Хороший журналист Николай В. в своем блоге написал: неча, мол, на зеркало пенять, коли рожа крива. Каков читатель, такова и пресса. Это он по поводу того, что желтизна в условиях рыночной экономики — явление неизбежное. Дешевые сенсации хорошо продаются, а вот высокие материи спросом не пользуются.
«Рыночные законы, за которые большинство боролось, не позволяют писать о светлом», — делает вывод Николай В.
Ему ли этого не знать. Сам Николай долго работал в газете, которая не брезговала бульварщиной и, собственно говоря, во многом благодаря именно этому сохранила и тираж, и сотрудников, да и сам знаменитый бренд. А под одной крышей с ней живет еще более успешное печатное издание — оно даже и не скрывает своей желтой направленности, являясь по всей видимости главным кормильцем издательского дома.
Это чистая правда: во всем мире самые успешные медиапроекты либо откровенно желтые, либо с большим налетом скандальности. То есть формально так: раз на подобный товар есть спрос, то есть и предложение. Рынок…
Однако я бы не спешил оценивать прессу исключительно рыночными категориями. Писать статьи и снимать телесюжеты — это не пирожки печь. СМИ — часть той сферы человеческой жизни, которая зовется культурой. Не зря же редакторов, журналистов и издателей награждают званием «Заслуженный работник культуры». А раз так, то и подход к оценке их деятельности должен быть другим. Ведь не ставят же театры сплошь эротические спектакли. Культура считается сферой духовной, ее поддерживает государство, и оно же следит (случается, с перегибами) за тем, чтобы превалировали все-таки высокие материи, а не дешевка.
Это ошибочный посыл: каковы читатели, такова и пресса.
,
,
Так что правильнее и честнее говорить: какова пресса, таковы и читатели.
Есть у этой проблемы и еще один аспект, очень важный. Беда в том, что целый ряд вузов загодя готовит выпускников своих журфаков к работе именно на «желтых» площадках. Говорю это, основываясь на личном опыте преподавания в одном частном университете. Я изо всех сил пытался объяснить студентам свое понимание высокого ремесла. Читал им отрывки из дневников Юлиана Семенова, приводил в пример очерки Геннадия Бочарова, называл фамилии Роста и Аграновского, а из современных — Познера, Панюшкина, Соколова-Митрича. Реакция была нулевая. Они просто не понимали, чего я от них хочу. Они готовили себя к другой профессии, вовсе не к той, которой занимались мы. Это было ужасно. Очень скоро я осознал всю тщетность своих попыток их вразумить.
Возможно, молодым людям не были понятны мои слова, потому что они уже выросли, сформировались, читая эти газеты и смотря это телевидение. Они другого не знают. И возможно, другое немыслимо в наших сегодняшних условиях, когда безнравственность ставится выше нравственности, когда рейтинг (и только он) управляет теленачальниками и медиамагнатами.
Или все-таки мыслимо?
Я не знаю ответ на этот вопрос.
