньги, но и про репутацию и имя.
— Какие строите планы по развитию в профессии?
— Вижу классные перспективы в кооперации с другими журналистам и СМИ из разных регионов и стран. Ну и буду писать дальше, мне пока очень нравится моя работа. Как разонравится — придумаю, что делать
— Вы занимаетесь остросоциальной тематикой, какие проблемы сейчас наиболее актуальны?
— Часто пишу о проблеме ВИЧ-инфекции: угроза распространения эпидемии и ВИЧ-диссидентства, толерантность к ВИЧ+ людям, нехватке медицинских препаратов. Жизнь инвалидов и наркозависимость — тоже важные темы.
— Как вы считаете, местные СМИ уделяют достаточное внимание этим темам?
— Я бы не сказала, что ВИЧ, инвалидность, наркозависимость не принято обсуждать у коллег. Так или иначе, эти темы в повестке есть, а то, что Тайга выбирает гуманистический подход в их освещении — это нормально. Все люди — люди.
— Почему решили взяться за такие темы?
— Почему лично я пишу об этом? А почему другие пишут об автомобилях, а третьи — о театре? Это просто очень трогающие меня истории и люди, а их проблемы — это наши проблемы, на самом-то деле.
— Вам или вашим коллегам приходится осторожничать с политическими темами?
— Про политику и политические темы не могу сказать, я не политический обозреватель. Мне в моей социалке ограничений, не ставил никто и никогда.
— Каким образом власть реагирует на ваши критические публикации?
— После серии заметок о нехватке места, врачей, лекарств в СПИД-центре ситуация стала чуть получше, хоть, конечно, не безоблачна.
— Чувствуете ли вы потенциал для дальнейшего развития?
— Чувствую. И надеюсь чувствовать еще долго.
,
,
Марина Соболева, журналист. Постоянный автор Forbes и Dailymoneyexpert. Красноярск: «Довольно странно искать проблему в физическом отсутствии на «месте событий…»
— Вы работаете удаленно, почему выбрали такой способ?
— На удаленный формат работы я перешла с выходом в первый декретный отпуск. Так себе отдохнула: работу не оставляла ни на день. На Москву и СПб вышла почти сразу. Сперва руководила клиентскими контент-проектами, затем стала редактором красноярского филиала KudaGo. Запускались с ноля, собирала всю команду «по крупицам». Позже начала работать в аналитическом проекте Dailymoneyexpert. Также пришла в него на этапе запуска и два года готовила материалы по теме инвестиций и финансов, недвижимости, карьеры. Без надрыва и спешки «прокачалась» в уровне проработки материалов, работе с комментариями экспертов, поэтому в Forbes работа пошла очень легко.
— Не считаете, что такая форма сотрудничества лишает вас некоторых преимуществ перед столичными журналистами?
— Довольно странно искать проблему в физическом отсутствии на «месте событий» в мире, где глобально границы размыты. Репортажная журналистика безусловно в таком формате не может быть полноправной и конкурентной. Что до аналитической, проблем не возникает. Мониторингу новостной сводки удаленный формат точно не помеха. Все аналитические исследования и первоисточники также фактически «на ладони». Даже самые крутые эксперты доступны в мессенджерах, с удовольствием дают комментарии по телефону или отправляют ответы на почту.
Среди ограничений можно отметить относительно низкие шансы на переход в статус штатного сотрудника. Но тут вопрос, на мой взгляд, больше в политике издания. во многих «молодых» СМИ практика выводить штат за пределы офиса более чем естественна.
— Отличается ли оплата труда при работе удаленно?
— Что касается уровня оплаты — подозреваю, что это мало зависит от статуса штатного сотрудника. Журналиста всегда кормят «ноги», тем более что многие современные редакторы и авторы большинства изданий крепко завязаны на различных KPI. Стремительно развиваются сервисы глубинной аналитики, измеряющие время чтения материала, популярность конкретного автора, процент «дочитываний», количество уникальных читателей и прочие показатели, на основе которых общая картина и денежный эквивалент становятся предельно ясны.
В любом случае, нагрузку «в штате-вне штата» сравнивать немыслимо. Если у меня выходит несколько материалов за месяц, штатные коллеги «выдают» в среднем 10 и выше. Это совсем иные уровень обязательств перед изданием и градус ответственности за качество материала, просто с учетом темпа их выхода. Что, в любом случае, отразится на итоговой оплате и как минимум сбалансирует ее. В этом второе условное ограничение – вне штата ты преимущественно в самостоятельном поиске тем. Но мне самой комфортнее работать в рамках тем, в которых интересно разобраться.
— Есть ли какие-то преимущества у сотрудничества на удалении со столичными СМИ перед работой в местных редакциях?
— В рамках региональных изданий и событийного ряда в целом — мне тесно, поэтому я в принципе не лелеяла такую мечту. В студенчестве проходила практику в информагентствах, писала для журналов, брала интервью для регионального «АиФ на Енисее». Было здорово и интересно, но не зацепило. А экономика в свое время увлекла, как раз на последних курсах. Разрабатывала проекты по теме креативной экономики (экономика знаний, интеллектуальной собственности), изучала влияние СМИ на имидж города. Так этот интерес трансформировался и следовал за моим профессиональным становлением. Сейчас это инвестиции и технологические изменения в области экономики.
,
,
Анна Скородумова, редактор в РИАМО: «…меня осторожно слили — мол, непонятно, за что потом редакцию сможет притянуть Роскомнадзор»
— У вас немалый опыт работы в родных самарских СМИ. И вы известны мне как журналист, задевающий не характерные для региональной прессы темы феминизма, сексуальности, гендерного самоопределения. Как их воспринимали в редакциях?
— Когда я переехала в Самару, я сразу устроилась в региональную телерадиокомпанию. Понятное дело, там писали о том, как хороша местная власть и другие скучные новости для бабушек. Я оттуда ушла спустя пару месяцев, когда мне предложили работать в более независимом издании — тогда мне очень хотелось чувствовать себя более свободно в высказываниях и находиться в среде людей, которые хотят того же.
У меня появилась возможность предлагать свои темы, я помню, как на одной из планерок громко ляпнула —– а давайте писать про геев. Это был 2015 год, закон о пропаганде вовсю гремел, и меня осторожно слили — мол, непонятно, за что потом редакцию сможет притянуть Роскомнадзор. Но я упорно продолжала. Это была лояльная среда молодых ребят, которые не ржали над шутками про домашнее насилие, и довольно быстро мои темы стали поддерживать. Так я начала писать про феминизм, трансгендеров, полиаморию, ВИЧ и так далее. Мне кажется, самое главное для журналиста найти такую редакцию, которая не будет заворачивать интересные ему темы, или вносить цензуру, как делают это подведомственные СМИ не только в регионах, но и в Москве.
— Пользовались ли они спросом у аудитории?
— Да, я помню, что под текстом про самарских трансгендеров развернулась такая дискуссия, что мы всей редакцией читали ее и отвечали весь остаток дня после публикации. Люди высказывали мнения от сочувственного до резко негативного. Все вдруг словно впервые поняли, что и в провинции есть представители ЛГБТИК, и что у них есть много проблем и невероятно пронзительные жизненные истории. Хотя к тому времени о трансгендерах не писал только ленивый. Я стала негласным автором гей-тематики, а она всегда одна из самых обсуждаемых в СМИ любого уровня. Так что да, спрос бы тот еще
— Как считаете, может ли ваш регион похвастать наличием независимых СМИ?
— До того как я уехала в Самаре работало минимум два издания — «Большая деревня» и «Другой город», равнозначные по степени влияния и одинаково хорошие для региона. Также есть издания «Засекин» и филиал «Новой газеты» — в целом, в области, на мой взгляд, не так чтобы все плохо с альтернативными СМИ.
Я бы добавила, что независимому СМИ в регионе крайне тяжело выжить — оно из местных изданий, например, претерпело кардинальную кадровую перестановку после неосторожной публикации на политическую тему — крупный инвестор поставил им условия, несовместимые с жизнью редакции. И в итоге хорошая команда вынуждена была уйти почти в полном составе. Если издание работает на рекламе, надо понимать, что, только чтобы выйти на самоокупаемость, нужно очень много времени, и нужна команда энтузиастов, которая хотя бы поначалу согласиться работать за малое вознаграждение. Я думаю, в регионах будущее скорее за талантливыми командами, которые могут кооперироваться и создавать что-то уникальное с учетом небольших ресурсов, но без властной руки сверху. Либо нужно суметь найти такого инвестора, который будет готов поддерживать независимое СМИ и не вмешиваться в редакционную политику.
— Почему самарские СМИ часто копируют московские форматы?
— Если формат хорошо себя зарекомендовал, то почему бы не ориентироваться на него? Главное адаптировать его под региональную повестку и найти свою аудиторию. Пока региональные СМИ чаще всего регрессивные, работают в давно изживших, но устоявшихся форматах. Такое есть и в федеральных СМИ, и надо понимать, что все новое доходит в регионы с задержкой. Плюс, если СМИ растет и развивается, оно все равно в итоге выходит на собственную дорогу, и со временем перестает быть просто копией, иначе оно быстро загнется.
— Потенциал для вашего развития на родине был исчерпан?
— Около полутора лет я работала удаленно с московской редакцией, писала новости и тексты о Самарской области для федеральной сети СМИ. За это время я поняла, что хочу двигаться дальше, а не возвращаться в местные издания, а дальше — это уже только в Москву. Я думаю, и в регионе было бы куда развиваться, но я не нашла для себя подходящего места.
— Как проходит адаптация на новом месте?
— Я здесь всего пару месяцев, все пока очень сложно из-за новых условий жизни, быстрого темпа и вечной спешки. Я успела только переехать уже около пяти раз, плюс я приехала довольно авантюрно, без запаса денег. Но мне нравится, что после размеренной жизни в регионе все так резко поменялось, хотя я не считаю, что в провинции все вяло — я всей душой люблю маленькие города. Но пожить и поработать в большом городе мне тоже хочется. Плюс в Москве намного больше ресурсов для обучения и развития.
— Какие отличия работы в провинции от работы столичном регионе?
— В столице больше соискателей и выше конкуренция. Здесь, на мой взгляд, выше общий уровень культуры, журналисты имеют понятия об этике и толерантности. В столице больше возможностей для роста, личностного в первую очередь, но в регионах крайне необходимы грамотные специалисты, и тот факт, что их отток в Москву и Питер не иссякает, немного печалит. Я и сама стала частью этой статистики.
— На сегодняшний день вы довольны своим решением о переезде?
— Пока мне трудно судить, первый этап очень сложный, я балансирую на тонкой грани между желанием застрелиться и не решать ворох проблем (шутка) и чувством, что жить здесь очень здорово. До стабильности еще далеко. Сейчас я работаю редактором в подмосковном информагентстве, но у меня большие планы — в первую очередь, не переставать учиться новому, попасть в классную команду и гордиться тем, что я делаю.
,
