Панорамные окна, прозрачные переговорные и вид на главную телевизионную башню страны — так выглядит штаб-квартира Mash в бизнес-центре на севере Москвы. У каждого сотрудника на столе стоит «яблочный» моноблок. Все сидят в центре помещения и довольно близко друг к другу, поэтому проблем с коммуникацией не возникает. Главный редактор издания Никита Могутин из-за компьютера возмущается, не стесняясь в выражениях.
— Я могу подождать, — подхожу к нему.
— Все нормально, я просто ругаюсь, пойдем в переговорную, — предлагает он.
ФИЛОСОФИЯ MASH
,
,
— Опиши Mash одним предложением.
— Новости и развлечения.
— А по формату это проект, журнал, издание?
— Соцсетевое медиа. Новости и СМИ в традиционном виде устаревают, что-то должно прийти им на смену. Я верю, что мы — это будущее. Стараемся подавать информацию так, чтобы у человека возникали не мучения, а эмоции.
— То есть регистрации СМИ у вас нет?
— Нет. Регистрация накладывает огромное количество ограничений и сложностей, заставляет тебя существовать в строгих, но при этом ненужных рамках.
До тех пор пока мы соблюдаем законы РФ, не унижаем людей, не призываем к массовым беспорядкам и убийствам, мы остаемся информационным пабликом. В этом вопросе регистрация и наименование роли не играют. Если ты здоровый, вменяемый человек, то действуешь соответствующе.
— А как насчет обязанности СМИ проверять информацию и думать о профессиональной этике? У вас в одном Telegram больше 200 тысяч подписчиков. Ты представляешь, с какой скоростью распространится фейк с их помощью?
— А ты представляешь, с какой скоростью он будет разоблачен?
— Думаю, в течение дня, в зависимости от бдительности читателей.
— В наши дни расстояние от правды до неправды составляет пару десятков минут. Но при этом ты жертвуешь доверием аудитории и ее лояльностью. Неважно, крупное ты издание или сообщество в Facebook. Ограничитель в этом вопросе — не регистрация, а твой здравый смысл и твое уважение к окружающим.
— У вас есть регламент подачи новостей? Они все написаны в одном стиле.
— Нет. Скорее это ощутимые грани допустимого и внутреннее восприятие. Мы стараемся попадать в конкретную эмоцию человека. Главная ошибка многих журналистов в том, что они давят на общепринятые эмоции.
— То есть ты представляешь конкретного человека по ту сторону экрана, когда пишешь новость?
— Я представляю себя. Если бы я прочитал об этой истории, что бы я чувствовал? И если я понимаю, что у меня возникла ухмылка, то почему бы не подать материал с юмором. Если грусть — значит, с грустью. Но никогда не стоит относиться к чему-то слишком серьезно.
— Над чем нельзя шутить?
— Над смертью человека.
— Как ты определяешь границы дозволенного: какой материал можно подать с юмором, а где уже конкретная чернуха?
— Mash — это империя субъективизма. Мы даем вам только то, что нравится нам самим.
О РАБОТЕ РЕДАКЦИИ
— Сколько человек сейчас работает в офисе?
— В штате сейчас чуть больше 20 человек. Из них порядка 12—16 — это движущая сила редакции, люди, которые занимаются поиском информации и ее обработкой. Остальные — это «упаковщики». Я вот тоже один из таких. Мы пишем тексты на разные платформы.
— Сколько у вас платформ?
— Как ты знаешь, сайта у нас нет. Точнее, он представляет из себя визитку с кнопками для социальных сетей, где мы и обитаем. У нас их порядка девяти.
— По какому принципу вы их выбираете?
— Специально мы их не отбираем. Есть необходимый минимум вроде ВКонтакте, Facebook, Telegram. Есть платформы вроде ICQ, в которой мы ведем канал на всякий случай — а вдруг выстрелит однажды. Есть не просит — и ладно.
— Главная платформа для вас?
— Флагман — это Telegram. Второе место у ВКонтакте, на третьем Facebook.
— Кто ваш главный конкурент в Telegram?
— Мы на это не смотрим. Для нас главная цель — выйти на первое место по охвату и цитируемости.
— Ты недавно в своем интервью говорил, что у вас нет аккаунта в Twitter и вы не видите смысла его заводить. Сейчас, я вижу, он у вас все же появился?
— У нас просто есть сотрудница, которой очень нравится Twitter. Она спросила, можно ли ей его вести. Мы дали девушке испытательную неделю. Я посмотрел на результаты, и они мне очень понравились. Теперь у нас есть еще и Twitter, и меня вполне устраивает то, что сейчас там творится.
— Не планируете делать e-mail-рассылки?
— Я думаю, это очень крутая история, но не наша: рассылка будет похожа на дайджест в Telegram.
— Как вы ищете новости и особенно эксклюзивы? Mash с завидной регулярностью оказывается первоисточником.
— Поиск новостей — это вопрос опыта. Многие из наших сотрудников работают в поле уже больше 10 лет. Плюс к этому, мы делаем упор на гражданскую журналистику. Каждый наш подписчик — это потенциальный источник информации и автор. У нас есть бот в Telegram, кнопка «Предложить новость» во ВКонтакте. Каждый день люди присылают то, что им показалось интересным.
— И это действительно работает?
— 30% нашего контента — это информация от наших подписчиков.
— Я читала, у вас еще более 400 стрингеров по всей России.
— Сейчас уже больше. Я вообще не верю в будущее офисов. Каждый человек — это автор своей собственной жизни, своей судьбы. И ему совершенно не обязательно сидеть в душном помещении, чтобы иметь хлеб с колбасой.
— Сколько постов в день можно опубликовать, чтобы не достать аудиторию?
— До двадцати.
— Как бы Mash написал сказку про Колобка в формате новости?
— Я тебе могу отправить стикер, который бы мы опубликовали вместо тысячи слов.
— Давай!
(Я рассчитывала, что у меня будет креативная иллюстрация, но потом я получила стикер. Он и правда смешной, но мы-то имеем ту самую регистрацию СМИ и поэтому не можем публиковать нецензурные картинки. Включайте воображение!).
— Давай тогда проще — заголовок к сказке про Белоснежку и семь гномов.
— «Москвичка отравилась грязным яблоком, развлекаясь с семью карликами».
— У вас есть штатный шутник или это корпоративное мышление?
— Все наши шутки — это коллективный разум. У нас редакция специально устроена так, чтобы каждый слышал каждого. Мозговой штурм в течение дня происходит сам собой. Шутки тем же путем появляются на свет.
,
,
ПРО ЭТИКУ И МОРАЛЬ
— Вспомним недавнюю шокирующую историю про студента из Бауманки, который жестоко убил соседку по квартире и покончил с собой. Чем вы руководствовались при ее освещении?
— Эту новость мы опубликовали первыми. Прощальное письмо того студента у меня было уже в районе 8 часов утра, но публикацию мы сделали лишь в 10 утра.
Как думаешь, чем я занимался эти два часа? Я читал это письмо и решал для себя: я вообще готов это делать? Должны ли мы это давать? В итоге мы в своем посте оставили из этого письма наиболее безобидный фрагмент и опустили жестокие детали, которые позднее все равно давали многие крупные издания.
— Mash в одном только Telegram опубликовал более 10 постов на эту тему. Причем последний из них был дан через неделю после трагедии. Это был скриншот поисковых запросов студента, который содержал такие записи, как «через сколько пахнет труп», «эшафотный узел», «висельник» и так далее. Тебе не кажется, что это слишком?
— Вот скажи, тебе было интересно узнать, что вообще случилось? У тебя был определенный интерес?
— Думаю, да.
— Таких, как ты, — миллионы. Люди хотят знать.
— Но скриншот с такими подробностями спустя неделю — это все равно слишком, на мой взгляд.
— Мне кажется, это уже немного про социальную проблему равнодушия родителей. В глубине души я тешу себя, что такое подробное освещение трагедий может предотвратить большую трагедию. Или аналогичную. Или даже меньшую, но все равно предотвратить.
Может, родители взглянут на свое чадо по-другому, зададутся вопросом: а почему у него (нее) волосы цветные или маникюр черный? Увидят порезанные руки.
Если миллионы человек интересуются одной темой, значит, это важно для них. Наверное, стоит поглубже покопаться в этой теме и разобрать ее для этих людей. Но перегибать, конечно, тоже не надо. В той конкретной истории со студентом Бауманки мы поступили правильно, я считаю. Не переходя рамки дозволенного. Мы опустили болезненные детали и не стали хайповать на этой истории.
ГДЕ ДЕНЬГИ
— В конце 2017 года ты говорил, что вы вышли на самоокупаемость и планируете выкупить долю проекта (85 %) у главного инвестора — владельца News Media Арама Габрелянова. Успешно?
— В процессе сделки. А что касается финансовых показателей, то мы и правда [доходами] закрываем полностью свой бюджет, у нас остаются деньги на запуски сторонних спецпроектов. Плюс на этот год у нас есть несколько новых проектов, которые мы делаем исключительно своими силами, без привлечения стороннего финансирования.
— Откуда ваш основной доход?
— Основное — это продвижение брендов в социальных сетях. Все новые медиа на самом деле — история не про прямую рекламу на своих площадках, а про создание контента на стороне клиента. В этом случае ты не только ничего не размещаешь на своих площадках, но и подписываешь договор о конфиденциальности.
— Рекламу чего или кого ты бы никогда не дал на своих площадках?
— Даже не знаю. Торговца детьми (смеется). На самом деле мы ориентируемся на ощущения наших подписчиков от того, что они видят у нас на площадках. Главное, чего бы мы никогда не сделали, — это скрытой рекламы.
ПРО БУДУЩЕЕ
— Ты веришь в то, что живые алгоритмы скоро будут писать лучше, чем живые люди?
— Нет.
— Что будет после эры журналистики в мессенджерах?
Никита взял ручку и лист бумаги:
— Вот газеты, телевизоры, радио, кино, — он нарисовал первый круг.
— Вот сайты. Вот социальные сети. Вот мессенджеры.
На листе образовались четыре круга эволюции СМИ. В центре — жирная точка, обозначающая человека разумного.
— Все идет к упрощению и сокращению посредников между информацией и потребителем. Победит тот, кто сможет доставить информацию прямиком в мозг, чтобы человек даже не замечал процесс потребления. Ты же не думаешь о том, что тебе надо сейчас вдохнуть воздух, ты просто дышишь. Нет необходимости в том, чтобы за тобой ходили люди с кислородным баллоном и подносили к лицу маску. Так и с информацией.
— Мне кажется, в технологическом плане мы еще не доросли до этого.
— А если я тебе скажу, что у меня есть знакомые, которые уже почти решили эту проблему?
— И как это выглядит? Чип в мозг?
— Ты не пропустишь тот момент, когда они презентуют это (смеется).
,
Никита Могутин родился в Москве. Учился на факультете журналистики МГУ, но не окончил его. До запуска Mash работал в Life, «Коммерсанте», московском метро и французском банке.
,
